Зеленая Миля - Стивен Кинг

И тут он вспомнил о том, ради чего, собственно, затевался весь этот спектакль, и спросил о Мелинде.

— Она здорова, — сказал я.

Мы дошли до камеры Джона. Слова Дина только начали доходить до сознания: «Мы сделали это, ребята… сделали».

— Это было так же… ну, ты понимаешь…

— Как с мышью? — уточнил Дин. Он быстро взглянул на пустую камеру, где раньше обитали Делакруа с Мистером Джинглзом, потом в сторону смирительной комнаты, откуда якобы мышь и появилась. Голос его стал тише, так затихают голоса при входе в большую церковь, где даже тишина, кажется, говорит шепотом.

— Это было… — Он сглотнул. — Слушай, ты понимаешь, о чем я. Это было чудо?

Мы переглянулись, подтверждая то, что уже знали.

— Он ее вытащил из самой могилы, вот что он сделал, — сказал Харри. — Да, это было чудо.

Брут открыл двойной замок на двери и слегка подтолкнул Джона внутрь.

— Входи, парень. Отдохни немного. Ты заслужил. Мы сейчас разберемся с Перси…

— Он — плохой человек, — проговорил Джон тихим механическим голосом.

— Правильно, сомнений нет, злой, как колдун, — согласился Брут, говоря самым мягким тоном, — но ты не беспокойся, мы его к тебе не допустим. Просто полежи на своей койке, а я скоро принесу тебе кофе. Горячий и крепкий. И ты сразу почувствуешь себя другим человеком.

Джон тяжело опустился на койку. Я думал, он ляжет и отвернется, как обычно, к стене, но он просто сидел, свесив руки между колен, опустив голову и тяжело дыша ртом. Медальон со Святым Кристофером, который дала ему Мелинда, выскользнул из ворота рубашки и качался в воздухе. Она сказала, что медальон спасет его, но Джон не выглядел спасенным. Похоже было, что он занял место Мелинды на краю могилы, о которой говорил Харри.

Но тогда мне было не до Коффи.

Я повернулся к ребятам.

— Дин, достань пистолет и дубинку Перси.

— Ладно. — Он вернулся к столу, открыл ящик и вытащил пистолет и дубинку.

— Готовы? — спросил я их. Мои люди — верные, я никогда так не гордился ими, как в ту ночь, — кивнули. Харри и Дин слегка нервничали, а Брут был невозмутим, как всегда.

— Хорошо. Говорю я. Чем меньше вы открываете рот, тем лучше и тем быстрее все кончится… к лучшему или худшему. Годится?

Они опять кивнули. Я сделал глубокий вдох и пошел по Зеленой Миле к смирительной комнате.

Перси поднял глаза и зажмурился, когда я включил свет. Он сидел на полу и облизывал пленку, которой я заклеил его рот. Та часть, которую я закрепил на затылке, отстала (возможно, от пота или бриолина в волосах), и он мог попытаться отодрать и остаток ленты. Еще час и он вопил бы о помощи во всю мощь своих легких.

Действуя ногами, ему удалось слегка отодвинуться назад, когда мы зашли, потом он остановился, сообразив, что деваться некуда, кроме юго-восточного угла комнаты.

Я взял пистолет и дубинку у Дина и протянул их в сторону Перси.

— Хочешь получить обратно? — спросил я.

Он настороженно посмотрел на меня, потом кивнул.

— Брут, Харри. Поднимите его.

Они наклонились, подцепили его под мышки и подняли. Я приблизился, пока не стал с ним нос к носу, чувствуя острый запах его пота. Наверное, он взмок, пытаясь освободиться от смирительной рубашки и периодически ударяя ногами в дверь, но больше всего, думаю, он потел от обычного страха — боязни того, что мы с ним сделаем, когда вернемся.

Очевидно он надеялся, что все обойдется, ведь мы — не убийцы… а потом, вероятно, вспомнил об Олд Спарки: ведь мы и впрямь были убийцами. Я сам казнил семьдесят семь человек, больше чем любой из тех, на ком я застегивал ремень, больше чем сам сержант Йорк, снискавший славу в первой мировой. Убивать Перси было нелогично, но мы ведь уже поступали нелогично, наверное, об этом он говорил сам себе, сидя с завязанными за спиной рукавами и пытаясь языком освободиться от пленки, запечатавшей ему рот. А кроме того, логика вряд ли присутствует в мыслях человека, сидящего на полу комнаты с мягкими стенками, завернутого так плотно, как паук пеленает муху.

Я хочу сказать, что если сейчас я не поставлю его на место, то не поставлю никогда.

— Я сниму ленту с твоего рта, если ты пообещаешь, что не будешь орать, — сказал я. — Я хочу поговорить с тобой, а не поорать. Так что ты на это скажешь? Будешь вести себя тихо?

Я прочитал в его глазах облегчение, словно он понял, что, если я хочу поговорить, значит, у него есть шанс выбраться с целой шкурой. Перси кивнул.

— Если начнешь шуметь, опять заклеим, — пообещал я, — ты это понимаешь?

Опять кивнул, на этот раз нетерпеливо. Я протянул руку, взялся за конец, который он оторвал, и с силой потянул. Раздался треск. Брут подмигнул. Перси вскрикнул от боли и стал тереть губы. Он попытался заговорить, понял, что не сможет с прижатой, ко рту рукой, и опустил ее.

— Сними с меня эту безумную рубашку, козел, — процедил он.

— Через минуту.

— Сейчас! Сейчас! Сию мину…

Я ударил его по щеке. Я это сделал раньше, чем успел подумать… хотя, конечно же, знал, что до этого может дойти. Уже при первом разговоре о Перси с начальником Мурсом, когда Хэл посоветовал поставить Перси распорядителем на казнь Делакруа, я знал, что до этого может дойти. Человеческая рука, как зверь, прирученный наполовину: он кажется хорошим, но приходит время, зверь вырывается на волю и кусает первого встречного.

Звук пощечины был резкий, как звук сломанной ветки. Дин охнул. Перси глядел на меня в полнейшем шоке, глаза стали квадратными и чуть не вылезли из орбит. Рот открывался и закрывался, как у рыбы в аквариуме.

— Заткнись и слушай меня, — произнес я. — Ты заслужил наказание за то, что сделал Дэлу, и мы воздали тебе по заслугам. Это был единственный способ. Мы все заодно, кроме Дина, но он тоже с нами, потому что иначе ему пришлось бы сильно пожалеть. Ведь так, Дин?

— Да, — прошептал Дин. Он был белый как мел. — Думаю, да.

— А мы сделаем так, что ты пожалеешь, что родился, — продолжал я. — Мы позаботимся, чтобы люди узнали, как ты саботировал казнь Дэла…

— Саботировал?!

— …и как чуть не убил Дина. Мы наговорим столько, что ты не сможешь получить никакой работы, даже с помощью своего дядюшки.

Перси разъяренно тряс головой. Он не верил, просто не мог поверить. Отпечаток моей руки краснел на его бледной щеке, как знак хироманта.

— И в любом случае мы позаботимся, чтобы тебя избили до полусмерти. Мы не станем этого делать сами, найдем людей, ведь мы тоже кое-кого знаем, Перси, неужели ты так глуп, что не понимаешь? Они не в столице штата, но разбираются в некоторых юридических вопросах. У этих людей здесь есть друзья, братья и сестры, отцы. Они будут безумно рады оторвать нос или член у такого дерьма, как ты. И они это сделают только ради того, чтобы тот, кого они любят, получил три лишних часа в прогулочном дворике.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});