Король-Беда и Красная Ведьма - Наталия Ипатова

Остальные расходившиеся члены Совета приняли это как должное. Как еще, в самом деле, провести государю последнюю ночь? Они и сами, пожалуй, поищут на вечерок кого-то вроде. Кто знает, может — в последний раз. Мало кто посвятит себя сегодня бдению и молитве.

Овладение Аранты хорошими манерами еще не достигло той степени, когда она станет переодеваться к вечеру, а потому на ней было то же платье, что и с утра, правда, слегка запылившееся, та же прическа, правда, слегка растрепавшаяся. Рэндалл выглядел не лучше — в несвежей сорочке и колете с распущенными шнурками. У прочих форма одежды тоже была свойская.

Народ разошелся, оставив им двоим немногие свечи на столе. Рэндалл после дня отдыха выглядел почему-то усталым и вялым. Аранта не спросила, куда он девал королеву. Думала, что не имеет права спрашивать. Просто тихо радовалась, что той здесь нет и что ей — именно ей — подарен этот праздник.

На столе лежал королевский шлем, подправленный оружейником к бою. Аранта взяла его в руки не думая, но увлеклась, рассматривая его, как причудливую игрушку.

Было в нем что-то от раковины морской. Может, изгиб чуть смазанного гребня, словно перетекающего в клешни, охватывающие виски и скулы, в защищающий челюсть наустник, или безупречные переливы и извивы светлых и темных полос, напоминавшие радужную пленку разлитого по воде жидкого греческого огня, только монохромную. Рэндалл никогда не носил шлемов с забралами — они слишком ограничивали видимость, а он, как опытный полководец, весьма ценил возможность видеть поле.

— Как ты отводишь стрелы? — спросила она. Он поглядел в ее сторону с проблеском интереса.

— Никогда даже не думал об этом. Вообще, как мне кажется, с наступлением зрелости я утратил многое из того, чем владел. Есть вещи, сделать которые может только ребенок. Поверишь ли, в тринадцать лет я был способен на расстоянии сломать ножку у кровати, сорвать с гвоздя картину в тяжелой раме. — Он улыбнулся воспоминаниям детства. — А теперь, чтобы напиться, я должен встать, пересечь комнату, налить воды в кружку, тьфу! Тягомотина.

Она хихикнула.

— А ты? Ты ощущаешь себя ребенком?

— Только с очень немногими людьми, — отвечала она осторожно. — С тобой. С де Грасе. Он… ну, выглядит так словно десятками оперировал заклятых на крови.

— Интересно, — протянул Рэндалл. — Надо будет присмотреться. То-то он смелый.

Аранта неумело улыбнулась, сверкнув во тьме белизной зубов, и кивнула, указав подбородком на кружку, возникшую в районе его левого локтя.

— Эй! — притворно удивился Рэндалл. — Ее здесь не было! Это ты сделала?

Она покачала головой:

— Я даже не смотрела в ту сторону. А коли смотрела бы — Ничего бы не вышло. Желание должно быть коротким, сильным… злым. Тогда и шатер с кольев можно сорвать.

— Ты можешь?

— Прикажи.

— Аранта, — — сказал Рэндалл, — мне очень нужна эта победа. Очень. Больше, чем жизнь, больше, чем воздух. Я не постою ни за какой ценой. Есть битвы, когда недостаточно ни преданности, ни денег. Я загнал зверя к самому его логову, и теперь, развернувшись к берлоге спиной, он еще способен создать так называемый переломный момент. По моим подсчетам, у Брогау больше людей. Значительно больше. Он может позволить себе поставить лучников нацеленными в спину собственной пехоте. Кто не идет вперед, тот не пойдет назад. Если мы не победим завтра, я погибну. Погибнут все, чьи имена упоминались рядом с моим. Когда все рациональное учтено с обеих сторон, мне остается пользоваться только иррациональным.

— Почему ты говоришь мне это? Он встал.

— Потому что хочу, чтоб ты сделала мне эту победу, и не говори, будто ты этого не можешь.

Их встретившиеся глаза были как кремень и огниво.

— А я и не говорю, — медленно произнесла Аранта, сжимая кулаки.

Их бросила друг к другу чудовищная нерассуждающая сила, которая только после заставляет гадать, как это было сделано и вообще — зачем. Еще секунду назад их разделял тяжелый стол, а спустя лишь мгновение Рэндалл жадно, взахлеб, с безумием смертника или мага целовал Аранту, грубо лаская ее сквозь платье. Она ощущала себя всю целиком в его ладонях. Шнурки, застежки развязывались сами, потревоженные волосы хлынули на смуглые обнаженные плечи. Пламя охватило ее, и, как ни странно, оно вызвало озноб. И вся магия, сколько ее ни на есть в мире, этого стоила.

Кажется, он что-то говорил. Кажется, она что-то отвечала, не заботясь, что свечи бросают их силуэты на полотно.

— Твоя жена, — вдруг вспомнила она. — Твой ребенок…

— Мое недоразумение, — буркнул Рэндалл ей в волосы. — Я женился случайно, династическим браком, к общей выгоде. Я никогда не хотел, да и не пытался любить Венону Сариану. Я вообще до странности не люблю… королев.

— А ты… — робко спросила она, — завтра справишься один? Тебя устроит, что завтра здесь будет стоять лишь женщина в красном платье и внутри у нее не будет ничего, кроме твоего семени? Я, такая, буду тебе завтра нужна? Как я смогу подарить тебе победу?

Он зажмурился, уткнувшись лицом в ее грудь. Она никогда не забудет содроганий прильнувшего к ней, сдерживающего себя мужского тела. Она была бы счастлива, когда бы он сказал — наплевать! Я мужчина, я сам отвоюю все, что мне надо. Я отдам за эту минуту столько же, сколько ты, то есть — все, что есть.

Прошло несколько минут болезненной, остужающей, тоскливой, как осенний дождь, пустоты.

— Ты права, — наконец выдохнул Рэндалл, убирая от нее руки и позволяя поднять упавшее на пол платье.. — Но, пожалуйста, помни, что ты — моя.

Она была не только телом. И для него — тоже: Можно было обидеться, можно — возгордиться. Можно было выбирать, какое чувство предпочесть. И счастье служить ему, сделать ради него что можно и что нельзя, отдать ему не только девичество, но — все, перевесило чашу весов.

15. Бой за Вечный Город…

Самым ранним пепельным утром, еще до рассвета, Рэндалл, облаченный в доспехи, сам отвез ее на вершину холма, откуда она могла видеть все: и долину, и армии, которые неминуемо сойдутся в распадке двух чуть намеченных плоских возвышенностей, свою ставку и город, служащий призом в этой игре. Сильный низовой ветер наволакивал сюда дым от наспех загашенных костров: ни одна армия в мире не расположена попасть в степной пожар, тем более — в свой собственный.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — сказал Рэндалл, сегодня выглядевший лет на сорок пять. — И ты сделаешь все, что зависит от тебя. Если один из нас даст слабину, умрем оба. Только моя смерть, — он поглядел вниз, в долину, полную бряцающей стали, — будет быстрой.

Он не слишком часто вставал во главе собственного войска. Отчасти потому, что место короля все-таки в шатре Совета, вне досягаемости досадных случайностей войны. Для него слишком важен был результат, чтобы позволить себе увлечься процессом. Отчасти же еще и потому, что не хотел баловать собственное войско, появляясь в его рядах слишком часто. Когда он лично поднимал меч и рисковал жизнью — это было из ряда вон! Его участие увлекало их, как приливная волна, и он возносился на ней, как пена. И весь эффект сошел бы на нет, когда бы примелькался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});