Я разорву эту помолвку! (СИ) - Хэйли Джейкобс

элитном районе города впечатление создавал приятное.

Джеймс протянул руку и помог мне выйти из кареты. Почувствовала себя неловко, не то, чтобы я не могу сама о себе позаботиться, такое внимание было странным, но в то же время приятным.

Слуг было немного. Всем заправлял пожилой дворецкий, но малочисленность штата не означала, что весь дом находился в беспорядке и запустении, со своей работой местные обитатели справлялись превосходно. Вот он — авторитет графа, даже за многие километры от столицы он распространяет свое влияние, так что даже здесь люди его побаиваются и спустить рукава себе не позволяют. Стоило вспомнить, что в родовом поместье Астеров под бдительным наблюдением графа слуги едва ли не по струнке ходят.

Нам подготовили соседние комнаты. А на следующий день после приезда начались приемы, чаепития и прочие светские мероприятия, которые мы с Джеймсом решили посещать. Чаще вместе, но иногда раздельно. Публика столичных аристократов принялась за активные сплетни. Многие из дворян на лето не разъехались — как это было принято — а остались в городе, подозреваю, что веяния о болезни императора и смуте во дворце достигли все-таки ушей знати.

— Леди, ваше платье великолепно, работа мастерицы Присциллы? — хозяйка приема удостоила меня оценивающим взглядом. Рука об руку мы с женихом только что вошли в великолепно украшенную залу.

— Нет, — я улыбнулась. — Это мой собственный дизайн. А в жизнь его воплотили мастерицы из «Сундучка».

— Ах, верно. Ведь лорд Брук, арендатор в баронстве Винтер, должно быть, ваш давний и дорогой друг!

Улыбка не дрогнула на моем лице. Еще бы я не понимала, куда клонит первая сплетница столицы — вдова виконта Розмора, Далия Розмор-Блуа. Делала она это чисто из удовольствия ставить людей в неловкое и постыдное положение.

Она была женщиной немногим за тридцать с яркой внешностью — черные волосы в сочетании с зелеными глазами привлекали внимание — но черты ее лица были заострены, а губы постоянно поджаты, что несколько портило первое впечатление.

— Ах, эта сложно назвать дружбой, виконтесса, мы едва ли знакомы, все дела семьи ведут мои папенька и брат, — я наигранно хихикнула в кулачок, обтянутый кружевной перчаткой. Рука Джеймса на моей талии потяжелела.

— Верно-верно, да и какая леди предпочтет наследнику графа, ветерану войны какого-то провинциального арендатора без земель! — одна из подружек вдовы стрельнула глазками в сторону моего сопровождающего. Только вот едва ли он удостоил ее взглядом.

Я держала лицо и старалась не показывать свое раздражение. Стоит отдать должное мастерству Джеймса в покер-фейсе, хотя он долгое время жил в столице, поэтому навыки свои прокачал. Мы отговорились тем, что хотим выйти в сад и поприветствовать знакомых, и спешно ретировались, бросив хозяйку приема и ее подруг. Те скучать не собирались, в спину то и дело долетали неясные шепотки.

Сад в особняке виконтессы был такой же роскошный, как и убранство дома. Эта женщина не знала слова скромность, растрачивая огромное наследство своего почившего мужа. Ходили даже слухи, что к смерти виконта была причастна она сама. Неудивительно, тот, кто получил наибольшую выгоду и был первым в числе подозреваемых.

Мраморные статуи, фонтанчики для птиц, кусты, которым садовники придали форму различных диких зверей, экзотические цветы на клумбах… Леди и господа бродили по саду, девушки крутили в руках зонтики, укрываясь от палящего солнца, мужчины подставляли прохладному ветерку лица. Мирная обстановка заканчивалась, стоило уйти вглубь территории поместья, туда, где заканчивался сам сад и начинался небольшой лес. И эти угодья располагались в центре столицы, а не в глухом пригороде, как кто-то мог подумать! Виконт Розмор был весьма богат.

Я хотела было снять руку с предплечью Джеймса — правила требовали, чтобы партнеры прибывали на светские мероприятия рука об руку — но Джеймс вдруг замер.

Из-за деревьев раздавались смутные голоса мужчин. И кажется, то, чем они занимались, в этом обществе было никак не приемлемо, кто застанет, обзовет содомитами. Я нравов самых широких и современных, и то неловко сделала пару шагов назад. Больше от удивления. Джеймс так вообще покраснел, то ли от смущения, то ли от гнева. Он поджал губы и потянул меня прочь, проявляя заботу о хрупком мировоззрении своей леди, не иначе. Спешно вернулись назад и выбрали другую тропинку.

За последние дни социализации нам с ним хватило бы на годы вперед. И как только столичные дворяне выдерживают свои бесконечные сезоны?

Джеймс остановился и встретился со мной взглядом. Его инстинкты были развиты лучше моих, вне всяких сомнений. Ни звука шагов, ни еще каких-либо признаков появления гостя я не заметила.

— Ваша светлость, — мужчина легко поклонился и быстро выпрямился. В тени высоких деревьев дневного солнечного света хватало, но рассмотреть его закрытое капюшоном лицо мне не удавалось как бы я не щурилась, вглядываясь вперед.

— Нашел? — спросил Джеймс.

Мужчина — мне показалось, что в его голосе проскользнула усмешка — подтвердил, что да. Он передал в руки Джеймса увесистый конверт, и удалился также внезапно, как и появился.

Была причина, по которой мы встретились с информатором в столь людном месте. Я почти не сомневалась, а Джеймс вскоре подтвердил мои предположения о том, что за нами ведется слежка. На месте как императрицы, так и Филиппа я бы тоже приставила наблюдать людей за каждым шагом леди Флоренс и ее жениха, двух таких неоднозначных фигур. Да и вообще, наверняка вся местная знать словно под увеличительным стеклом на обозрении у противоборствующих за трон сил. Мы все фигуры на шахматной доске.

Джеймс убрал конверт во внутренний карман камзола — это тоже новшество моего авторства — и хотя ткань немного топорщилась, особого внимания к себе не привлекала.

— Пойдем, — мужчина потянул меня обратно в сад.

На фуршетном столике уже были накрыты закуски и маленькие — на один укус — десерты. Я невольно повела носом. В воздухе стоял аромат какао.

Джеймс улыбнулся и протянул нанизанную на короткую палочку клубнику в шоколаде. Я улыбнулась в ответ и откусила лакомство, только спустя мгновение, услышав вздохи наблюдающих дам, что следовало ожидать, и было правильным не есть с рук мужчины, а принять его угощение и вежливо поблагодарить.

Ну, мы затем и показываемся везде вместе — все для того, чтобы продемонстрировать крепкие узы, связывающие наши семьи и друг друга. Пусть только императрица Элен — так звали мать Гидеона — или кто другой (читай Филипп) попробует вмешаться в этот матримониальный союз.

— Леди Флоренс, а вот и вы!

Неспешной походкой и с идеально ровной спиной навстречу нам шла ослепительная красавица. Старшая дочь