Изумруд - Никита Борисов

дворца блистал своей роскошью. Он увлекал гостей в просторный зал, пронизывающий вверх все три этажа, два из которых выходили округлой балюстрадой в фойе, открывая обзор на происходящее у входа. Главным украшением этого зала было освещение. Как тогда, в кабинете Тары, здесь с потолка свисали плоские светящиеся капли с ажурными краями, пестрящие резьбой. Паря в воздухе без каких-либо проводов, они раскинулись в хаотичном порядке по всему пространству, зависая над головами и уходя под самый потолок, не имея общей композиции. Этот хрустальный блеск, испускаемый причудливыми стеклами, имитировал звездное небо, если бы оно было не темным, а светлым, и капли даже слабо помигивали, все больше напоминая далекие огненные шары. Все остальное на их фоне меркло.

Минуя фойе, где организовали несколько столов с закусками и вином по периметру, мы вошли в концертный зал. Не знаю, как он выглядел во время обычного своего функционирования, возможно, тут ничего нового не придумали и так же стоят кресла, но сейчас это огромное помещение было заполнено круглыми столами на десять персон каждый. Выделялся лишь один, по центру. Перед ним пространство оставили свободным, и рассчитан он был на большее количество людей. Туда-то нам и надо.

Гул в зале, который был слышен еще в вестибюле, стих сразу же, как наша небольшая компания появилась в дверях. Лишь редкие перешептывания доносились с разных сторон. Время как будто остановилось, и все замерли, следуя за нами лишь взглядом. Они видят того, о ком читали только в книгах, того, чье существование было под вопросом. Неловко от этого становилось только мне, хотелось стать невидимым, раствориться, но, почувствовав мое напряжение либо заметив, что я начал притормаживать в движении, заставляя медлить всех, кто шел со мной, Кхира незаметно ухватила меня за мизинец и слегка сжала, дабы привести в чувство. С испуганными глазами я обернулся на нее, идущую вплотную. Она улыбнулась и нарочито продолжительно моргнула, поддерживая меня, а затем шустрым движением бровей и глаз указала на стол, до которого оставалась половина пути, ускоряя движение. Казалось бы, ничего особенного, но эта незатейливая мимика вернула меня к реальности, освободив от скованности, придав решительности преодолеть остаток короткого пути с достоинством, не обращая внимания на раскрытые рты и округленные глаза.

Все было готово к началу мероприятия, и каждый занял свое место. Зал вновь наполнился гулом разговоров сотен голосов, разбиваясь звонким эхом о стены, словно жужжание пчел в улье. Казалось, что присутствующие свыклись с моей фигурой, но куда ни глянь, отовсюду мелькал блеск глаз неугомонных делегатов, украдкой оглядывающихся на мою персону; их застенчиво прятали, встречая ответный взгляд.

Рассадка гостей была весьма удачной. Всех расположили строго в соответствии с их должностью и кастой. Главы городов-государств собрались со мной за одним столом. Ваарс что-то активно рассказывал своим коллегам из других городов через стол от нас. Сизар сидел мрачный, без особого интереса к происходящему, в глубине зала, ближе ко входу, — в компании министров сибов. Он выделялся среди них, как белая ворона, ведь его братья по касте были куда мощнее, грубее, выше — рабочие люди. Это, наверное, было одной из причин, по которой на нем не было лица. Он давно искал со мной встречи! Может, не просто так? Надо будет поговорить с ним в перерыве.

Суета и шум в зале потихоньку затихали, а свет, плавно угасая, погружал пространство в полумрак, но не гас окончательно, оставляя возможность хорошо видеть всех, кто присутствовал вокруг. Сцена расположилась перед нашим столом, выступая вперед широкими полукруглыми ступенями, образующими на небольшом возвышении такой же округлый подиум. На этом выступе сейчас стояла трибуна, но в его глубине, укрытая занавесом, скрывалась самая интересная часть, где уже давно кипела своя жизнь, целью которой было удовлетворение высоких гостей. В данный момент, когда дискуссии сменились редким перешептыванием, можно было слышать, как по ту сторону ширмы заканчиваются последние приготовления. Что-то редко постукивало, посвистывало, поскрипывало, но, заметив, что в зрительном зале все начало утихать, обитатели закулисья тоже притаились. Последние минуты тишины…

На сцену спешила дама преклонного возраста, но так активно вышагивающая откуда-то из угла зала, что закрадывались сомнения, не визуальный ли это обман. Легкое ажурное платье с длинным подолом не поспевало за ней, развеваясь в потоках воздуха. С такой же ловкостью она преодолела несколько ступеней, заняв трибуну, и выждала некоторое время, приводя в порядок дыхание, успокаивая своим ожиданием последних, особо болтливых гостей в зале.

— Дорогие гости! Канцлеры! Главы делегаций! Министры! Все, кто осчастливил наш знаменитый на весь континент зал своим присутствием! Особенно радостно, что сегодня среди нас тот, кого все мы давно ждали, — Его Превосходительство Ардал Третий! — с легкой хрипотцой в поставленном голосе торжественно начала дама, подтвердив свой почтенный возраст. Неудивительно, что мое присутствие подчеркнули в приветствии. Этого следовало ожидать, и сейчас, под общий звон аплодисментов, перебарывая в себе стеснение к публичным представлениям, я все же оторвался от стула, развернулся к залу и поклонился несколько раз в разные стороны. — Сегодня вас ждет увлекательный вечер, насыщенный не только прекрасными разговорами, знакомствами и, возможно, важными решениями, но и торжественный концерт, который мы подготовили для вас, собрав самое лучшее, что создано выдающимися представителями флионцев за многие столетия! — Зал вновь взорвался аплодисментами. — А сейчас приветственное слово предоставляется… — «Только не это!» — подумал я, — канцлеру Стольма госпоже Дэр!

— Надеюсь, меня минует эта участь? — с облегчением обратился я к Кхире.

— Вообще хотели, но решили исключить. В первую очередь из соображений безопасности.

Дэр медленно и с минимумом эмоций выступала с высокой трибуны, произнося общие приветственные слова, благодарила тех, кто помогал с ускоренной организацией саммита, озвучивала основные моменты, которые необходимо обсудить. Слушал я ее вполуха, с бо́льшим интересом изучая сидевших за столом.

Публика была разношерстной. Не было какого-то перевеса по кастам среди канцлеров. Единственное, как мне показалось, представителей антратов, промышленников, и эдалов, экономистов, было чуть больше, а вот флионцев не было вовсе. Канцлер из числа краасов был всего один: суровый широкоплечий мужчина с пышной седовласой шевелюрой, объемно зачесанной назад, и глубокими залысинами на лбу.

— Какой город он возглавляет? — шептал я на ухо Кхире, наклоняясь в ее сторону.

— Утис! — замялась она. — Если честно, это единственный человек, в присутствии которого у меня ноги подкашиваются от страха.

— Что в нем ужасного? — еле удержался я от удивления, чтобы не повысить тон. — Вполне благородный человек!