Пароль: «Вечность». Падение небес - Андрей Левицкий

— Да что ты меня пихаешь, Тур? Ты ведь тоже видел, как он монахов…

— Помолчи, а?

— Некроз тебе в шевелюру, — Разин строго посмотрел на Белоруса и выбрался из сендера. — Пойдем, Туран, осмотримся. Снимай с турели пулемет.

Он пристроил обрез под мышкой.

— Болтун останется здесь, и ты, Музыкант, тоже, Илаю рану перевяжите пока и будьте наготове. Пошли?

Туран спрыгнул на землю.

Рокот вездехода приближался и вдруг сделался тише — двигатель заработал на холостых, видимо, самоход остановился.

— А ведь они нас чуют, — заметил Туран. — У них локация, что ли? Как на «Панче»?

— Какая еще локация? — бросил Разин через плечо, он уже направлялся к пролому, проделанному сендером в стене.

— Э–э… — Туран замялся. — Оружие такое, ракеты пускает. Было у нас, да монахи отняли, Зиновий этот. Там локация была, она металл чуяла. Так я думаю, у этих, на самоходе с колпаком, тоже локация.

Разин молча скользнул в пролом и сместился в сторону, скрывшись за стеной.

Туран постоял, оглядывая дыру, просевшую крышу, обломки на полу, и пошел вокруг сендера.

— Ты передумал? — спросил Альбинос, разматывая бинт, пока Белорус помогал Илаю снять одежду.

— Дверь с другой стороны, — пояснил Туран, — там выйду и осмотрюсь.

— Тоже верно.

Туран вышел из сарая через дверь. С улицы доносился лишь мерный рокот двигателя. Альбинос едва заметно усмехнулся и принялся накладывать повязку, обматывая грудь Илая бинтом. Белорус молча прислушивался.

— Я вот Разину тоже иногда говорю, — Альбинос сноровисто пропустил бинт под мышкой мутанта, перехватил над плечом, — если есть дверь, зачем стену ломать? Но он такой человек…

— Вообще–то стену ломать интересней… — мгновенно отозвался Белорус, взял рулон бинта из пальцев Альбиноса, отмотал немного и закрыл очередной широкой полосой рану на груди Илая. — Ну, иногда, по крайней мере. Слушай, а ты не тот Музыкант, который для «Банды четырех» песенки писал? Я слышал, ничего так, весело.

— Надо же… я стал знаменит! — Альбинос забрал у Тима рулон.

— А я тоже сочиняю.

Илай громко хмыкнул и тут же скривился от боли.

— Только не пою, — уточнил Белорус, — потому что музыке не обучен. Ну и вообще… из скромности. Скромный я. Вот послушай:

Тим Белорус из боя в бой

Спешит врагам назло,

Поскольку он — большой герой…

И знатное трепло, — закончил Альбинос, с треском распустил бинт и связал концы тугим узлом над плечом Илая.

* * *

Разин выскользнул в пролом и замер в тени. Перед ним был переулок, справа и слева покосившиеся заборы да лохматые в неверном ночном свете кроны деревьев. Самоход стоял в полусотне шагов, прозрачный колпак, прикрывающий водителя, поблескивал в лунном свете.

— Я могу вдоль забора пройти, — предложил Туран. — Под заборами темно, тень густая. Только что потом? Если пуля не берет, то как быть?

— Они сами не полезут, — также шепотом ответил Разин, — но подкрепление вызовут. Наверняка у них радиосвязь имеется. Переулок мы с пулеметом удержим… но не до утра же?

— С другой стороны сарая дворик, — Туран повернул голову, пытаясь рассмотреть противоположную часть улицы, — за ним дом заброшенный, заколочена дверь. Я сходил, посмотрел. За домом обрыв, но сендер съехать может. Вроде бы.

— А может и не съехать? С обрыва–то?

Туран взглянул в светлые глаза Разина.

— Да, уклон большой. Но иного выхода я не вижу. Ну, оградка там хиленькая, пробьем с ходу.

— А эти? — Разин кивнул на улицу. — Они за нами и по склону сунутся. Или будут вести на расстоянии, поверху, и монахов следом пошлют. Нам до утра оторваться от погони нужно.

— У вас гранаты еще есть?

— Есть. Две. Но жрецы на бросок не подпустят.

— Да, — Туран поджал губы, нахмурился. — Можно сделать по–другому.

Разин с интересом посмотрел на Турана, сообразив, что только сейчас задался вопросом: а кто таковы случайные попутчики?

— Ты на монаха не похож, — отметил Разин.

— Ты тоже.

— Я думал, ты из службы Крипты, из его ведомства.

— Из разведки, что ли? — Туран усмехнулся. — А я думал, что ты из его людей.

— Ладно, после обсудим, если живы будем. Говори, что у тебя за идея?

Туран изложил свой план. Разин задумался, не сводя глаз с самохода, замершего в другом конце переулка. Покачал головой.

— Если на самоходе установлена локация, — заговорил Туран, — которая чует металл, они нас не отпустят. Попытаемся прорываться здесь — наверняка встретим монахов, которые спешат на подмогу к этим, как их… в серебристых жилетах.

— Ладно, я скажу Музыканту, чтобы он поосторожней… Жди здесь.

Он вернулся в сарай прежним путем — через пролом. Илай полулежал на сиденье, рядом с Белорусом. Альбинос, обернувшись к ним, тихо выстукивал по борту несложный мотивчик, и они в лад бормотали вполголоса:

Я пустынник и бродяга,

С ветром бродим мы вдвоем,

Сочиняем песни вместе.

На два голоса поем.

— Спелись, — подвел итог Разин, — отлично. Музыкант, слушай. Сейчас ты тем же порядком, каким въехал сюда, пробиваешь стену напротив, выезжаешь во двор и проламываешь забор, дальше вниз по склону. Где сумеешь, там затормозишь, и жди нас.

— А смысл?

— Эти уроды за нами следят, но не приближаются. Понимаешь, почему?

— Догадываюсь.

— Они погонятся за сендером, мы их встретим здесь, над склоном. Иначе с хвоста их не стряхнуть.

— А, так я с вами! — вскочил Тим.

— Нет, ты с Музыкантом. Там склон крутой, сендер трясти будет, может, ты язык прикусишь — всем облегчение выйдет. Тем более вы уже спелись. Ну вот и сбацаете чего–нибудь дуэтом, пока мы здесь закончим.

— Склон–то крутой? А, я сам сейчас погляжу, — Альбинос выбрался из сендера.

— Давай, только быстро. Я не знаю, когда подоспеют монахи. И гранаты дай мне.

— Две всего осталось!

— Вот и давай обе.

Разин вернулся к Турану и прошептал:

— Ну все. Теперь ждем. Сделаем по–твоему.

В сарае заработал двигатель. Альбинос подал сендер немного назад, чтобы разогнаться. Потом мотор взревел — Альб пошел на таран. Сендер проломил хлипкую стену и вылетел во двор, легко пробил ограду и покатился по склону. Впереди — У подножия холма — тонкими змейками серебрились под луной ручьи, бегущие по руслу старого Днепра.

Холм здесь был не слишком крутой, но порос кустарником, жесткие ветви сплелись, образовали упругую сеть, в которой вязли колеса. Мотор ревел, ветки ломались с оглушительным треском, а позади медленно рушилась кровля сарая. Когда сендер пробил вторую стену, хлипкая постройка окончательно лишилась опоры, начала складываться внутрь и оседать. Взметнулось облако сияющей в лунном свете пыли.

Даже если водитель полугусеничного бронированного самохода не имел аппаратуры слежения, он не мог не увидеть, как просела крыша сарая. Двигатель заработал громче, броневик покатил вдоль переулка, покачиваясь и переваливаясь в колеях. Разин протянул гранату Турану:

— Держи. Когда крикну — бросай под днище… давай!

Швырнув гранаты, Разин с Тураном упали, прикрывая головы. Громыхнувшие почти одновременно взрывы лишь качнули самоход, взвизгнули осколки, совсем немного, большая часть их ударила в днище. Туран приподнял голову. Кабина самохода была цела, под колпаком на сиденье сгорбился контуженый водитель, из–под передних колес валил дым.

Но тут водитель шевельнулся, тряхнул головой. Зарычал двигатель, раздался пронзительный скрежет, и вездеход дернулся. Пополз к сараю, хрустя и лязгая катками по гусеницам. Машина явно получила повреждения, но продолжала двигаться. На передке зажглись две фары — и яркий свет залил густой кустарник, ослепил тех, кто прятался в нем.

Разин с Тураном быстро отползли в сторону.

Вездеход смял кусты, въехал в сарай, разворотив стену еще больше. Туран вскочил, побежал следом. Разин с трудом поднялся, что–то бормоча под нос, и поспешил за ним.

Задняя часть гусеничной машины задралась, когда круглый колпак нырнул под уклон. Разин выбежал на край обрыва вслед за Тураном. Внизу, среди груд топляка, стоял сендер, сквозь рокот двигателя донесся голос Белоруса. Но слов было не разобрать.

— Отойди, — прохрипел Разин Турану.

Повел рукой, сопровождая спускающийся вездеход. Кожа на лбу собралась складками, губы едва заметно шевелились.

— Частичное уничтожение принимается! — вдруг рявкнул Разин, и Туран вздрогнул. — Подтверждаю!

С вытянутой руки сорвалось что–то, темнее самой ночи, устремилось к плавно качающейся корме вездехода. Потом над ней раскрылась воронка в ткани бытия, хлопок — и мотор стих. Звук оборвался резко, будто выключили радиоприемник. Туран не удержался, протер глаза — он никак не мог поверить, что часть вездехода попросту исчезла. Пропали дверцы люка, бронированный кузов и двигатель, закрепленный под рамой. На мгновение повисла звенящая тишина.