Спасения нет - Гамильтон Питер Ф.

Олли отвернулся и, безнадежно поскуливая, вывалился за дверь. В голове у него были бабушка и Бик — с изуродованными телами, приросшие корнями к полу. «Нет, еще нет. У них не так много К-клеток. Время есть. Полно времени».

Аднан, еще мокрый после душа, стоял под лестницей, обернув бедра полотенцем и держа в руках модную кожаную сумочку Клодетты.

— Ларс! — всхлипнул Олли.

— Знаю, дружище, знаю.

— Он… он…

— Да, я понял, понял. Я его уже видел. Что говорить, дурачина столько К-клеточных имплантов набрал, что наполовину из них и состоял. Ничего не поделаешь.

— Дерьмо!

— Мы ничего не можем сделать, да? Он пропал. Достался оликсам. Понимаешь?

— Я не могу. Мне надо идти.

— Олли! — Аднан встряхнул его. — Соберись! Мы же вроде как разобрались. Нам теперь о себе надо думать. Новые личности, так? — Он поболтал сумочкой под носом у Олли. — А то и кое–что получше.

— Это что?

— Клодеттины крипжетоны. Я сумею их взломать. Я не Гарет, но тоже неплох. Ты же знаешь, да? Этим прямо сейчас и займусь. А тебе, дружище, надо в душ. Отмойся, найди, во что одеться. Держись, будто все нормально, это помогает. Потом подумаем с тобой, что делать.

Олли уставился на крипжетоны как на небывалое чудо. Да это чудо и было.

— Хорошо. Да, сейчас.

— Умница. А я суну что–нибудь в микроволновку. Еда еще осталась. Не помню, когда мы последний раз ели.

— И я не помню.

— Олли?

— Ага?

— Ты в порядке.

— Спасибо, Аднан.

Аднан понизил голос:

— Надо подумать, звать ли с собой Тронда.

Олли серьезно покивал:

— Понимаю.

«Ничего этого не будет. У меня теперь дело гораздо важнее».

— Последние из Легиона. — Аднан выдавил бледную улыбку и похлопал Олли по плечу. — Чтобы мы да не выбрались? Мы ни за что не пропадем.

— Верно, бля!

Хорошо, что он додумался влезть в душ. Олли помнил, что помылся, когда они явились в этот дом, а вот мылся ли с тех пор, сомневался. Он, пожалуй, дольше, чем следовало бы, задержался под струями, но рассудил, что, раз они через пару часов уходят, это не важно. Насадка была для модников, модели «Вариклинз», с режимом подачи мыла, шампуня и кондиционера для кожи. Он прогнал пару циклов.

Накинув на плечи последнее в доме чистое полотенце, Олли через кладовую и гардеробную вышел в гостевую спальню. Похоже, что Клодетта не имела привычки в припадках ярости кромсать ножницами одежду бывших — странно, от нее этого вполне можно было ожидать. Но в гардеробной были тонны дорогой мужской одежды, опрятно отстиранной и наглаженной. И разных размеров. Может, она была вроде тех паучих, что едят самцов после секса, а это всё были ее трофеи. Усмехнувшись этой мысли, он выбрал для себя шелковое черное белье и носки. Поверх белья темно–зеленые кожаные брюки и бордовую рубашку с алым логотипом «Крафтан» на нагрудном кармане, туфли ручной работы с Джермин–стрит — тесноваты, но плевать, зато по цене как сказочное сокровище. Припудрил щеки, подчеркнув впадинки, и наложил вишневую помаду. От туши для ресниц, подумавши, отказался.

Олли осмотрел себя в зеркале. Набор что надо. Взглянув на него, всякий скажет, что парень с вершины мира. «Я справлюсь. Я их спасу».

Прежнего кайфа подходящая одежка не вернула, но в хозяйскую спальню он вошел под звучащий в голове саундтрек из последней виртуалки с Сумико. Странный запашок здесь стоял, и занавески были отдернуты, хотя тусклые охряные сумерки под Лондонским щитом давали не так уж много света. Будь у Олли столько денег, он выбрал бы другую отделку для своей спальни, но и ее идеал — декадентский Париж 1930‑х — сумел оценить.

Тронд с Клодеттой вместе лежали в постели: она на нем, руками обхватили друг друга, слились в одно существо. Она любовно поглаживала его лицо и грудь. Чресла его скрывались под шелковой простыней цвета царственного пурпура, и Олли пришлось вызвать в памяти новости про окукливание, чтобы не усмехнуться при виде оттопыривающей ткань могучей эрекции.

— Ты как, парень? — спросил Тронд.

— В порядке. Просто зашел тебе сказать: мы с Аднаном подумываем скоро сдернуть. Здесь дела дерьмовые, надо как–то выбираться в терраформированные системы. — Он многозначительно покосился на Клодетту. — На это нужны серьезные денежки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Угу, — отозвался Тронд так равнодушно, что Олли понял — нарк вознес его выше облаков. — Я займусь.

— Мой маленький никуда не собирается, — проговорила Клодетта. На Олли она даже не оглянулась, с обожанием таращилась в стеклянные глаза Тронда. — Он решил трахать меня до самого конца, потому что он плохой мальчик.

— Хуже не бывает, — подтвердил Тронд.

— Прости, милашка, — сказал Олли, — но это не тебе решать. Тронд, дружище, здесь просто нельзя оставаться.

— Нет! — взвизгнула Клодетта. — Нет, нет и нет! Он мой! Мой плохой мальчик. Ты просто завидуешь, что он не тебя имеет. Но ты ему не нужен, верно, малыш?

— Вот дерьмо, — буркнул себе под нос Олли. Дикий Улет, подсунутый им Джад, вконец разнес ей мозги.

— Не тебе решать, — строго повторил он, подражая той холодной властности, что подсмотрел у Тронда.

Клодетта, удивительно быстрым движением сев на кровати, принялась колотить кулачками по матрасу, хлеща встрепанными волосами, замотала головой.

— Пошел ты на фиг. На фиг. Отвали! Вали на фиг из моего дома. Ты не настоящий плохой мальчик — не то что мой Тронд. Оставь нас в покое. Уходи. Прочь! Навсегда. Я его не отпущу. Теперь уж ни за что. Он теперь идеальный. Он мой, а я его. Тебе такого не видать. Ты уже мертвый, потому что у тебя души нет. От тебя только и останется, что деньги да грязь.

— Заткнись! — цыкнул на нее Олли. — Тронд, дружище, спускайся вниз. Мы будем там.

Но Тронд только мечтательно улыбнулся в потолок.

— Ступайте себе. Благословляю. Я останусь здесь. Конец близок, Олли, и он будет прекрасен для тех, кто встретит его как следует.

Клодетта разразилась безумным смехом, напомнившим Олли хихиканье ведьмы. Тогда он понял: безнадежно. Кто бы мог подумать. Тронд свалился в яму, которую сам же и вырыл.

— Решай как знаешь, дружище, — сказал он и вышел — оглянувшись разок, потому что… на задницу Клодетты стоило посмотреть даже сейчас.

Аднан ждал его в кухне. Все пустые продуктовые пакеты он отпихнул в конец полированной гранитной доски. В кофеварке варился натуральный кофе. Микроволновка грела два пакетика паппарделле с рагу из ягненка. Олли протрезвел от одного запаха пищи, и мысли прояснились.

— Тронд спустится? — спросил Аднан.

— Нет. И вытягивать из Клодетты денежки фонда тоже не станет. Тупица так накачался нарком, что… а, черт!

— Что такое?

Ясность мысли сыграла с ним злую шутку — позволила понять, что происходит.

— Член у него…

— Ты про Тронда?

— Да. Проклятье. Он себе в член стволовые клетки вставлял или К-клеточный имплант?

Аднан мгновенно помрачнел. Оба уставились в потолок.

— К-клеточный, — тихо ответил Аднан. — Стволовые для такой терапии дорого стоят.

Слезы Христовы, это просто нечестно. Что ж нам так не везет–то?

«И что за дерьмо скрывалось под той простыней?» От одной этой мысли у него затряслись руки.

Аднан разлил кофе по чашкам и бережно придвинул одну Олли. Лицо его ничего не выражало.

— Стало быть, остались ты да я.

— Да. — И Олли понимал, что не сумел скрыть страха в голосе. «Будь это в виртуалке с Сумико, сейчас самое время кому–то из нас предать другого».

За чашкой к нему скользнул по столу крипжетон.

— Я их расколол.

— Черт, Аднан! Ты чудо! Сколько?

— Хватит, чтобы месяцок пожить как Зангари. А в нашем случае — чтобы сделать первый шаг к поясу миллиардеров.

Олли взял жетон. Тай сообщил, что жетон открыт и ждет перекодировки на себя. И ваттдолларов там было до черта. «Хватит бабушке и Бику? Может, будь у меня оба…» Он перевел взгляд на Аднана, который жонглировал своим жетоном, как сорвавший банк игрок в казино.