Благословение небес - Джудит Макнот

Несмотря на свой суровый настрой, Ян тем не менее испытал какое-то странное ощущение нереальности происходящего, когда карета въехала в ворота и покатилась по подъездной дороге к особняку, который его отец до двадцати трех лет называл своим домом. Это место неожиданно для него самого вызвало у Яна нечто похожее па ностальгию, и одновременно в нем опять вспыхнуло враждебное чувство к тирану, который лишил своего сына наследства и дома, где тот родился и вырос. Критическим взглядом Ян оглядывал ухоженный парк и необъятных размеров каменный дом с множеством дымоходов на крыше. Любому другому человеку Стэнхоуп — парк показался бы величественным и значительным, но для Яна это было видавшее виды здание без определенного архитектурного стиля и с устаревшими коммуникациями. Глядя на него, Ян подумал, что самый дешевый из его домов гораздо красивее, чем этот вычурный особняк.

Карета остановилась у парадного крыльца. Когда Ян вышел, входная дверь была уже открыта и рядом с ней стоял очень старый худой дворецкий, по традиции одетый в черное. Отец редко рассказывал Яну о своем отце, так же как о самом поместье и землях, но зато частенько говорил о дорогих ему людях из прислуги. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Ян взглянул на дворецкого и по описанию узнал в нем Ормсли. Если судить по рассказам отца, это должен быть тот самый Ормсли, который застал его однажды на сеновале с графином лучшего французского бренди, которое имелось в поместье. Отцу тогда было всего десять лет. Ормсли взял на себя вину за пропажу ценного напитка, сказав, что он сам выпил бренди, а графин забыл поставить на место, будучи сильно пьян.

В настоящий момент Ормсли с нежностью смотрел на Яна, и его выцветшие голубые глаза были полны слез.

— Добрый день, милорд, — официальным тоном приветствовал его старый дворецкий, но у Яна создалось впечатление, что тот едва удерживается, чтобы не заключить его в объятия. — И… могу ли я вам сказать… — голос его охрип от волнения, и он закашлялся, — могу ли я сказать, как это очень, очень хорошо, что вы наконец здесь… — у Ормсли снова сорвался голос, он покраснел, и Ян на время забыл о своей обиде на деда.

— Добрый день, Ормсли, — ответил он и улыбнулся, увидев, какой радостью озарилось морщинистое лицо дворецкого, когда он понял, что Ян слышал о нем от отца. Испугавшись, что старый слуга сейчас снова согнется в поклоне, Ян быстро протянул ему руку. — Надеюсь, вы уже перестали злоупотреблять французским бренди?

Выцветшие старческие глаза засверкали, как бриллианты, при этом явном доказательстве того, что отец Яна рассказывал о нем сыну.

— Добро пожаловать, милорд. Наконец-то вы дома, — осипшим голосом сказал Ормсли, отвечая на рукопожатие Яна.

— Я пробуду здесь всего несколько часов, — ответил Ян и увидел, что глаза преданного слуги снова повлажнели от огорчения. Однако он справился с собой и повел Яна по просторному обитому дубом холлу. На каждом шагу им попадались лакеи и горничные, которые делали вид, что протирают зеркала, мебель и окна. Они бросали на Яна долгие любопытные взгляды и обменивались друг с другом одобрительными улыбками. Ян был настолько поглощен предстоящей встречей с дедом, что не обращал внимания на их повышенный интерес, однако краем глаза заметил, что некоторые из старых слуг украдкой вытирают глаза и носы платками.

Ормсли подошел к двойным дверям в конце длинного коридора, и Ян приготовился к встрече с дедом, напустив на себя полное безразличие. Даже мальчиком он не позволял себе поддаться слабости и думать о нем как о родственнике. Однако изредка пытался представить себе, как он выглядит, и воображение рисовало ему человека, похожего на отца, — среднего роста, со светло-каштановыми волосами и мягкими ореховыми глазами. Ормсли театральным жестом распахнул дверь гостиной, Ян прошел вперед и подошел к стулу, где, опершись на трость, сидел пожилой человек, который с видимым трудом поднялся ему навстречу. Когда герцог выпрямился и встал перед ним в полный рост, Ян обомлел: мало того, что его рост составлял те же шесть футов и два дюйма, что и у Яна, его лицо, как с неудовольствием отметил про себя Ян, было точной копией, разве что с поправкой на возраст, его собственного лица. Теперь Ян еще больше сожалел, что совсем не похож на своего отца. Смотреть на себя постаревшего, с седыми волосами, откровенно говоря, было жутковато.

Герцог тоже пристально разглядывал его и, очевидно, пришел к такому же заключению, хотя его реакция была диаметрально противоположной: он улыбнулся, заметив, что Ян потрясен столь разительным сходством.

— Ты не знал? — спросил герцог сильным низким баритоном, и Яну показалось, что он слышит свой собственный голос.

— Нет, не знал, — коротко ответил Ян.

— Значит, у меня есть преимущество, — сказал он, опираясь на трость и вглядываясь в лицо Яна, как вглядывался перед этим Ормсли. — Как видишь, я знал.

Ян остался безучастен к затуманившемуся взгляду янтарных глаз деда.

— Я буду краток и буду говорить только по существу, — начал он, но герцог остановил его, подняв свою длинную аристократическую ладонь.

— Пожалуйста, Ян, — охрипшим голосом сказал он, кивая на стул напротив своего. — Я ждал этого момента дольше, чем ты можешь себе представить. Прошу тебя, не лишай старика удовольствия принять своего законного внука как полагается.

— Я приехал сюда не для того, чтобы положить конец семейной вражде, — сухо ответил Ян. — Будь моя воля, ноги бы моей здесь не было!

Герцога задел его тон, однако он ничем этого не выдал.

— Полагаю, ты пришел взять то, что принадлежит тебе по праву, — мягко обратился он к Яну, но его неожиданно прервал властный женский голос, раздавшийся с дивана. Ян резко обернулся и увидел двух престарелых леди, чьи маленькие хрупкие тела были почти не видны за большими диванными подушками.

— В самом деле, Стэнхоуп, — проговорила одна из них на удивление сильным для ее возраста голосом, — как ты можешь рассчитывать, что мальчик будет вести себя цивилизованно, если сам забыл о хороших манерах? Ты даже не предложил ему выпить, не говоря уж о том, что забыл сказать о нашем присутствии. — Легкая улыбка тронула ее губы, когда она перевела взгляд на застывшего от неожиданности Яна. — Я твоя двоюродная бабушка Гортензия, — сообщила она ему, царственно наклоняя голову. — Нас знакомили в Лондоне несколько лет назад, но ты, я вижу, не запомнил меня.

Встретившись со своими двоюродными бабушками случайно и больше ни разу не видев их, Ян не испытывал к ним ни привязанности, ни неприязни. Он вежливо поклонился Гортензии, а она кивком головы указала ему на вторую седую леди, которая, видимо, дремала, так как голова ее была опущена на грудь.