Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля - Михаил Полторанин

Вот их кандидатуры, по всей вероятности, так долго обговаривали между собой в гостевом доме обкома Хасбулатов с Дудаевым. Как показало время, толку из этого ВВС не получилось — он походил на крыловскую упряжку из лебедя, рака и щуки. Видимо, Руслан Имранович постарался засунуть туда своих людей, а Джохар — своих.

Возможно, Дудаев думал об этом давно, а возможно, и последний разговор с Хасбулатовым, и базар, именуемый сессией, подвели его к мысли о тайной встрече с кем-то из очень близких Ельцину людей. Для откровенной беседы о перспективах республики. Он рассчитывал изложить свои взгляды и предложения, чтобы их точно донесли до Президента России, не допуская какой-либо утечки информации.

Доверенный человек Джохара сказал мне, что генерал хочет поговорить со мной тет-а-тет сегодня же, поздним вечером. Меня привезли на «Жигулях» в дощатый домик какого-то садового товарищества. Минут через двадцать тоже на «Жигулях» туда приехал Дудаев — с бутылкой коньяка. На столе в домике лежали в эмалированных чашках помидоры и сливы. Разлили по рюмкам, пригубили.

— Мне сказали, что вы хотите передать кое-что на словах Ельцину. Без посторонних ушей, — начал я разговор. — Никто, кроме нас троих, не будет об этом знать.

— Я надеюсь, — произнес спокойно Джохар. Он оперся ладонями на крышку стола и какое-то время внимательно смотрел на нее, будто там лежала оперативная карта.

— Мы ударили в стык между неприкрытыми флангами ельцинской и горбачевской позиций. Открылся оперативный простор, — использовал генерал военную терминологию. — Развивать или нет наступление, зависит от нас. И от Бориса Николаевича.

В течение всего разговора он Ельцина называл уважительно Борисом Николаевичем, а Горбачева сухо — Горбачевым. Тогда многие по незнанию противопоставляли двух этих лидеров.

— Народ у нас неоднородный, огородился в тейповых ячейках. Его трудно объединить, — продолжал он. — И большинство хочет жить с Россией. Но это пассивные люди. Они заняты своими делами — им не до политики. Пока только малое меньшинство мечтает о суверенном государстве Ичкерия. Но это меньшинство — молодые люди, более активные и более организованные. Они способны увлечь за собой пассивную часть вайнахов — у многих из них большой зуб на Москву. Сейчас ситуацию можно качнуть в любую сторону: сбить волну абреческой самостоятельности или раздуть огонь. Я хочу, чтобы об этом знал Борис Николаевич.

Он еще раз пригубил коньяк и сказал:

— За последние месяцы я убедился, как легко на Северном Кавказе раскрутить маховик гражданской войны. И если меня попытаются припереть в угол, я готов к этому. Я способен на это. Хочу, чтобы это Борис Николаевич тоже знал.

Его слова отдавали угрозой. Я напрягся, ожидая развития беспредметного разговора в конфронтационном ключе. Но, похоже, у Дудаева это вырвалось по митинговой привычке. Он совсем не следил за эффектом сказанного, а с равнодушным видом взял сливу со стола, повертел перед глазами — помыта ли? — и съел. Затем вторую, третью.

— Если бы не предательская политика Горбачева, я бы из Вооруженных сил не уволился, — признался он. — Вместе со страной Горбачев развалил и армию. В ней нечего делать. Но то, что приходится делать сейчас, мне тоже не нравится. Я вижу: меня хотят использовать в большой игре. И понимаю, что независимой Чечне, враждебной России, долго не жить — вы нас раздавите. (Тогда он сильно переоценивал способности и волю российской власти. — Авт.). Но я по рождению горец. У нас так: позорно, начав дело, по своей воле бросать его. Это слабохарактерность. Это конец. Должны быть очень веские причины, от тебя не зависящие. Передайте Борису Николаевичу, что я убедительно прошу встречи с ним. Встречи без всякого шума. У меня есть серьезные предложения.

Мы долго говорили с Дудаевым. Поразительно, насколько он был откровенен. Настолько, что у меня закралось сомнение: а не усыпляет ли нашу бдительность Джохар? Не для того ли добивается встречи с президентом, чтобы спекулировать самим этим фактом? Но и экономическую перспективу суверенной Вайнахии он анализировал в издевательском тоне: их лозунг «Превратим Ичкерию в богатый Кувейт!», придуманный Яндарбиевым, — не больше чем пропагандистская пустышка для полуграмотных пастухов.

Какой Кувейт, когда запасы нефти истощились, а ее годовая добыча — около четырех миллионов тонн! Грозненские НПЗ «сидели» на переработке транзитного сырья из нефтепроводов в Туапсе и Новороссийск. Перекрой Россия вентили, и все остановится.

Без оптимизма Дудаев оценивал и качество людских ресурсов республики. Тяга к абречеству у вайнахов сильнее тяги к станку и плугу.

Я сказал, что Ельцин не любит игр втемную. Ему надо конкретно докладывать, что хочет предложить Дудаев. Иначе он просто-напросто отмахнется. Подумав, Джохар изложил свой план в общих чертах. Говорил так, будто переступал через себя.

Ельцин должен издать указ об особом порядке управления Чечено-Ингушетией и создать в ней администрацию, подотчетную непосредственно Президенту России. Никаких парламентов в республике на первых порах, никаких Временных высших советов. Главой администрации, а по сути генерал-губернатором, согласен стать Дудаев. С генералом Аушевым их придется как-то развести.

Указ Ельцина вайнахи воспримут как форс-мажор. Большинство вздохнет с облегчением. Джохар сохранит лицо, и у него появится моральное право вести политику, не зависимую от радикалов-сепаратистов. Постепенно он выдавит их с политического поля, а самые непримиримые будут вынуждены отправиться в эмиграцию. Расформирует генерал-губернатор и свою гвардию, оставив несколько летучих групп для пресечения разбоев.

Республика однозначно будет в составе России, но сидеть у нее на шее она не должна. Дудаев уже подбирает ключи к подъему экономики. Помимо топливного комплекта здесь хорошо пойдет производство стройматериалов и мебели. До сих пор ценнейшие породы — бук, граб, ореховое дерево распиливают на тарную дощечку. А из дощечки сколачивают ящики, в которых перевозят бутылки. Варварство!

Он увлекся и изложил экономическую программу в деталях. На этой хозяйственной ноте мы и закончили наш разговор.

Дня два или три я не мог попасть к Ельцину. Потом он нашел время для продолжительной встречи. Не знаю, что и как ему докладывали Бурбулис с Хасбулатовым, но мой рассказ президент выслушал без своих привычных нетерпеливых вставок: «Об этом мне уже сообщали» или «Это я знаю».

Я передал слова Джохара как можно точнее и заключил, что, с моей точки зрения, существует два подхода к решению чеченской проблемы: вероломный (если не верить ни одному слову генерала) и согласительный.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});