Очерки по общему языкознанию - Владимир Звегинцев

Понятие находится в данном случае как бы в положении между структурой языка и предметом и, превращаясь в лексическое значение, испытывает воздействие с обеих сторон — со стороны структуры языка и со стороны предмета. Иное дело грамматическое значение. Здесь фактически участвуют только две силы: структура языка и понятие, которое хотя и возникло в мире предметов, но затем «отмыслилось», абстрагировалось от них. Это обстоятельство и делает грамматическое значение малочувствительным к конкретным лексическим значениям слов, подключающихся под ту или иную грамматическую категорию. В этом случае обычно говорят о том, что грамматика устанавливает правила не для конкретных слов, а для слов вообще.

Суждение и предложение

Вопрос об отношении суждения и предложения — один из наиболее сложных и вместе с тем, пожалуй, наименее исследованных. Здесь более чем в какой-либо иной области путаются и взаимно подменяются языковые и логические явления и признаки. Но, с другой стороны, провести разграничивающую линию здесь сложнее и труднее, чем в других случаях взаимоотношений категорий языка и категорий мышления.

Как уже указывалось в предыдущем разделе, в данном случае приходится иметь дело со сложными, составными образованиями как в области языка, так и в области логики, и этим своим качеством данный вопрос отличается от разобранных выше вопросов о формах отношения языка и мышления. Соответственно с этим и общее направление исследования несколько меняется. На первый план здесь выступают законы построения суждения и предложения, их структурные компоненты и способы взаимосвязи. Немаловажным является в данном случае также и вопрос о функциях предложения и суждения. Ведь очевидно, что предложение, с одной стороны, нельзя отождествлять с языком вообще (а такое отождествление довольно часто), и с другой — предложение и суждение имеют перед собой неодинаковые цели, выполняют разные функции — даже по отношению друг к другу. Достаточно сказать, что, например, суждение не обязательно ставит перед собой задачи коммуникации, в то время как предложение не только не отделимо от этой функции, но наряду с функцией формирования мысли прямо поставлено на ее службу.

Конкретные решения вопроса об отношении суждения и предложения следуют в науке о языке по общим направлениям, выделенным уже выше. Одни ученые (логического направления) допускают прямое отождествление суждения и предложения. В русском языкознании к ним, например, примыкает Ф. И. Буслаев, который писал: «Суждение, выраженное словами, есть предложение»[452]. Другие — к ним, например, относится А. А. Потебня — исходят из противоположной точки зрения. «Грамматическое предложение, — писал А. А. Потебня, — вовсе не тождественно и не параллельно с логическим суждением»[453]. Существуют, разумеется, и менее категоричные по своим выводам точки зрения.

Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо прежде всего возможно более точно и определенно представлять себе, что такое суждение (и каковы его характерные черты) и что такое предложение (и каковы его характерные особенности).

Но тут сразу же возникают почти непреодолимые трудности: определений суждения и предложения такое количество и они так отличаются друг от друга, что уже сам выбор того или иного определения может привести к прямо противоположным конечным заключениям[454]80. Критический разбор даже наиболее ходовых определений[455] увел бы изложение далеко в сторону, поэтому в качестве отправных пунктов в дальнейшем будут использованы наиболее употребительные в советской науке.

Советские логики определяют суждение следующим образом: «Суждением, — пишет П. С. Попов, — называется мысль о предмете (или предметах), в которой посредством утверждения или отрицания раскрывается тот или иной его признак или отношение между предметами»[456]. Несколько по-иному (однако не настолько, чтобы внести противоречия в последующее рассмотрение вопроса) определяется суждение в другой работе: «Суждение есть мысль, в которой утверждается или отрицается что-либо о чем-либо»[457]. К этому определению делается существенная оговорка: «В этом определении суждения как мысли, которое в основном совпадает с определением, данным Аристотелем, указывается отличительный признак формы суждения. Формальная логика изучает не все стороны суждения. Она занимается рассмотрением готовых суждений со стороны их структуры, а также тех вопросов, уяснение которых существенно для выявления структуры суждения»[458]. Эта оговорка направляет наше внимание на те вопросы, которые выше были формулированы как наиболее важные при изучении отношения суждения и предложения.

Основными чертами суждения являются: 1. Атрибутивный его характер. «По своему содержанию всякое суждение имеет атрибутивный характер, т. е. оно отображает принадлежность или непринадлежность признака предмету. При этом следует иметь в виду, что под предметом суждения разумеется все то, о чем мы что-либо утверждаем или отрицаем»[459]. 2. Способность отображать тождества и различия предметов. «Не существует не только предметов без признаков, но и признаков без предметов. Отсюда следует, что, утверждая или отрицая принадлежность признака предмету суждения, мы вместе с тем отображаем тождество или различие предметов действительности. Утверждая принадлежность признака предмету, мы отображаем тождество предмета суждения со всеми теми предметами, которые обладают указанным в суждении признаком. Отрицая принадлежность признака предмету, мы отображаем отличие предмета суждения от тех предметов, которые обладают указанным в суждении признаком»[460]. 3. Суждение — мысль, которая является либо истинной, либо ложной. «Так как то, что мы утверждаем (или отрицаем), мыслится в суждении как на самом деле присущее (или не присущее) предмету суждения, то в силу этого всякое суждение является либо истинным, либо ложным. Суждение истинно, если то, что в нем утверждается, действительно присуще, а то, что отрицается, не присуще тому, о чем идет речь в суждении. Суждение ложно, если то, что в нем утверждается, на самом деле не присуще, а то, что отрицается, присуще тому, о чем идет речь в суждении»[461].

Таковы характерные черты суждения, определяемого как категория логики. Обратимся теперь к выяснению структуры суждения и элементов, из которых оно строится.

«Элементами суждения являются субъект, предикат и связка. Субъект есть знание о предмете суждения, предикат есть знание о том, что утверждается или отрицается о предмете: связка устанавливает, что мыслимое в предикате присуще или не присуще предмету суждения… Понятие «субъект суждения» необходимо четко отличать от понятия «предмет суждения». Предмет суждения — это то, о чем мы утверждаем или отрицаем что-либо в суждении. Субъект суждения — это понятие предмета суждения, т. е. понятие того, в отношении чего мы нечто утверждаем или отрицаем»[462].

П. С. Попов называет субъект и предикат двумя основными элементами суждения, а связке он отводит следующую двоякую роль: 1. связь между указанными двумя основными элементами суждения; 2. установление утверждения или отрицания мысли[463].

Обратимся теперь для сопоставления к определениям грамматического предложения, его основных черт, структуры и структурных элементов.

Мы будем исходить из того определения, которое дает этому языковому явлению академическая «Грамматика русского языка»: «Предложение — это грамматически оформленная по законам данного языка целостная единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли. В предложении выражается не только сообщение о действительности, но и отношение к ней говорящего. Язык как орудие общения и обмена мыслями между всеми членами общества пользуется предложением как основной формой общения. Правила соединения слов и словосочетаний в предложения — ядро синтаксиса того или иного языка. На основе этих правил устанавливаются разные виды или типы предложений, свойственные данному конкретному языку. Каждый конкретный язык обладает своей системой средств построения предложения как предельной целостной единицы речевого общения.

Каждое предложение с грамматической точки зрения представляет собой внутреннее единство словесно выраженных своих членов, порядка их расположения и интонации. Грамматические формы членов предложения специфичны для отдельного языка или группы родственных языков»[464].

Что касается структурных членов предложения, то в нем, во-первых, выделяются главные члены (подлежащее и сказуемое) и второстепенные (определение, дополнение и обстоятельство). Во-вторых, в зависимости от наличия в предложении обоих его главных членов или же только одного[465], предложения могут быть двучленными, или двусоставными (Ребенок гладит кошку), и одночленными, или односоставными (Светает, морозит и пр.) Наконец, в отличие от логического строя мысли, который одинаков у всех народов, законы построения предложения значительно варьируются от языка к языку. «Один язык, — пишет в этой связи В. Энвисл, — осуществляет предикацию качества по отношению к субстанции посредством порядка субъект — предикат (СП), как арабский Allahu'akbar — «бог велик», или же порядка ПС, как в самоанском ua amiotonu ie alii — «справедливы вожди». В китайском определительное прилагательное предшествует подлежащему, а предикативное следует за ним, но в малайском определение следует за подлежащим, а за ним после паузы идет предикативное. В русской орфографии эта пауза иногда обозначается через тире, хотя определительное прилагательное предшествует подлежащему и имеет отличное от предикативного склонение. Устанавливать связь между подлежащим и сказуемым можно при помощи семантического ослабления указательного местоимения, как в китайском и арабском, или же осуществлять предикацию посредством семантически ослабленных глаголов со значением «становиться», «стоять», «вызывать» и т. п. Точно так же, когда предложение составляется из субъекта, глагола и объекта (СГО), то порядок их следования может быть СГО, как во французском, английском и китайском, или ГСО, как в гэльском bhuail iad ambord — «они ударили по столу», или ГОС, как в испанском batiу la retirada todo el ejйrcito francйs — «вся французская армия била отбой», или СОГ, как в латинском Balbus mururn aedificat. В языке может быть два или несколько таких порядков с некоторым варьированием смысла или же порядок может быть абсолютно безразличным, поскольку изменения форм слов достаточно ясно указывают на их отношения»[466]. Следует также отметить, что в качестве главных членов предложения не обязательно могут выступать только подлежащее и сказуемое. Так, например, в иберийско-кавказских языках, обладающих так называемой эргативной конструкцией, в качестве главного члена предложения выступает дополнение или объект (который, кстати говоря, в логическом суждении не выделяется). «Эргативная конструкция, — объясняет А. С. Чикобава, — состоит из переходного глагола и связанных с ним субъекта и объекта действия, причем реальный субъект — в специфическом падеже — эргативном или активном, ср. груз. cxeni (имен. п.) gaqida maman (эргат. п.), аварск. ču (имен. п.) bičana insuca (эргат. п.) с русск. лошадь продал отец, где объект (лошадь, коня) стоит в винительном падеже, а субъект (отец) — в именительном. Между тем в языках с эргативной конструкцией винительный падеж вообще отсутствует, и объект, как мы уже говорили, всегда стоит в именительном падеже»[467], т. е. именно в том падеже, который в языках номинативного строя характеризует подлежащее.