Куда уходит вчера - Константин Бояндин

— Фиар!

Девушка легко вскочила на ноги и выбежала прочь. Отшельник указывал в угол комнаты, где находились меч и булава. Резкий треск доносился оттуда; в воздухе повис запах озона и горячего металла. Вихри искорок, которыми оружие «разговаривало», неистово крутились в углу комнаты.

Фиар схватила чехол и едва не выронила его. Оружие вырывалось из рук, словно дикая кошка. Пришлось напрячь все силы, чтобы совладать с непокорной булавой. Вынув Чёрный Дождь из чехла (отшельник предусмотрительно отступил подальше), она увидела: по ощетинившейся шипами поверхности пробегает волнами призрачный зеленоватый свет. Доставать меч ей как — то не хотелось. Меч не любил, когда она его трогала.

Фиар несколько раз взмахнула оружием — не указывая им ни на кого, чтобы булава не восприняла взмах как руководство к действию. Булаву ощутимо тянуло в сторону Ривллима. Фиар кинулась в комнату.

Вокруг Ривллима повис тонкий саван из электрических искр. Судя по движению закрытых глаз, Ривллим что — то видел во сне.

— Ривллим! — крикнула Фиар, прикоснувшись к его плечу. — Очнись!

Бесполезно.

Булава рванулась так, что едва не нанесла Ривллиму удар в висок. Фиар пришлось дёрнуть Чёрный Дождь в сторону изо всех сил, чтобы отвести смертоносный удар. Её протащило по полу. Отшельник, вбежавший в комнату, с ужасом наблюдал за происходящим.

И вдруг всё кончилось.

Булава успокоилась, свечение её угасло. Фиар, мрачно глядя на локти, в которые собрала полсотни заноз, медленно поднялась на ноги, стараясь направлять булаву в сторону от всех присутствующих. Вложила в чехол и водрузила на место.

Безмолвный «разговор» тут же потёк, как и прежде.

— Что это было? — спросил Теинвил, помогая Фиар сесть и ловко, при помощи пары медных монеток, извлекая занозы.

— Понятия не имею, — призналась девушка. — Что — то с Ривллимом. Что — то, что не понравилось моему оружию…

— Может быть, положить второе оружие поблизости от него? — предложил отшельник. Называть меч по имени он не решался. Один раз он это сделал: в ответ с меча сорвалась искра и больно ужалила.

Отшельник покосился на меч. На косвенное упоминание тот не реагировал.

— Не стоит, — отозвалась Фиар устало. — Если уж я не смогла… — и махнула свободной рукой.

— Спасибо, — кивнула она минут через пять, когда с занозами было покончено. — Сколько дней до полнолуния?

Отшельник взглянул на старинную гравюру, служившую универсальным календарём и определителем фаз лун.

— Одиннадцать дней.

Фиар вздохнула и склонилась над Ривллимом. Приложила кончики пальцев к его голове и повторила приём, которому тот научился у Лейрна, а впоследствии показал ей. Никакой реакции. Словно тело его существовало отдельно от того, что у людей называлось душой.

— Что — то мешает ему, — заметил отшельник. — Я видел однажды одержимого. Когда демона изгнали, человек выглядел точно так же. Что — то мешает ему вернуться в собственное тело.

— Знать бы, что мешает, — проговорила девушка сквозь зубы.

Отшельник посмотрел на неё с сочувствием. Он заметил, что Фиар подолгу сидит, глядя в окно и сжимая в ладони запястье другой руки. На лице её в эти моменты явственно читалась боль. Теинвил однажды попытался расспросить её об этом — и более не пробовал. Фиар сразу же становилась, мягко говоря, недружелюбной.

…Браслеты постепенно ломали её волю. Помимо того, что продолжали тянуть назад, к месту заточения, они принялись насылать на неё сны. Яркие, страшные, после которых она просыпалась вся разбитая. Ривллим не знал, что с той памятной ночи в Эриггвене Фиар ни разу не выспалась. Без Ривллима она просто не доберётся до дома — не хватит сил бороться. Вернись, убеждали браслеты, подчинись, все несчастья тут же закончатся.

Пробираться к городу придётся с боем. Хоть нежить и не смеет войти в оазис, вряд ли она сгинула навсегда.

— Узнать — то просто, — вздохнул отшельник. — Я знаю способ отправить дух в путешествие за духом другого человека. Хорошо знакомого. Но вернуться они смогут лишь вместе. Решишься ли ты на подобное?

— Нет, — тут же ответила Фиар. Не объяснять же отшельнику, что браслеты за это накажут смертью. Как и за прочие попытки избавиться от них силой.

— Тогда будем ждать, — и отшельник отправился во двор.

Совершать ежедневную медитацию.

* * *

Ривллим ощутил, как комната покачнулась. Он вцепился в оконную раму, и несколько страшных секунд казалось, что его вышвырнет наружу, в неизвестность. Позади с треском и шорохом ездила по комнате мебель. А небо по ту сторону окна быстро темнело.

Исполинский силуэт человека, руки которого вместо ладоней заканчивались огромными шипастыми шарами, проявился на горизонте. Голова великана терялась в облаках; ноги глубоко увязали в земле. Ривллим чувствовал: великан знает о его присутствии.

Великан шагнул в сторону окна, мимоходом раздавив и преследуемого, и преследователей.

Правая шипастая рука стремительно поднялась, скрываясь из виду.

Время замедлило свой ход. Ривллим видел, как дрожит земля на кладбище, как осыпаются холмы, падают памятники, раскалываются надгробия. Огромный, усеянный тупыми зубьями шар понёсся прямо на Ривллима.

Ривллим отпрыгнул, осознавая, что всё равно не спастись. Мелькнула мысль — если удар окажется смертельным, проснусь я или нет?

Окно взорвалось, окатив содержимое комнаты молочно — белыми брызгами.

Тяжко вздрогнул пол под ногами. Ривллим поднялся с обломков кресла (хорошее было кресло) и с изумлением понял, что жив и невредим. Несколько ссадин не в счёт.

Окна больше не было. Была всё та же жёлтая стена, ничем не отличающаяся от других. Воин погладил ладонью место, где было окно, и приложил к нему ухо, надеясь что — нибудь услышать. Ничего, кроме глухого стука собственного сердца. А потом, словно из ниоткуда, слова, что мерещились в ту ночь среди пляшущих в воздухе искр. «Jior averren, anghatha vaila. Jior averren, anghatha vaila…» Без конца, монотонно, голосом, в котором не было ничего человеческого. Воин резко отпрянул от стены.

…С тех пор он перестал открывать окна. За ними всякий раз было всё то же кладбище, тот же преследуемый — и сотни восставших мертвецов, неизменно настигавших беглеца.

В тысячный раз воин подтянул штанину и поглядел на следы укусов.

Раны зажили, не осталось никаких следов. Взамен появились странные пятна — восемнадцать треугольников, указывающих остриями в центр образованного ими неровного круга. Пятна не сходили, что бы ни пытался сделать с ними воин…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});