История России. Киевский период. Начало IX — конец XII века - Дмитрий Иванович Иловайский

русских славян. «Когда кто умирал, — говорит она, — то над ним творили тризну; потом воздвигали большой костер, сожигали на нем мертвеца; собравши кости, клали их в небольшой сосуд и ставили его на столпе при дороге». О том же обычае сожжения трупов у славян упоминают и другие арабские писатели X века, именно Масуди и Ибн Даста. Последний говорит, что при этом жены покойного изрезывают себе ножами руки и лицо в знак печали, а одна из них добровольно подвергает себя удушению и сжигается вместе с ним. Пепел собирают в сосуд и ставят на холме (вероятно, в кургане, который насыпали в честь покойника). По истечении года родные собирались на этой могиле с кувшинами меду и устроивали пиршество в память умершего (у Хвольсона 29). Но собственно о руссах Ибн Даста рассказывает, что когда у них умрет знатный человек, то ему выкапывают большую могилу в виде покоя и кладут туда вместе с покойником его одежду, золотые обручи, съестные припасы, сосуды с напитками и монеты; туда же помещают живой и любимую его жену, и затем отверстие могилы закладывают (ibid. 40). Это известие указывает, что одновременно с сожжением существовал у русов и другой обычай погребения, то есть закапывание в землю. Но, конечно, различие в обычаях и в их подробностях относилось к разным ветвям, к разным местам жительства русского племени. Ибн Даста по всем признакам разумеет здесь ту русь, которая жила на берегах Боспора Киммерийского, то есть в Тмутараканском крае, в стране собственно черных болгар, и упомянутый обычай относится столько же к этим последним, сколько и к русам боспорским. В этом мнении еще более утверждает нас Масуди. Он также говорит об обычае русских славян сжигать покойников вместе с его женой, оружием, украшениями и некоторыми животными. А о болгарах замечает, что, кроме сожжения, у них существует обычай заключать покойников в какую-то храмину вместе с его женой и несколькими рабами (Гаркави, 127). Ясно, что тут идет речь о катакомбах; а подобные катакомбы найдены около Керчи, то есть в стране черных болгар. Между прочим, любопытна в этом отношении катакомба с фресками, открытая в 1872 году. Копии с фресок и объяснения к ним г. Стасова см. в Отчете Импер. археолог, комиссии (СПб., 1875). (Некоторые замечания о том же см. в моих «Разысканиях о начале Руси».) Наиболее подробное и критическое рассмотрение всех относящихся сюда известий заключается в исследовании А. А. Котляревского «О погребальных обычаях языческих славян». М., 1868. Произведенные в 1872–1873 годах проф. Самоквасовым в Черниговском краю раскопки некоторых курганов, заключавших в себе глиняные сосуды с перегоревшими костями, а также пережженные остатки металлических украшений и оружия замечательным образом подтвердили достоверность арабских известий и свидетельства нашей летописи о погребальных обычаях у древних русов. Он также нашел в Приднепровье и языческие могилы с целыми остовами, свидетельствующие, что одновременно с сожжением трупов существовал и простой обычай погребения. Данные, выведенные из этих раскопок, были сообщены им на Третьем археолог, съезде в Киеве в 1874 году и потом в сборнике «Древняя и новая Россия» за 1876 г. № 3 и 4.

Френа Ibn Foszlan’s и пр. с. 244. Наиболее обстоятельное известие о походе 913 года находится у арабского писателя X века Масуди в его сочинении «Золотые луга». Так как хазары не имели флота, по замечанию арабских писателей, то мы думаем, что неприятели могли загородить русам дорогу и принудить их к полевому бою или при проходе через город Итиль, или при волоке из Волги в Дон. Вероятно, битва происходила и там и здесь. Очевидно, русь была отбита от волока, и потому остатки ее принуждены уходить вверх по Волге. Поход 913 года показывает, что русам хорошо был известен судовой путь к южным берегам Каспийского моря, и действительно, по вновь открытым известиям у восточных писателей, русы еще прежде того совершили два набега в Каспийское море: первый около 880 года и второй в 909 году. См. «Каспий, или О походах древних русских в Табаристан» академика Дорна. 1875 (Приложение к XXVI тому Записок Акад. наук).

Что касается торговли и вообще сношений русов с мусульманским Востоком, то наглядным памятником этих сношений служат многочисленные клады с арабскими, или так называемыми куфическими, монетами. Они обнимают время арабских халифов от VIII до XI века. Эти клады были находимы на пространстве почти целой России, а также в Швеции и Померании. Ясно, что русы уже с VIII века служили деятельными посредниками в торговле между восточными мусульманскими народами и Прибалтийскими краями. См. Григорьева «О куфических монетах, находимых в России и Прибалтийских странах» в Зап. отд. Об-ва ист. и древн. российских. T. I. 1844 и в «Мухаммеданская нумизматика» П. С. Савельева.

Главным источником для истории и этнографии печенегов служит Константин Багрянородный в своем сочинении De administrando imperio. Потом следуют Лев Грамматик, Кедрин, Анна Комнина и некоторые другие. См. Стритер Memor. popul. T. III. Ч. 2; П. Ф. Сум. «О Пацинаках» в Чтен. Об. и. и д. 1846. Кн. 1; Васильевского «Византия и печенеги» в ЖМНПр. 1872 г. № И и 12.

5 О морском походе Игоря на Византию в 941 году повествуют историки византийские Симеон Логофет, Лев Грамматик, Георгий Монах, Кедрен, Зонара (см. Mem. Popul. II. 967), также продолжатели Феофана и Амартола (из последних заимствован рассказ Русской летописи) и Лев Диакон; кроме того, епископ Кремонский Лиутпранд (Antapodosis. lib V). Некоторые византийцы преувеличивают число русских судов до 10 000; ближе к истине стоит Лиутпранд, который полагает их одну тысячу. О бегстве Игоря с оставшимися десятью судами к Боспору Киммерийскому упоминает Лев Диакон. Довольно вероятную догадку о связи Игорева похода с событиями в Дунайской Болгарии предлагает Ю. И. Венелин в своей книге «Критические исследования об истории болгар» (М., 1849). К той же войне, может быть, следует отнести событие, о котором говорится в отрывке из письма какого-то греческого начальника в Тавриде. (См. у Газа в его издании Льва Диакона.) В письме идет речь о нападении на Климаты (так назывались греческие владения в южном углу Тавриды) какого-то князя варваров, «господствующего к северу от Дуная». Об этом отрывке см. мои «Разыскания о начале Руси» (С. 327–331); акад. А. А. Куника «О записке Готского Топарха» (XXIV т. Зап. Акад, наук), проф. Васильевского в ЖМНПр. 1876 и Фр. Вастерберга Die Fragmente des Toparcha Goticus ans dem 10 Jahrchundert. (Зап. Акад, наук историко-филолог. отд. T. V. № 2. 1901). Ю. А. Кулаковского рецензия в ЖМНПр. 1902. Апрель. К высадке Игоря на берегах Малой Азии (с такою же вероятностью, как и к походу