Путь за горизонт - Егор Ветров

с противоположных направлений в рассредоточенном порядке, чтобы не стать удобной мишенью для СЭДО, и одновременно атакуют позиции остеррианцев, пытаясь взять их в окружение. Алан и полковник Годвин следили, как в чрево «Нептуна» заезжала цепочка «Гончих», многие из которых выглядели так, будто на них пришили металлические заплатки, серевшие на фоне темно-зеленого корпуса.

Это плавание станет для Алана первым в жизни. Предыдущая попытка выйти в большие воды Адриатического моря закончилась арестом его семьи военной полицией, когда ему было четыре года. Мысль о том, что скоро ему предстоит оказаться на громадной металлической посудине посреди необъятной толщи воды, причем в радиусе поражения остеррианского рельсотрона, способного в мгновение ока стирать с лица земли тысячи людей и целые кварталы, заставляла его сердце биться чаще.

Вдруг послышался убедительный, но располагающий к себе голос Годвина:

— Не терпится вернуться домой в Эллиад?

Алан повернулся к полковнику с медными волосами, с которым был одного роста, и пожал плечами:

— По правде говоря, здешние порядки мне больше по душе, сэр. Даже на вестландской военной базе условия для проживания комфортнее и свободнее, чем в александрийской школе-интернате, где я провел семь лет. Но не то чтобы у меня был выбор. Да и в Республике найдется пара людей, ради которых стоит вернуться.

— Все мы чем-то связаны, пусть не каждый это осознает. Я вот жду не дождусь, пока увижу жену и дочь, хотя в былые времена и подумать не мог, что стану закоренелым семьянином, насколько это вообще возможно с такой-то профессией, — полковник продемонстрировал белоснежные зубы. — Однако судьба Республики все еще балансирует на краю бездонной пропасти. Из позитивных новостей: генерал-лейтенант Топал одолел остеррианские силы вторжения на северо-западе и заставил их отступить за границу. Даже с подкреплением из Центрального округа это почти непосильная задача для заурядного человека, поскольку твои люди деморализованы превосходством противника, а тебе еще нужно перемещаться с такой осторожностью и слаженностью, чтобы не подставиться под дуло чудо-оружия остеррианцев. Если бы не острый язык и неукротимый нрав нашего с генерал-майором Бергманом бывшего командира, Топал давно бы стал генералом армии, учитывая, что его побед не счесть, а поражения ему не знакомы. С другой стороны, ситуация на Северо-восточном фронте выглядит отнюдь не такой радужной. Генерал Луаре и его заместитель генерал-лейтенант Чезанте — выдающиеся полководцы, но отнюдь не гении, как Топал. К тому же, они контратакуют остеррианцев в меньшинстве, так как больше не могут дожидаться подкрепления из других военных округов. Вчера ближе к ночи до генерал-майора Бергмана дошли вести, что они пытаются прорваться к северо-восточной огневой точке противника. И пока это все, что нам известно. От их успеха будущее Эллиада зависит не меньше, чем от нашего. Но если все пройдет, как надо, то мы вернемся на Родину триумфантами, а не остатками экспедиционного корпуса, которые едва смогли спасти свои шкуры. Тогда вы, Алан, можете смело рассчитывать на награду. Ваших заслуг хватит для этого с запасом. Мы с генерал-майором Бергманом об этом позаботимся. Между прочим, командир высоко ценит ваш вклад в спасение экспедиции, но поскольку он никогда не был щедр на слова, за него говорю я.

Алан не ожидал с утра пораньше услышать в свой адрес похвалу. За время экспедиции и полковник Годвин, и генерал-майор показали себя на удивление здравомыслящими и не подверженными предрассудкам людьми. Они обладали качествами, которые он и не надеялся встретить в военных кругах.

Алан потер ладонью затылок:

— Спасибо, но я всего лишь делал то, о чем вы меня просили.

— Попросить можно о том, с чем никто не справится, но у вас получалось всегда. С такими успехами вас будет ждать многообещающая карьера в армии.

— Если честно, я никогда не хотел быть военным и собираюсь оставаться им ровно до того момента, как мой долг перед государством будет погашен.

Признавшись, он ждал реакции полковника Годвина. Губы старшего офицера сложились в загадочную улыбку:

— Как вы думаете, почему я решил стать военным?

— Могу только предположить, что вы мечтали получить престижную профессию, занять высокое положение в обществе, возможно, жаждали защищать Родину?

Внезапно Годвин залился смехом и взмахнул рукой, точно отметая все предположения своего подчиненного. От неожиданности Алан отступил к окну. Отдышавшись, полковник заговорил:

— Вот уж не ожидал услышать что-то подобное на свой счет. Нет, в юные годы я был максимально далек от столь возвышенных желаний. Я был заядлым бездельником, не представлял, чем мне заниматься в жизни, и не пропускал ни одной гулянки, пока в гостях у знакомых не встретил свою будущую жену. Я еще никогда так быстро не влюблялся. Чтобы понравиться приличной и скромной девушке, я из кожи вон лез, и в итоге у меня даже получилось. По крайней мере, мне так казалось до того, как я встретил ее отца, подполковника, военного до мозга костей. Разумеется, кто-то вроде меня его не устроил, поэтому, чтобы остаться с любимой, я пошел на отчаянный шаг.

— Вы поступили в Военную Академию?

— Да, вот только не с первого раза. В итоге я все же сумел переубедить родителей моей жены. В браке я всегда был счастлив, чего не скажешь про военную службу. Годами я чувствовал, что мне здесь не место, и медленно продвигался по карьерной лестнице. Я и раньше не питал иллюзий, но после того, как несколько раз побывал в экспедициях и мелких стычках, которые непременно заканчивались присоединением новых земель и принудительной «ассимиляцией» местного населения, у меня сложилось стойкое впечатление, что в эллиадской армии благородства даже меньше, чем в александрийской подворотне. Я устал от всего этого и собирался подать в отставку, но мои планы сорвала Остеррианская война. Но не бывает худа без добра. На войне я встретил тогда еще подполковника Бергмана и генерал-майора Топала. Под началом последнего мы оба прослужили два года войны, пока не произошел один неприятный инцидент. С первых дней совместной службы меня поразили и не в меньшей степени восхитили принципиальность, доблесть и благородство подполковника Бергмана. К тому моменту я уже потерял всякую надежду встретить человека столь высоких качеств среди военных. Он одинаково относился и к гражданам, и к Жителям, и к Кандидатам, являлся образцом того, кем должен быть эллиадский офицер. Со временем я осознал, что с такими людьми, как он, можно многого добиться, а если повезет, то и совершить в жизни что-то достойное. Это единственная причина, почему моя форма до сих пор