Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Процессия ответственных слуг прошествовала в холодильный отсек. Инженер, кивнувший и улыбнувшийся Хью при встрече, до сих пор не проронил ни слова. Теперь же он принялся пространно объяснять, в чем заключается «проклятая проблема замораживания». Хью отчаянно пытался сконцентрировать все свое внимание на словах Пайпса, чтобы хоть как-то отвлечься от ужасающего зрелища содержимого холодильного помещения.

Большинство хранившихся здесь туш были говяжьими. Но в середине комнаты на крюках висели, как он уже ожидал, человеческие трупы — выпотрошенные, вычищенные и замороженные. Они были нацеплены вверх ногами. Молодые самки и самцы, но были ли эти последние кастрированными или нет, понять теперь было невозможно.

Хью сглотнул и поблагодарил судьбу за то, что трагическая маленькая ручка дала ему возможность приготовиться и не потерять сознания.

— Ну, кузен Хью, что скажешь? — вернул его из забытья голос Мемтока.

— Что ж, я согласен с Пайпсом.

— То есть своими силами нам сейчас не справиться?..

— Я согласен не с этим выводом. — Хью, по правде говоря, мало что понял. — Инженер, несомненно, рассуждает здраво. Как он утверждает, проблему можно решить, и радикально. Нужно отказаться от намерения чинить оборудование сейчас и, подождав с неделю, приступить к его демонтажу и полной замене.

Лицо Мемтока приобрело кислое выражение.

— Слишком дорого.

— Это со временем окупится. За несколько бычков хорошего оборудования не купишь. Экономить тут нечего. Верно, Пайпс?

Инженер радостно закивал.

— Именно это я всегда и говорил, кузен Хью! Вы абсолютно правы.

Мемток все еще хмурился.

— Ладно, подготовь расчеты. И, перед тем как представить их мне, покажи кузену Хью.

— Есть, сэр!

Мемток приостановился и похлопал филейную часть подростковой тушки.

— Прекрасные бычки! Вот что, на мой взгляд, настоящее мясцо. А, Хью?

— Замечательное, — согласился Хью, пытаясь придать своему лицу нормальное выражение. — Возможно, ваш племянник? Или только один из сыновей?

Наступило ледяное молчание. Никто не шевелился, только Мемток, казалось, стал выше ростом. Он чуть приподнял свой хлыст, сжав его так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Затем он выдавил из себя что-то вроде кривой улыбки и издал неприятный смешок.

— Кузен Хью, ты когда-нибудь развеселишь меня до смерти своими хохмами. Ну у тебя и шутки! Эта особенно хороша. Гну, напомни мне, чтобы я не забыл рассказать ее вечером остальным.

Шеф-повар обещал обязательно напомнить и хихикнул. Инженер разразился хохотом. Мемток еще раз усмехнулся, довольно прохладно.

— Боюсь, что не вправе претендовать на столь высокую честь, Хью. Все эти тушки — выкормыши с ранчо, поэтому среди них нет ни одного моего кузена. Конечно, я знаю, что в некоторых имениях принято… но Их Милость считает, что подавать к столу домашних слуг вульгарно, даже если смерть наступила в результате несчастного случая. Кроме того, слуги, не будучи уверены в своем будущем, становятся беспокойными.

— Логично.

— Да и гораздо приятнее закусывать теми, от кого все равно нет никакого толку. Ну ладно, хватит об этом. Мы теряем время. Хью, обратно пойдем вместе.

Когда они отдалились от остальных, Мемток спросил:

— Так что ты там хотел сказать?

— Прошу прощения…

— Будет, будет, ты сегодня что-то очень рассеян. Ты говорил вроде насчет возвращения Их Милости…

— Ах да! Мемток, не могли бы вы в качестве огромного личного одолжения сообщить мне о прибытии Их Милости сразу же? Независимо от того, официально он вернется или нет. Не просить за меня об аудиенции, а всего лишь сообщить.

— Нет, — ответил Мемток. — Не думаю, что смогу.

(Черт возьми, похоже, единственное, что остается делать, — это ползти на брюхе к Джо с унизительными извинениями и таким образом добиваться, чтобы тот вмешался в ход событий.)

— Прошу прощения… Возможно, ничтожный слуга невольно нанес оскорбление?

— Ты имеешь в виду ту остроту? О небо, конечно, нет! Может быть, кому-то она и показалась бы вульгарной, и держу пари, что кое-кому из слуг станет от нее дурно. Но я, Хью, если чем и горжусь, так это тем, что у меня есть чувство юмора, — и в тот день, когда я не смогу оценить шутку только потому, что она относится ко мне, я тут же подам прошение об отставке. Нет, просто теперь настала моя очередь разыграть тебя.

— Я сказал: «Не думаю, что смогу». В этой фразе заключен двойной смысл. Двусмысленная, я бы даже сказал, шутка, ты понимаешь? Я не думаю, что смогу сообщить тебе, когда вернется Их Милость, поскольку он известил меня, что вообще больше сюда не вернется. Так что увидеть его ты сможешь только в Столице… а там уж я обещаю, что скажу тебе, когда он будет на месте, — и Главный Управляющий игриво ткнул Хью под ребра. — Жаль, что ты не видел выражения своего лица. Моя шутка далеко не так остроумна, как твоя. Тем не менее челюсть у тебя прямо-таки отвалилась. Вот умора!

Хью извинился и ушел к себе. Вымывшись очень тщательно (гораздо тщательнее, чем обычно), он до самого обеда просидел на диване в тупом оцепенении. Перед уходом в столовую он слегка подбодрил себя порцией Счастья, небольшой, но достаточной, чтобы благополучно пережить обед теперь, когда он знал, почему «свинина» так часто подается к столу Избранных. Правда, у Хью были основания предполагать, что мясо, идущее в пищу слугам, — настоящая свинина. Тем не менее он больше не намерен был есть грудинку. Равно как и ветчину, отбивные, колбасы… Придется стать вегетарианцем — до тех пор, по крайней мере, пока они с Барбарой не окажутся в горах, на свободе.

Принятая доза Счастья вполне позволила ему даже осведомиться у Мемтока, занятого дегустацией жаркого:

— Ну как? Жирновато?

— Хуже обычного. Гну совсем распустил своих лодырей. Попробуй.

— Нет, спасибо. Я и так представляю. Я сам, пожалуй, смог бы готовить лучше. А уж в качестве Шеф-повара наверняка держал бы себя строго и взыскательно. Хотя поварам со временем, возможно, и удалось бы смягчить меня изысканным жарким из кузена Гну.

Мемток так расхохотался, что даже подавился.

— Ой, Хью, не смей меня больше смешить за едой. А то ты когда-нибудь уморишь меня до смерти.

— Ваш покорный слуга нижайше надеется, что этого никогда не произойдет. — Хью поковырял кусочек мяса в тарелке, отодвинул его в сторону и съел несколько орехов.

Вечером он засиделся в кабинете допоздна. Киска уже заснула, а он все еще составлял письмо. Ситуация требовала немедленного извещения Барбары, а сейчас это было возможно только через Киску. Задача заключалась в том, чтобы Барбара без предупреждения догадалась, что послание закодировано, смогла расшифровать его и была бы единственной, способной сделать это. Та причудливая смесь, которой он воспользовался в прошлый раз, на сей раз не годилась — он должен был передать Барбаре инструкции, в которых бы она не пропустила ни одного слова и однозначно истолковала малейшие оттенки смысла изложенного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});