Удивление перед жизнью. Воспоминания - Виктор Розов

Но однажды я вдруг узнаю: Женя Николаев разводится со своей австралийской Надей. И сразу подумал: что же будет, куда же Надя денется одна?.. А Надя приняла решение вернуться в Австралию, где у нее была сестра. Хотя там уже не осталось ни дома, ни имущества – все было или продано, или перевезено в Россию. Но Надя все-таки решила уехать. И неожиданно она обратилась ко мне с такой просьбой: «Виктор Сергеевич, вы не купите у меня сундук, который я привезла из Австралии? Он мне уже не нужен. Его очень тяжело перевозить и очень дорого стоит». Ну, честно скажу, сундук мне был, что называется, не позарез, но хотелось оказать помощь Наде. Она попала, конечно, в положение сложное, трудное, драматическое. И я сказал: «Ой, Надя, с большим удовольствием куплю у вас этот сундук, пожалуйста». А тогда много шло моих пьес и заработок у меня был очень хороший. И я этот сундук купил, принес его домой. Всем он так понравился. Он очень уютный. На нем и посидеть можно, и что-то туда положить, книги там или одежду. Таким образом сундук этот оказался у нас, переезжал вместе с нами с квартиры на квартиру.

И вот он стоит передо мной. Он действительно красив. А если открыть, от него исходит запах сандалового дерева, очень хороший.

Вот такая небольшая, казалось бы, история, а ведь если вглядеться – в ней столько всего!.. Здесь и любовь, возникшая на другом конце света между двумя русскими людьми, судьба которых сложилась так сложно. И Надина судьба, сделавшая такой причудливый зигзаг – через Харбин в Австралию, потом в Москву и обратно в Австралию… И непростая судьба милого Жени Николаева, который уже много лет как умер. Умер он неожиданно и совершенно странной смертью. Уже будучи женат на другой, русской жене, москвичке, он пошел в поликлинику, куда, кстати сказать, никогда раньше не ходил – человек был еще молодой, крепкий, здоровый. Так вот, он пошел в поликлинику и вдруг совершенно неожиданно упал и умер. И что случилось, что произошло, так для меня и остается загадкой.

А сундук по-прежнему стоит в моей комнате; она не такая уж большая, чтобы поставить там несколько стульев (нет, ну три стула поставить, пожалуй, можно), и когда ко мне приходят люди, я обыкновенно ставлю два стула, а в основном сидим на сундуке. Очень удобно на нем сидеть. Он не портится от того, что на нем сидят, – хороший сундук.

Две встречи

В 1969 году Общество драматических писателей Франции прислало приглашение Самуилу Иосифовичу Алешину и мне быть гостями Общества в течение одного месяца и иметь возможность посмотреть театры, музеи Парижа и даже других городов. Приглашение было приятной неожиданностью, а как известно, приятные неожиданности радуют больше, нежели что-то ожидаемое.

Подобное со мной случалось. Взять хотя бы присуждение звания лауреата Государственной премии СССР за инсценировку романа А.Н. Гончарова «Обыкновенная история», которая была хорошо поставлена театром «Современник» в 1966 году и за постановку которой режиссер Галина Волчек и актеры Олег Табаков и Михаил Козаков также были удостоены звания лауреатов. Надо прямо сказать, что если Волчек, Табаков и Козаков получили звание по праву, то я, инсценировщик, чувствовал себя в несколько неловком положении. И все же приятная неожиданность… Пусть странная, но приятная и забавная.

Так и приглашение Общества: почему я, а не, допустим, Арбузов или Штейн, Салынский или Володин? Все, как говорится, на равных. Но уж тут я никакой неловкости не чувствовал, а просто обрадовался. Вроде выиграл в лотерею.

Люблю путешествия! Конечно, хотелось бы поехать и с женой… И я спросил в иностранной комиссии Союза писателей, которая всегда оформляет подобные вояжи:

– Скажите, пожалуйста, а нельзя мне взять с собой жену?

– Можно. Но где же вы возьмете деньги на ее содержание?

– А сколько денег даст мне на руки Общество? – спросил я, как будто стоял в магазине и узнавал, почем чемодан или зонтик.

– Вам выдадут по одной тысяче франков на руки каждому. Питаться будете сами. Гостиницы, дорожные билеты внутри страны – за счет Общества.

– Ого! – воскликнул я. – Тысяча!

По тем временам это были порядочные деньги. Значит, авиабилеты туда и обратно для жены я беру за собственные деньги, а тысяча франков на двоих на еду – это же, грубо говоря, обожраться можно. В гостиницах номер дают всегда двойной, а если кровать одна, то такая широченная, что улягутся и вшестером.

– Но вам, может быть, захочется что-нибудь купить в Париже.

– Нет уж, лучше я возьму с собой жену.

И мы втроем вылетели во Францию.

Поездка была восхитительная! Хозяева старались показать все, что мы желали. А желали мы увидеть все. Кроме обычного Лувра, Галереи импрессионистов (ах, она помещается в знаменитом зале для игры в мяч, где когда-то, во времена Великой французской революции, заседал Конвент! Черт побери, как разыгрывается воображение, захватывает дух!), Музея нового изобразительного искусства, в котором я ходил тихо и вежливо, почти ничего не понимая (отнюдь не хочу сказать, что это делает мне честь), театров, соборов, Пантеона, площадей, улочек, Монмартра и конечно же Пляс Пигаль, где ты ходишь со страхом и возбуждением, мы с женой посетили два кладбища. Батиньоль, чтоб поклониться праху Шаляпина (кстати сказать, с трудом узнали, на каком кладбище он похоронен; и хорошо, что теперь прах его покоится на родине). Нашли могилу, прочли надпись на плите: «Здесь лежит Федор Шаляпин, гениальный сын земли русской» и положили букетики незабудок и ромашек, решив, что именно такие цветы следовало купить для русского певца. Съездили и за город, в Сен-Женевьев де Буа, чтобы поклониться могиле другого знаменитого русского человека – Ивана Алексеевича Бунина. Нашли, поклонились скромному железному крестику и с печалью отметили некоторую запущенность могилы и удивились, что жестяной прямоугольник с именем его жены, умершей позднее, просто уголком воткнут в землю около креста.

Мы побывали в Марселе, Руане, Реймсе, Каннах, где-то еще и попали в Ниццу. Вот с этого городка мне и следовало бы начать свою маленькую заметку-роман. Да, да, в заметке пишешь обо всем мельком, но если бы кто знал, что совершается в голове пишущего! В это время столько мелькает перед взором, что, поверьте, заметка эта и роман. Калейдоскоп лиц, событий, даже приключений.

Так вот, Ницца… Стоп! Вернусь чуточку обратно. Еще в Париже в отделе культуры министерства иностранных дел меня спросили (Алешин в это время отсутствовал):

– С кем бы вы хотели повидаться?

Я назвал три имени: Мария Павловна Роллан, вдова великого писателя, с которой был знаком и раньше, Эжен Ионеско, автор известных пьес абсурда, и Марк Шагал.