Безоглядная страсть - Марша Кэнхем

Ангус самолично ездил в Лондон, чтобы предоставить премьер-министру поддельные документы. Камберленд уничтожил их оригиналы, но это его не спасло — среди бумаг Уоршема было, в частности, и письмо от Камберленда, объяснявшего ему, как подделать подпись лорда Джорджа и какую фразу вставить в указ, чтобы якобиты выглядели безжалостными, бессердечными чудовищами.

В первые дни после каллоденского сражения Камберленд в глазах английских обывателей выглядел героем — еще бы, блестящая победа над двадцатитысячной ордой бунтовщиков! Спаситель Англии! Преданный, бесстрашный слуга короны!

Но вскоре с распространением слухов о бессмысленных зверствах герцога слава его потускнела. Принц Фредерик Гессенский, вернувшись домой со своей армией, не делал секрета из того, почему отказался воевать рядом с таким мясником. Тот факт, что из общего числа арестованных бунтовщиков — трех тысяч пятисот человек — лишь немногие были взяты непосредственно на поле боя, тоже казался, мягко говоря, немного странным…

От Ангуса требовали показаний о насилии солдат Камберленда над ранеными и умирающими, о ничем не оправданной жестокости к мирному населению… Эти показания в одночасье сделали бы герцога из героя палачом.

В обмен на молчание Ангус потребовал немедленно освободить жену. Поначалу Камберленд не хотел уступать, словно еще на что-то надеясь. И тогда Ангусу пришлось пойти на крайнюю меру — подействовать на герцога силой.

С той ночи прошло десять дней. Энни была с ним — страшно похудевшая и все еще просыпающаяся по ночам от мучивших ее кошмаров, но понемногу отъедавшаяся и отсыпавшаяся…

— Я распорядился похоронить Джона в Петти, — произнес Ангус, — на живописном холме, с видом на морской залив…

— Думаю, Джону это понравилось бы, — печально улыбнулась Энни.

— Макбин будет похоронен рядом с ним. Мы нашли его тело. Элизабет не возражает, если их похоронят в одной могиле, но надо спросить разрешения у священника…

— Кстати, об Элизабет, — вспомнила она. — Дедушка говорил мне, что она беременна. Так что Джон, можно сказать, весь не умер — род его, во всяком случае, будет продолжаться…

— Если родится сын, — сказал Ангус, — я, полагаю, должен отдать ему оружие отца.

Энни удивленно посмотрела на него:

— Какое оружие?

— А где, думаешь, — улыбнулся он, — я взял весь тот арсенал, с которым явился тогда перед Камберлендом?

— Признаться, — рассмеялась Энни в ответ, — в первый момент я тебя даже не узнала — латы, увешан оружием с головы до ног… Ничего общего с тем утонченным, образованным человеком, каким я впервые увидела тебя в день нашей свадьбы!

— В тот момент мне более подходил другой образ. К тому же я решил, — суеверная глупость, конечно! — что оружие Макгиливрея придаст мне хоть немного его храбрости…

— В тебе и так храбрости хоть отбавляй! Не боишься ли ты, что Камберленд тебе этого не забудет?

— Разумеется, не забудет. Но он уже перевел свою армию в форт Огастес. Через месяц, соскучившись без оперы и без лебединой печенки, он переберется в Лондон. А там уж ему будет не до меня. Как и мне сейчас, если честно, не до него.

— А до чего теперь тебе?

Сильные, но нежные руки Ангуса обхватили ее плечи, и в одно мгновение она оказалась под ним.

— Вот до чего, — тяжело дыша, произнес он. — Разве что только и ты сейчас не настроена больше на интеллектуальную беседу. А то будешь снова говорить, что во мне ничего не осталось от утонченного, образованного человека…

— В данный момент, — счастливо рассмеялась Энни, — я предпочитаю видеть тебя бесстрашным воином!