Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова

Кислородных баллонов всего сорок. Девчонку придется не брать". Я подошла ближе и вмешалась в разговор:

– Вы что, хотите сказать, что я не полечу?

– По-видимому, так, – ответил "фирмач". – Я тут ни при чем. Лично против вас я ничего не имею. Мне все равно, кто полетит. Я отвечаю за безопасность пассажиров – если баллонов сорок, значит, отправим только сорок человек. Если хотите, можете отстранить от полета хоть командира экипажа, чтобы освободить себе место.

Если это вам, конечно, удастся, – добавил он ехидно.

Я сделала испуганные глаза, ищущие покровителя:

– Что же мне делать?

– Не знаю, – отрезал "фирмач". Потом более мягким тоном продолжил: – Все, чем я могу вам помочь, – это отвезти вас в Москву, поскольку сейчас время позднее и автобусы не ходят. И то я могу это сделать только в час ночи, так что вам придется подождать в моей машине.

Я была в отчаянии. Я предприняла все бесполезные шаги – беготню по аэродрому, эффектные слезы, переговоры с большими начальниками. Но все напрасно. В полночь, совершенно обессиленная борьбой и театральными истериками, я села в машину представителя фирмы и стала ждать. На меня навалилась усталость этого трудного, долгого-долгого дня. Я закрыла глаза и с наслаждением затянулась сигаретой. Я так измучилась, что нервы утратили чувствительность, и мне уже было наплевать, лечу я или нет.

К машине подошел Николай, я сделала страдальческое лицо. Он наклонился к открытому окну и сказал:

– Даша, мы тут посоветовались и решили, что ты полетишь.

– Каким образом? – спросила я, выпустив изо рта облачко сигаретного дыма.

– Мы сняли с рейса одного бортинженера. Он оказался лишним.

– Как это – лишний? – воскликнула я, от удивления стряхивая пепел прямо на свою голую руку.

– Ну, в общем, он там не нужен. Этот бортинженер был запасным, и мы решили, что как-нибудь без него обойдемся.

– Представляю, как он меня возненавидел, – задумчиво сказала я.

– Нет, мы ему ничего не говорили про тебя, – поспешил с ответом Николай.

– Ага! Значит, это все-таки из-за меня.

– Не совсем. Но я за тебя отвечаю и должен доставить тебя в Камбоджу. А за бортинженера не переживай, он человек военный и ко всему привыкший.

– Спасибо вам огромное за вашу заботу, – сказала я с искренней теплотой в голосе. – Будь у меня силы, я бы вас расцеловала от радости.

В два часа ночи погрузка была в разгаре. Сверкали ночные огни летного поля, гудели грузовые машины, кричали люди, стараясь голосом перекрыть металлический лязг и грохот. Меня уложили спать на втором этаже самолета, куда я поднялась по крутой высокой лестнице. У меня не было сил, чтобы умыться, и я сразу упала на кровать. Мне казалось, что я уже вижу за чертой серого горизонта свет далекой страны. // августа. Утром я проснулась в полном одиночестве, с трудом совершила обряд омовения и смены белья в узком туалете. Потом я собралась спуститься вниз, но обнаружила, что лестницу убрали. Через люк я видела, что погрузка продолжается, и попыталась докричаться до людей, стоящих прямо подо мной, но быстро охрипла.

Тогда я уселась на небольшой диванчик и стала скулить. Скулила я упоенно, со вкусом, пока в углу под грудой одеял что-то не зашевелилось. Вскоре появилась всклокоченная голова, которая спросила: "Ты чего с утра воешь?" Я сказала, что хочу чаю, а вниз спуститься не могу. "Ну, это не страшно. Сейчас я тебе сделаю хорошего крепкого чая, и даже с сахаром", – заявила голова, принадлежащая молодому крепкому мужчине в летной форме. Он выбрался из-под одеял и взялся за хлопоты на маленькой кухне, где нашлось даже печенье 1969 года.

Пока я пила чай, любезный хлопотун спустил лестнииу.Я осторожно слезла вниз, держась руками за ступеньки, и пошла шарахаться по самолету в поисках знакомых лиц. Кое-где мне приходилось становиться на четвереньки, чтобы проползти под брюхами вертолетов. Наконец меня кто-то окликал: "Эй, журналистка! Иди к нам!" Я обернулась и увидела в вертолете вчерашних летчиков. Там же сидел Николай, приветственно помахавший мне рукой. "А покушать у вас что-нибудь есть?" – спросила я, карабкаясь в вертолет. "Найдется", – весело ответили мне. Летчики пили спирт, закусывая его сыром и колбасой. Я тоже выпила за компанию стаканчик и пришла в доброе расположение духа. Мужики затеяли разговоры о любви, а потом, желая сделать мне приятное, перескочили на "Войну и мир" Толстого. По-видимому, они считали, что с журналисткой надо непременно разговаривать о литературе и прочих высоких материях. Я давилась от хохота, слушая, как они честили Наташу Ростову, называя ее вертихвосткой и жалея, что ей не всыпали как следует по первое число после интрижки с Анатолем. Они всем героям дали живописные характеристики. Пьера обозвали тюфяком и недоумевали, что в нем нашла Наташа, Болконский в их глазах выглядел настоящим мужиком, правда с философскими штучками. Я прервала это бурное обсуждение злободневным вопросом: "Когда мы летим?" Народ высказал разные предположения, но все сошлись на том, что во второй половине дня мы вылетим в Ульяновск. "Куда-куда?" – спросила я, вытаращив глаза. "В Ульяновск, – снисходительно объяснили мне. – Там мы пройдем таможню и пограничный контроль, только потом мы сможем вылететь в Таиланд, где на американской базе мы должны выгрузить вертолеты. И уже на вертолетах мы отправимся в Камбоджу". Я присвистнула:

"Вот это маршрут!" В два часа нам разрешили взлет на Ульяновск. Огромная машина задрожала и тронулась с места. "Господи! – думала я. Неужели эта махина, набитая вертолетами, может подняться в воздух?!" Грозная птица стремительно набирала скорость и вдруг неожиданно легко оторвалась от земли. "Летим! – в восторге закричала я. – И все-таки это невозможно!" 12 августа. В три часа ночи в мой гостиничный номер постучал Николай и велел собираться на аэродром. Вчера ульяновская таможня отказалась нас принять, мотивируя это тем, что мы слишком поздно прилетели (в четыре часа дня), и мы были вынуждены поселиться в гостинице.

В ночном автобусе я не могла сдержать дрожь от недосыпания. Руководитель летной группы Виталий Сергеевич спросил, есть ли у меня таиландская виза.

– Нет, – испуганно ответила я, предчувствуя новы? трудности. – А разве она нужна?

– Конечно, ты же журналистка, – объяснил Виталий Сергеевич.

– Но ведь все остальные летят без виз, – возразила я.

– Потому что они военные и направляются на американскую базу.

– Но я тоже направляюсь на военную базу. Ведь не выкинут же меня по дороге.

– Боюсь, у тебя сейчас будут трудности на границе, – сказал Виталий Сергеевич со вздохом.

На аэродроме мы отправились будить пограничников. Они спали сном праведников и очнулись, только когда мы начали выламывать дверь. Первой из комнаты с лаем выскочила их собака, классический пограничный Мухтар. Потом выползли сами герои границы, продирая глаза и отчаянно зевая. "Эх, не стоило их будить, – с сожалением сказала я. -Взлетели бы и без них. От них только неприятности".

Я ходила за пограничниками хвостом, заглядывала в глаза, рассказывала байки, чтобы не дай бог не всплыл вопрос о моей визе. Но он все-таки всплыл. В шесть утра ребята дозвонились в Москву, в Шереметьево, и испросили разрешение на мой вылет.

Теперь все волнения остались позади. Летчики начали энергично праздновать отъезд. В восемь утра в самолет явилась таможня. Красавец офицер, сморщив нос от запаха спиртного, спросил, где лежат личные вещи пассажиров. "Загружены в один из вертолетов на первом этаже", – последовал ответ. "Как же мы будем проводить досмотр? – растерялся таможенник. – Ведь их надо разгружать, а там нет места" Он задумчиво почесал подбородок, потом ткнул пальцем в самого пьяного летчика и мстительно сказал: "Вот ты пойдешь со мной. Твои вещи хочу просмотреть лично".

Остальным он поставил штампы на декларации. Путь на юг был свободен. 14 августа. В самолете я беспрерывно грезила, вытянувшись на узкой кровати в спальном отсеке. Я видела землю" полную душистых зарослей и неведомого солнца, сверкающую страну, созданную из морского ветра и цветущих трав Она шумит где-то далеко, на берегу океана. Для человека одаренного богатым воображением и чувствительностью, приближение к незнакомой стране всегда сулит чудеса. я представляла себе увлекательное кипение событий, новые встречи, бесконечное разнообразие жизни, полной причуд. Замечтавшись, я не заметила, как уснула.

Проснулась я через несколько часов от громкого храпа, все двадцать коек в спальном отсеке были заняты. Я люблю подсматривать за спящими людьми, они кажутся такими беззащитными и в то же время вызывают тревогу своей замкнутостью, отстраненностью, желание проникнуть в их недоступный мир. Я рассматривала своих соседей по спальне, их лица, скроенные на скорую руку матушкой-природой, но вскоре мне стало дурно от спертого воздуха, сдобренного сигаретным дымом и ароматами двадцати пар грязных носков. Я встала и перешла в "гостиную" – отсек, где расположены мягкие диванчики и столики и где можно выпить чаю. Я немножко почитала, немножко поболтала со своими спутниками, и вскоре раздался характерный свист. Самолет пошел на посадку…