ЭКЛИПСИС - Тиамат

А она продолжала безжалостно:

– Любовь? О, мой серебряный, на свете есть вещи поважнее любви. Только для детей она важна и необходима; взрослому человеку нужно иное. Неужели ты не понимаешь, эти двое – они тянут тебя ко дну, как камни, привязанные к ногам. Они управляют тобой, не дают тебе жить собственной жизнью. А ведь жизнь так коротка. И так много нужно успеть! Полгода, Альва. Только полгода. Я открою перед тобой сокровища знаний, власти, могущества. Ты увидишь другие миры, по сравнению с которыми все, что ты знал прежде, покажется тебе тусклым и жалким. Тебя будут любить короли и королевы, герои, полубоги! Ты сможешь выбирать в любовники кого захочешь, хоть сотню Древних и степняков. А захочешь – оставишь при себе этих двоих, но уже на подобающем месте. Они будут служить тебе так, как им предназначено.

– Власть над людьми, над тайными силами природы, над стихиями, над миром! – голос ее манил, совращал, очаровывал. – Вместе мы сможем достичь того, чего ни один чародей не достигал. Может быть, создать свой собственный мир – мир воды и огня… или новую расу разумных существ, живущих в магии, как рыбы в воде. Сотни лет, Альва – и все они твои, и мир у твоих ног! Твой отец отверг этот дар – и где он сейчас? Не совершай той же ошибки. Я могу ждать вечно, я ждала тебя с самого твоего рождения, но у тебя нет времени ждать, это твоя жизнь утекает, как песок между пальцев, Альва!

Золотые ресницы Альвы намокли и слиплись. Холод пробирал до костей, и на сердце ложилась тоска, бескрайняя, как снежная равнина. Он хотел хоть что-нибудь возразить, но голос ему не повиновался.

Одинокая слеза холодной льдинкой застыла на щеке.

Кинтаро угрюмо мерил шагами маленькую комнату. Прошло утро, прошел день, близился к концу вечер, а кавалер Ахайре так и не появился. Казалось бы, что может грозить ему в стенах древнего храма, оплота мира и ненасилия для обеих цивилизаций Пандеи, человеческой и эльфийской? Но звериное чутье Кинтаро внушало ему безотчетную тревогу.

– Если мы начнем ломиться в покои треклятой магички, рыженький нам никогда не простит. В конце концов, имеет он право поразвлечься?

– А мы имеем право знать, где он и с кем, – резонно заметил Итильдин. – По крайней мере, Лиэлле всегда говорил это про тебя.

Словно бы в ответ на его слова, зеркало в гостиной засветилось мягким серебристым светом. Когда эльф, лучше степняка знакомый с магией, сдернул с зеркала цветастый джарский платок, за стеклом возникло лицо кавалера Ахайре.

Молодой кавалер был бледен, под глазами его залегли темные тени, брови чуть сдвинулись, образуя вертикальную складку. Лицо его вновь было таким же красивым и чистым, каким они впервые увидели его при свете щедрого степного солнца, под голубым просторным небом, среди зеленых холмов. Даже темный южный загар сошел, как не бывало. Праздник для глаз, да и только. Но то, что он собирался сказать, было столь явно нерадостным, что сердца их томительно сжались. В этот миг степняк и эльф были едины, словно бы у них было одно на двоих сердце – и в это сердце возлюбленный собирался воткнуть нож.

– Простите меня, – проговорил кавалер Ахайре сухим, безжизненным тоном. – Я должен вас покинуть. Ситуация оказалась несколько… сложнее. Я проведу в замке Дэм Таллиан какое-то время. Полгода, может быть. Мне следует обдумать свою жизнь и многому научиться. Не ищите меня и не пытайтесь со мной связаться – так вы лишь отдалите мое возвращение.

'Лекарь, отрезающий больной орган, жесток. Будь жестоким, Альва, ради блага твоих любовников', – предупредила его Дэм Таллиан. И он был жестоким, не позволив голосу дрогнуть ни на мгновение, не смягчив ни на йоту холодный тон и надменный облик. Только тоскливый взгляд мог бы его выдать, но глаз он предусмотрительно не поднимал. Зеркало погасло, будто бы упал занавес.

Будь кавалер Ахайре актером, это была бы его худшая роль. И хоть он был правдив, насколько возможно, памятуя о способностях Древних отличать ложь, каждое слово его дышало неискренностью и притворством. Именно поэтому его вымученная роль оказала совершенно противоположное действие на эльфа и смертного.

У Итильдина подогнулись ноги. Он опустился на колени, прижал руки к груди, и волосы закрыли ему лицо.

– Он бросил нас. Я всегда знал, что так будет, но не думал, что так скоро.

– Очнись! – Кинтаро тряхнул его за плечо, глядя сверху вниз с азартным блеском в глазах. – Ты думаешь, ради этой бабы он мог бросить тебя и меня? Святая простота, а еще Древний! Ты его совсем не знаешь, куколка. Ты что, не видал его лицо? Да я прозакладываю собственную пантерью шкуру, что она держит его силой.

– Будь так, я бы знал, чувствовал!

– Ну, или почти что силой, – степняк не стал спорить. – Маги – мастера обмана, любой дурак знает. Мы снова должны найти рыжего, только и всего. Хотя бы затем, чтобы он повторил все это нам в глаза.

– Но он сказал: 'Не ищите меня, не пытайтесь со мной связаться…'

– Что ты за человек! – протянул снисходительно Кинтаро, и эльф даже его не поправил. – Чуть что – сразу руки опускаешь. Ты вот рыжего получил за просто так, на серебряном блюдечке, и больше с ним не расставался. А мне пришлось драться за него, добиваться, чуть не полгода ждать, стиснув зубы, пока он меня посылал. Но я всегда знал, что ему суждено быть со мной. И сейчас ничего не изменилось. Что бы он там себе ни воображал.

Итильдин был так поражен его словами, что даже охватившая его боль несколько отступила.

– Но разве не должны мы давать свободу своим возлюбленным? – спросил он неуверенно.

– Свободу от любви? Хрена с два! – в традициях первобытной поэтики высказался Кинтаро, и вопрос был решен.

Не размениваясь по мелочам, они обратились прямо к главе Гильдии магов Джаффару Искендеруни. Неудачливым просителям случалось дожидаться аудиенции месяцами, но верховный маг принял их в тот же день. Слова 'похищение кавалера Ахайре' оказали прямо-таки магическое воздействие. Неудивительно: глава Гильдии был связан старинной дружбой еще с покойным отцом нынешнего государя Криды, и с самим Даронги Дансенну, и даже с отцом кавалера Ахайре доводилось ему встречаться не раз и не два.

Джаффар принял эльфа и степняка приветливо, хотя и оглядел с некоторым сомнением: уж слишком разительный контраст они собой являли. Выслушав обстоятельства дела, пообещал немедленно разобраться и обещание свое выполнил. Итильдин и Кинтаро получили от атторне Гильдии пергамент, заверенный печатями Гильдии и самого Джаффара, на котором было начертано с канцелярской сухостью:

'Криданский кавалер Альва Ахайре пребывает у мага Воды Первой ступени Дэм Таллиан на законных основаниях, в рамках выполнения условий изустного договора, существование коего подтверждается наличием Кольца Правды на руке вышеупомянутого кавалера Ахайре, каковое кольцо является одновременно свидетельством законности обязательств кавалера Ахайре и гарантией соблюдения условий договора'.