Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

– Видите ли, сэр, моя жена нашла это письмо уже после того, как начались наши собственные неприятности. Мы очень благодарны за оказанную нам сэром Чарльзом милость, – вы, конечно, понимает, о чем я вам говорю. Но в тоже время, мы прекрасно осознавали, что никакие дополнительные сведения не способны вернуть его в этот мир, потому и молчали. И еще: репутация вашего дяди была очень высока, а тут вдруг в деле, оказывается, замешана женщина… Вот мы и решили…

– Избавить его имя и добрую память о нем от неприятных слухов и домыслов.

– Именно так, сэр. Я полагал, что ничего хорошего не будет. Вы же очень добры к нам, и я хочу хотя бы частично отплатить вам. Это все, что я знаю о гибели вашего дяди.

– Очень хорошо Беррримур, можете идти.

Когда дворецкий ушел, сэр Генри повернулся ко мне.

– Похоже, тьма не только не рассеивается, а, наоборот, становится гуще.

– Мне тоже так кажется. Однако если б нам удалось найти эту таинственную “Л. Л”, многое бы прояснилось. Ну, ладно, что есть – то есть. Теперь мы знаем, что где-то живет человек, которому известны некоторые обстоятельства гибели сэра Чарльза. Нам остается найти этого человека. Как вы думаете, что в этом случае нужно предпринять?

– Прежде всего, немедленно оповестить обо всем происходящем Холмса. Я дам ему тот ключ, который он с таким упорством ищет. А уж он-то, я не сомневаюсь, найдет, какую тайну им можно открыть.

Я немедленно отправился в свою комнату, и сразу же принялся составлять Холмсу отчет о нашем утреннем разговоре с дворецким. По запискам, которые я получал с Бейкер-стрит, я догадывался, что в последнее время Холмс чем-то сильно занят. Они были немногословны и торопливы, не содержали оценки присылаемых мною отчетов, да и вообще не касались выполняемой мной миссии. По-видимому, он всецело переключился на дело о шантаже, которое в данное время расследовал. А мне так хотелось, чтоб он был здесь.

17 октября.

Весь день льет дождь, капли его звенят по карнизам, шуршат в листьях плюща. Мне невольно припомнился скрывающийся на болоте беглый заключенный, и я поймал себя на мысли, что мне жаль его. Бедняга, каково ему сейчас там! Что бы он ни совершил, своими мучениями он хотя бы частично расплатился за содеянное. Вспомнил я и о том, другом, что задумчиво стоял на скалистой вершине холма. Каких только странностей я не насмотрелся за эти дни – таинственное лицо в кэбе, одинокая фигура на скале. Кто он, этот неизвестный соглядатай, человек из темноты? Друг или враг? Вечером я, надев свой непромокаемый плащ и скользя по превратившейся в месиво тропе, полный смутных предчувствий и удивительных образов, отправился в сторону болот. Дождь все шел. Он хлестал мне в лицо, монотонно колотил тяжелыми каплями по капюшону, забивался за воротник. Господи, помоги тем, кто оказался в такую пору вблизи великой топи – по нормальной-то дороге идти невозможно. Я довольно быстро нашел тот холм с изрезанной ветром скалистой вершиной, на которой я видел странную одинокую фигуру. Долго я стоял там, оглядывая сумрачную равнину с разбросанными по ней валунами. Быстрые струи дождя стекали по их красновато-коричневым бокам, стремительно уносились в низины, а над всем этим угрюмым местом, стелясь по земле, беспрестанной вереницей тянулись свинцово-серые облака. Они обволакивали холмы, нанизываясь на них кольцами. Жутковатый и завораживающий пейзаж. Слева, в промежутке между холмами, далеко вдали возвышались две башни Баскервиль-холла, единственные видимые следы пребывания человека, если, конечно, не считать останков доисторических жилищ, торчащих на холмах. И нигде я не обнаружил следов того странного человека, которого заметил стоящим на скале две ночи назад.

На обратной дороге меня нагнал мистер Мортимер. Он в своей двуколке возвращался с той стороны Гнилой топи, куда дорога в такую погоду становится крайне опасной. Все эти дни доктор Мортимер был очень внимателен к нам. Не проходило, пожалуй, и дня, чтобы он не заглянул в Баскервиль-холл проведать нас, поговорить, узнать, как идут наши дела. Он настоял на то, чтобы я сел к нему, и подвез меня до поместья. В последнее время он очень огорчен пропажей своего спаниеля. Пес ушел на болота и исчез. Я принялся утешать доктора, но тут же вспомнил о гибели несчастного пони. Нет, не думаю, что любимец доктора Мортимера когда-нибудь вернется. Гиблое это место, Гримпенская топь.

– Кстати, Мортимер, – заговорил я, подпрыгивая вместе с ним на ухабах, – вы, наверняка, знаете всех жителей округи.

– Да, конечно.

– А есть ли среди них женщина с инициалами “Л.Л.”?

Он ненадолго задумался, и ответил:

– Нет, такой здесь нет. Правда, на местных фермах работает несколько батраков, иногда останавливаются цыгане, за этих я ничего сказать не могу, но из оседлых жителей – фермеров и мелких дворян – женщины с таким именем нет. Хотя, постойте, – прибавил он, немного помолчав. – Жила здесь не так давно Лаура Лайонз, но она давно переехала Кумби-Трейси.

– А кто она, эта Лайонз?

– Дочь нашего Франкленда.

– Франкленда? Неужели у этого полоумного сутяги есть дочь?

– Как видите, есть. Она вышла замуж за художника, который некоторое время жил здесь. Он приезжал рисовать здешние пейзажи. Но вместе они пробыли недолго. Негодяй, он бросил ее. Хотя… Кто знает, возможно, все, что мне известно, исходит только от одной стороны. Во всяком случае, отец отказался принять ее, поскольку она вышла замуж без его согласия, хотя и, возможно, по некоторым другим причинам тоже. Да, досталось ей. Несладко ей было метаться между двумя греховодниками – старым и молодым.

– А чем она сейчас живет?

– Думаю, что Франкленд посылает ей какие-то деньги, очень небольшие, разумеется. Он и сам-то сейчас бедствует. Но, как бы там ни было, нельзя доводить бедную женщину до падения. Каким бы не было ее поведение, она этого не заслужила. Несколько человек из нашей общины приняли участие в её судьбе, помогли найти работу. Стэплтоны помогали ей, сэр Чарльз тоже. Кое-какую поддержку оказывал и я. Мы оплачивали её учебу машинописи.

Он спросил меня о причине моего интереса к Лауре Лайонз. Я постарался удовлетворить его любопытство, не раскрывая деталей, ибо с нашей стороны было бы неразумно оповещать всех о своем открытии. В такой ситуации не все могут заслуживать нашего доверия. Завтра я попытаю счастья в Кумби-Трейси, посмотрю, смогу ли найти там Лауру Лайонз, женщину с сомнительной репутацией, и сделать шаг в направлении раскрытия одной из тайн, окружающих гибель сэра Чарльза. У меня начинают вырабатываться новые качества, в частности, мудрость змия, ибо, когда доктор Мортимер, заинтригованный моими расспросами, в свою очередь принялся расспрашивать меня, я ловко перевел разговор на черепа, и тем избавил себя от необходимости не только лгать, но и говорить. Весь остаток дороги до Баскервиль-холла мистер Мортимер посветил рассказам о своем увлечении. Да, годы, прожитые бок о бок с Шерлоком Холмсом, не прошли для меня даром.

Лишь еще одно событие этого пасмурного и унылого дня заслуживает упоминания в моем дневнике – разговор, который недавно произошел между нами и Берримором. Это козырь, и еще какой. Я просто обязан его использовать.

После обеда сэр Генри пригласил Берримора поиграть с ним в карты. Когда дворецкий принёс мне в библиотеку кофе, я, пользуясь случаем, задал ему несколько вопросов.

– Ну что ж, как поживает ваш драгоценный родственничек? Не убрался еще? Или все продолжает сидеть в щели? – спросил я.

– Не знаю, сэр. Еду ему я носил, а когда пришел потом, то миски оказались пустыми.

– Значит, он все еще там?

– Нужно думать, что так, если, конечно, еду не съел кто-то другой.

Чашка кофе так и застыла у моих губ. Я оторопело рассматривал лицо Берримора.

– Вы считаете, что на болоте есть еще кто-то?

– Да, на болоте живет еще один человек.

– И вы его видели?

– Нет, сэр, не видел.

– Тогда откуда же вы знаете, что он там есть?

– Селдон говорил мне о нем. Неделю назад или около того. Он тоже там прячется, но, насколько я могу судить, это не беглый заключенный. Но скажу вам прямо, доктор Уотсон, не нравится мне все это, – голос Берримора зазвучал неожиданно горячо и искренне.

– Послушайте, Берримор, вы знаете, что меня интересуют не дела вашего родственника, а вашего хозяина. Я нахожусь здесь с единственной задачей – помочь сэру Генри. Так скажите мне честно, что именно вам не нравится?

Берримор немного помолчал, словно набирая побольше воздуха перед длинным монологом, или как человек, который, сказав что-то важное, тут же начал сожалеть о своем порыве.

– На болоте творится что-то непонятное, – выговорил он, наконец. – Нехорошее дело затевается, а какое – не знаю. Но нутром чувствую, что-то тут не то. Неспокойно у меня на душе. Уж как бы я был рад, если б сэр Генри уехал отсюда назад, в Лондон.

– Но что все-таки вас так тревожит?