Предатель - Аарон Дембски-Боуден

— Вставай.

Эреб поднялся, вновь сжимая в руках булаву. На сей раз, он атаковал, демонстрируя скорость и мастерство, которые позволили ему выстоять против Люция из Детей Императора и Локена из бывших Лунных Волков. Крозиус оставлял за собой след смертоносных разрядов, с яростным гудением снова и снова рассекая пустоту. Кхарн уклонялся от каждого удара менее чем за мгновение ока, он был быстрее, чем это вообще могли бы позволить мускулы.

Оружие столкнулось. Кхарн парировал последний удар. Эреб ожидал увидеть в глазах Пожирателя Миров обвинение, и уж точно злость. Там не было ни того, ни другого. Хуже того, он заметил скучающую снисходительность. Капитан даже вздохнул.

Еще три удара. Эреб оказался на полу прежде, чем понял, как это произошло. В груди вспыхнула жаркая и резкая боль, под стать тошнотворной пульсации в разбитом лице. Он потянулся к ране рукой, которой больше не было.

Его рука. Она лежала на палубе в нескольких метрах от него. Из перемолотых вен отсеченной конечности сочилась кровь. Переведя неверящий взгляд вниз, он обнаружил, что предплечье кончается около запястья.

— Понадобится аугметика, — раздался из толпы голос Каргоса. Несколько воинов засмеялись, однако мало кто — с подлинным удовольствием. Они были слишком заворожены происходящим.

Эреб снова поднял взгляд на Кхарна. Тот просто ждал.

— Вставай.

Капеллан поднялся. Кхарн больше не выжидал — его удары слились в кровавое марево визжащих моторов и рвущих зубьев. По телу Эреба разлилась боль, и он снова упал лицом на пол, еще даже не успев выпрямиться после прошлого раза. Хотя у Эреба не было обезболивающих систем доспеха и химических стимуляторов, он подавил боль, нараспев зашептав священную мандалу. Кхарн оборвал его.

— Вставай.

Эреб попытался, но замер, ощутив у своего хребта зубья Дитя Крови. Работающий вхолостую цепной клинок урчал, испуская выхлоп прометиевого топлива. Неподвижные зубья топора касались позвонков Эреба.

Он никогда не предвидел этого поединка, даже в самых обрывочных видениях.

Этим не могло кончиться. Он не мог умереть здесь. Еще так много требовалось сделать. Сигнус Прайм. Сама Терра. Во всех Десяти Тысячах Будущих Эреб видел, как сражается в Долгой Войне до самого ее конца.

В тот миг, когда Эреб потянулся к висящему на поясе ритуальному ножу, Кхарн вдавил активатор топора.

Должен был раздаться вопль. Все этого ждали. Все присутствующие воины ожидали, что Первый капеллан Несущих Слово закричит, когда Дитя Крови вгрызется в его плоть. Но последовал только визг вращающегося клинка топора, перемалывающего воздух.

Казалось, что колдовство Несущих Слово никого не удивило. И уж тем более не удивила трусость. Кхарн отвернулся от крови на палубе и вышел из круга, не произнеся ни слова.

III

Спустя час, облачившись в доспех и вооружившись, Кхарн вновь был готов.

— Ты не должен этого делать.

Кхарн посмотрел на Каргоса, который стоял у консоли.

— Должен. Я уже так поступал. Открывай.

Апотекарий нажал на клавиши управления, и двери беззвучно распахнулись наружу. За ними в тень уходили костяные ступени, липкие от засыхающей крови. Во мраке разнесся очередной бессвязный низкий рев.

Кхарн двинулся вперед. Каргос закрыл за ним двери, и его окутала тьма. Первым, что он услышал, стал шепот мертвецов в темноте. Следующим — дыхание чудовища. Даже генетически усовершенствованные глаза не могли ничего разобрать при полном отсутствии света. Он медленно шагал, не обнажая оружия, невзирая на соблазн это сделать, и слушал, как демон дышит в черноте.

— Кхарн, — произнесло нечто незримое, находящееся повсюду и нигде. Что бы это ни было, от него пахло свежими могилами и погребальными кострами, а его зубы были увлажнены.

— Господин?

Ответом стал медленный гром. Нет, хохот. Смешок.

— Я никому не господин. Никогда им не был. А теперь и того меньше.

Кхарн сглотнул, продолжая пробираться во мраке. Ему было слышно, как тварь, некогда бывшая его генетическим прародителем, облизывает пасть.

— Мне кое-что от тебя нужно, Кхарн.

— Скажите, что.

— Хрргх. Возьми топор. Возьми своих братьев. Убейте триста человек на рабских палубах.

Кхарн уставился в ту сторону, где, по его мнению, покоилось чудовище.

— Зачем, сир? Чего ради?

— Три сотни. Соберите их черепа.

Кхарн услышал, как тварь улыбается, как влажная плоть отслаивается с клыкастой пасти, кривящейся в ухмылке. Нечто громадное, крылатое и окутанное дымом мертвых душ попыталось приблизиться и уперлось в удерживающие его цепи, покрытые вытравленными рунами. Он увидел, как во мраке вспыхнули глаза, сферы тлеющего пламени цвета кипящей крови.

— Возьми их черепа, Кхарн. Сделай мне трон.

Послесловие

«Предателя» было нелегко писать. Сказать по правде, я так говорю обо всем, что пишу — всегда завидую авторам, которые заявляют, что пишут с легкостью. Для меня это всегда испытание паникой, сомнением в самом себе и ужасающими дедлайнами. Но «Предатель», как и «Первый еретик» до него, оказался просто чудовищной книгой. В нем получилось 117000 слов, и рождать каждый абзац из своей головы было словно выжимать кровь из камня. Я чаще пишу о предателях не потому, что они мне больше нравятся или потому что они кажутся мне проще. Все сводится просто к тому, какой сюжет больше хочется рассказать в данное время.

И все же, в «Предателе» много непростого. Метафизика варпа, мотивация и эмоции примархов, скрытые под их классическими, традиционными образами. Физиологические и психологические нюансы жизни с Гвоздями Мясника. История происхождения Ангрона, сила отречения и эмоциональный резонанс от ощущения недоступной в итоге мести. Перенос существенных сюжетных линий из «Первого еретика», «Аврелиана», «Гвоздей Мясника» и «Не ведая страха».

Все это копилось, гремя у меня в голове, до момента, когда (в точности как и с «Первым еретиком») я уже не был уверен, исследую ли вселенную глубокими, новыми способами, или же… что-то другое. Даже не знаю, что. У Дэна (из Легио Абнеттикус — ха-ха) есть замечательная фраза для описания моментов, когда писатель превращается в сверхновую. Он называет это: «рвануть на старт».

Я всегда думаю, что рву на старт.

В Warhammer 40000 Пожиратели Миров — это воины в конце долгого и мучительного пути. Они — выродившиеся чудовища-берсерки, упивающиеся собственной силой и порабощенные верностью Кровавому Богу. Эпоха Человечества близится к концу, и они в двух минутах от полуночи.

Однако они не всегда были такими. Мне хотелось показать их первые шаги по этому пути. Не обязательно в период наивысшего могущества, но, возможно, в самый сложный и разобщенный.

Как Несущие Слово в «Первом еретике» являются Легионом в упадке, растерянным и неуверенным в своей роли, так и Пожиратели Миров в «Предателе» находятся на грани преображения. Они сорвались с привязи Империума. Они свободны. Сам Ангрон больше столетия пытался остаться верным и послушным сыном, он борется с периодическими провалами в самоконтроле и вечно таит в себе семена горькой правды: что он предал себя самого.

Я большой поклонник продолжительных сюжетов о персонажах. В таких сериях далеко не уедешь без насыщенных и захватывающих сюжетных линий. В «Первом еретике» Лоргар был примархом, который подвел Императора и никогда не достигал своего подлинного потенциала, но на протяжении «Аврелиана», «Гвоздей Мясника», а теперь и «Предателя» мы видим, что в начале Ереси он был не таким, каким станет, когда (по его собственному выражению) «забрезжит последний день». Ангрон движется по похожей траектории. Он не лишен недостатков. Он не непобедим. Как и все примархи, он отражает собой человечность, многие аспекты которой явно проявлены и преумножены — и все те благословения и проклятия, которыми сопровождается такая личность. Также у него есть Гвозди — его персональный крест. Ангрон встретил больше препятствий, чем все прочие примархи. Он — единственный, кто так и не смог по-настоящему стать тем, кем мог бы. В этом трагедия его истории.

В начале «Предателя» он в целом более-менее контролирует себя. По мере развития сюжета он опускается до менее стабильного состояния, ступая по планете, где вырос, и переживая прошлое.

К концу? Ну…

Теперь он изменился, как и любой примарх, и сильнее, чем большинство из них. Однако у него все еще есть своя линия. Хорошие персонажи со временем растут и становятся глубже. Его история еще не завершена.

Еще одно испытание в любом романе Ереси Гора — представить антагонистов в виде реальной, убедительной угрозы. Нет Легионов, которые «лучше» других. Разумеется, Легионы будут проигрывать сражения. Таковы правила игры, особенно в книгах об одном из таких поражений. Но мне всегда казалось, что ключевое обстоятельство — позаботиться, чтобы противоположная сторона не выглядела болванами. Мне весьма повезло, что у меня нет любимого Легиона — я очень люблю их все. Это замечательно помогает избежать пристрастности, но я все равно старался сделать так, чтобы Космические Волки или Ультрадесант не вышли неудачниками только потому, что «Предатель» оказался посвящен победам Несущих Слово и Пожирателей Миров.