Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - 3иновий Шейнис

– Ну вот, меня вызывали на заседание Политбюро. Там состоялось решение о назначении наркома.

– Кого назначили? – спросил Стомоняков.

– Меня назначили, – ответил Литвинов.

Члены коллегии поздравили Максима Максимовича. Потом все вместе сфотографировались.

22 июля газеты опубликовали постановление Президиума ЦИК СССР о назначении М. М. Литвинова народным комиссаром по иностранным делам. Была утверждена коллегия НКИД, в составе первого замнаркома Н. Н. Кре-стинского, второго заместителя Л. М. Карахана и члена коллегии Б. С. Стомонякова.

Литвинова поздравляли друзья и товарищи по партии, дипломаты, соотечественники. Особенно много было писем и телеграмм от рабочих и деятелей искусства. Артист МХАТа В. В. Лужский писал Литвинову в те дни: «Многоуважаемый Максим Максимович! Разрешите мне небольшими строками от души поздравить Вас с назначением на важный и ответственный пост народного комиссара по иностранным делам! Я приветствую Вас как одного из любимых артистов – мастеров своего дела, я приветствую Вас и как одного из внимательнейших и отзывчивых людей, занимающих ответственные посты в нашем Союзе. Мои искренние пожелания Вам самых больших и плодотворных успехов».

В этот же день Литвинов провел свою первую пресс-конференцию с представителями иностранной печати. Незадолго до назначения наркомом Литвиновы переехали из Хоромного тупика в особняк Наркоминдела на Спиридоновке, в три небольшие комнаты над гаражом.

Был теплый июльский день. Иностранные корреспонденты разместились в саду на траве, кое-кто устроился на крыльце. Литвинов сел здесь же, на крыльце, спросил, какие к нему есть вопросы. Много было американских и английских журналистов, и беседу Литвинов вел по-английски.

– Вы довольны своим назначением, господин Литвинов? – был задан первый вопрос.

– Доволен, очень доволен, – усмехнулся Максим Максимович, – хотя дело нелегкое. Хочу подчеркнуть, что богатейший опыт моего выдающегося предшественника Георгия Васильевича Чичерина – блестящего дипломата и государственного деятеля – будет служить для меня постоянным примером.

– Господин Литвинов, не приведет ли новое назначение к изменению советской внешней политики? – обеспокоенно спросил корреспондент.

– Постановление ЦИК Союза ССР о назначении меня народным комиссаром не может ни в какой мере означать каких-либо изменений во внешней политике Союза. Не только потому, что я и раньше в течение десяти лет работал в Комиссариате по иностранным делам в тесном сотрудничестве с Чичериным, совместно с ним активно участвовал в разработке и проведении в жизнь внешнеполитических проблем, но прежде всего потому, что смена руководителей ведомств в Советском государстве не может иметь такого значения, как в капиталистических странах. В этих странах смена членов правительства, и в частности руководителей внешней политики, является в большинстве случаев результатом борьбы политических партий и представляемых ими классовых интересов, а иногда приспособлением к изменившейся внешнеполитической конъюнктуре и даже к внешним влияниям. В стране же диктатуры пролетариата, где рабочие и крестьяне полностью и нераздельно осуществляют свою власть, внешняя политика целиком определяется волей рабоче-крестьянских масс, находящей свое выражение в решениях Советского правительства.

– Как вы рассматриваете дальнейшие отношения с западными странами?

– Советский Союз будет стремиться торговать и жить в мире со всеми странами. В общем, мы будем продолжать нашу старую, испытанную внешнюю политику в сознании ее правильности, ее соответствия интересам всех народов, а также в сознании растущего могущества Советского Союза.

За неделю до назначения народным комиссаром по иностранным делам Литвинову исполнилось 54 года. Он был в расцвете сил. Ему предстояло еще многое свершить. И многое испытать.

Глава седьмая

Новые задачи

Литвинов был, несомненно, прав, когда сказал иностранным журналистам, что его назначение ничего не меняет во внешней политике страны. Но менялась международная обстановка.

На XVI съезде ВКП(б) в Политическом отчете ЦК был дан анализ положения в мире. Съезд отметил, что оно «характеризуется дальнейшим и усиленным расшатыванием частичной стабилизации капитализма, обострением всех противоречий империалистической системы, ростом опасности новых империалистических войн…».

Никто тогда, конечно, не мог точно предсказать, что через девять лет начнется вторая мировая война, но уже было ясно, что 30-е годы будут отмечены цепью трагических событий.

Нинего кардинально не изменилось в Наркоминделе после назначения Литвинова народным комиссаром по иностранным делам. Он только несколько сократил личный штат наркома, распределил освободившихся сотрудников в зависимости от склонности в соответствующие отделы.

Как и при Чичерине, Литвинов приходил на работу ровно в девять, уходил в шесть вечера. Иногда задерживались на работе Крестинский и Стомоняков, реже – Карахан.

Утро Литвинов, как всегда, начинал с просмотра почты, которую ему подготавливал секретарь. Читал письма не только служебные, но и от советских граждан. В начале 30-х годов таких писем становилось все больше. Народ внимательно следил за внешней политикой своей страны, радовался ее успехам, росту авторитета Советского Союза. Авторы писем предлагали свои варианты решения внешнеполитических проблем, выражали благодарность, желали здоровья и успеха. Литвинов отвечал на письма сам или поручал секретарю подготовить ответ, но обязательно просматривал его.

После разбора утренней почты Литвинов принимал заведующих отделами. Каждого в отдельности, точно в назначенное время. В определенные дни заседала коллегия.

Рассказ бывшего посла СССР в Бельгии Е. В. Рубинина позволяет увидеть и другие важные черты литвиновского характера. «В работе Литвинова отличала поразительная скрупулезность. Он как бы переворачивал дело, которым занимался, на все стороны, изучая его глубоко и вдумчиво. Это-то и внушало к нему уважение со стороны всех, кто знал его. Его иностранные коллеги могли с ним не соглашаться, но никто не мог относиться к Литвинову без уважения. Он доказывал правоту своей точки зрения. Литвинов был творческой, думающей, ищущей личностью. Его действия неизменно способствовали росту авторитета СССР. На конференциях он оказывался в центре внимания. Литвинов вызывал ярость у немецких и итальянских фашистов, но они неизменно вынуждены были относиться со всей серьезностью ко всему, что он говорил…

Литвинову не были чужды человеческие страсти и слабости. Это можно было наблюдать в разных сферах его жизни. Вместе с тем он был на редкость дисциплинированный человек, собранный, четкий в своих действиях. Он мог самым решительным образом спорить даже на заседаниях Политбюро, защищая ту или иную точку зрения, что часто и происходило, но уж если решение принято, то он выполнял его как свое собственное и самым решительным образом требовал этого от сотрудников Наркоминдела. Слово «дисциплина» в Наркоминделе никогда не произносилось, но там была та дисциплина, которая по-настоящему свидетельствовала о большевистском воспитании аппарата.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});