Зороастр - Гюстав Флобер

На мраморных плитах лежала Негушта, вытянувшись во весь рост, с закинутыми над головой руками. Лицо ее было страшно бледно, раскрытые губы казались совершенно бескровными. Она была похожа на мертвую. Белая тиара почти упала с ее густых волос и длинные черные кудри разметались беспорядочною массой. Пальцы ее были крепко сжаты и лицо носило выражение такого страдания, какого Дарий не мог и представить себе, какого он никогда не видал на лицах воинов, павших в бою.

Царь в ужасе отступил. Он подумал, что Негушта умерла, что она, быть может, убита, но, вглядываясь в нее, он заметил, что она дышит. Тогда он подбежал к ней, опустился на землю, положил голову Негушты к себе на колени и начал растирать ей виски и руки. Дотянувшись до маленького фонтана, он зачерпнул воды и обрызгал ею лицо царевны.

Наконец, она открыла глаза, потом снова закрыла их, открыла их еще раз с выражением изумления и узнала царя. Она сделала было усилие, чтобы подняться, но он остановил ее, и голова ее снова упала к нему на колени. Он продолжал растирать ей виски своею широкою загорелою рукой и с нежным беспокойством следя за ее лицом.

— Что случилось? — спросила она наконец.

— Не знаю, — ответил царь. — Я нашел тебя здесь, распростертой на полу. Ты ушиблась? — нежно спросил он.

— Ушиблась? Нет… но я ранена, я ранена… смертельно ранена, — прибавила она внезапно. — О, Дарий, если б я могла тебе сказать! Правда ли, что ты друг мне?

Она приподнялась без его помощи.

Горячая кровь снова прилила к ее щекам и глаза ее засветились прежним блеском.

— Можешь ли ты сомневаться в том, что я друг тебе, самый преданный друг?

Негушта встала и в сильном волнении начала ходить по маленькой зале. Она нервно теребила пальцами золотые кисти своего плаща и по временам взглядывала на Дария, который, стоя у фонтана, не сводил с нее тревожного взора.

Вдруг она остановилась перед ним и посмотрела печально и строго.

— Я скажу тебе нечто, — начала она тихим голосом. — Вот что я скажу тебе… всего сказать я не могу. Меня гнусно обманули, изменили мне, насмеялись надо мной… каким образом, этого я не могу сказать тебе, но ты мне поверишь, не правда ли? Человек, которого я любила… я не люблю его больше… предал меня. Я не люблю его… я его ненавижу… да, да, я больше не люблю его!

Лицо Дария потемнело, и он заскрежетал зубами, но продолжал стоять неподвижно, ожидая, что скажет царевна. Но Негушта умолкла и снова начала ходить взад и вперед, сжав пальцами виски, как бы от сильной боли. Затем она остановилась опять и, охваченная глубоким волнением, положила обе руки на плечи царя.

— Ты говорил когда-то о своей любви ко мне, — промолвила Негушта коротким, прерывистым тоном. — Скажи, ты все еще любишь меня?

— Разве так далеко то время, когда я сказал тебе, что люблю тебя? Ах, не искушай меня, не растравляй моего недуга. Люблю ли я тебя? О, да, люблю, как земля любит солнце, как никогда ни один мужчина не любил ни одной женщины. Люблю ли я тебя? Да, да, я люблю тебя, и потому-то я несчастнейший из людей. Но хоть я так пламенно люблю тебя, я все же не могу сделать ему зла… не могу этого в силу своей великой клятвы… а, между тем, ради тебя я почти готов преступить ее. О, Негушта, Негушта! — воскликнул он в страстном порыве, — не искушай меня! Не проси у меня этого, потому что ты можешь, если захочешь, сделать лжецом великого царя!

— Я не искушаю тебя, — ответила царевна. — Я не хочу, чтобы ты тронул хотя бы волос на его голове. Он недостоин, чтобы ты поднял мизинец руки своей, чтоб его убить. Но вот что я скажу тебе…

Царь, как бы предчувствуя что она хочет сказать, схватил ее руки и крепко сжал их, не отрывая взора от ее очей.

— Дарий, — сказала она торопливо, — если ты любишь меня и если желаешь этого, я буду твоею женой.

Когда Зороастр очнулся от долгого сна, была уже ночь. Его посетили тяжелые сновидения, и он проснулся с предчувствием какой-то ужасной беды. Услыхав непривычные звуки в соседней зале, он вскочил и позвал одного из воинов своей стражи.

— Что тут происходит?

— Великий царь, — да продлятся дни его вовеки! — взял себе сегодня новую жену.

У Зороастра замерло сердце.

— Как? Новую жену? Кто ж она?

— Новая царица — Негушта, иудейская царевна, — ответил копьеносец. — Во дворце будет большой праздник, для стражи тоже устроен пир и приготовлено угощение для рабов.

— Хорошо, — ответил Зороастр. — Ступай пировать со всеми.

Воин поклонился и вышел из комнаты. Зороастр остался один. Его голубые глаза бесцельно смотрели на пламя лампады, лицо было мертвенно бледно, но он не испустил ни крика, ни стона. Потом он сел на стул и сложил руки, как бы чего-то ожидая. Но ничего не случилось, никто не пришел и не нарушил его уединения.

Наконец, он медленно, с усилием встал и прошелся по комнате. Посмотрел на блестящие латы и шлем, и все остальное вооружение, которого не надевал на время своей спешной поездки в Экбатану. Он посмотрел на все эти вещи, перебрал одно за другим все свои одеяния и нашел, наконец, большой темный плащ и черный капюшон, какие носили в Мидии. Он надел их и под складками плаща спрятал широкий, острый нож, которым опоясался. Затем, плотно закутавшись в темную ткань и надвинув капюшон на глаза, он приподнял занавесь у двери и вышел из комнаты, не оглядываясь.

В толпе рабов он прошел незамеченный: зала тускло освещалась несколькими факелами, и внимание всех было поглощено ожидавшимся пиром.

Из схваченного на лету разговора Зороастр заключил, что празднество еще не начиналось, и поспешил к мраморному портику, через который должна была пройти царская процессия. Длинные вереницы копьеносцев в бронзовых латах и пунцовых и синих мантиях выстроились вдоль дороги, усыпанной листьями мирта и розами. У каждой колонны стоял громадный светильник, с факелом из воска и камеди, горевшим ярким пламенем и испускавшим клубы едкого, но благовонного дыма. Толпы воинов и рабов, толкая друг друга теснились за рядами копьеносцев. Зороастр без труда пробрался вперед и, никем не узнанный, остановился, выглядывая из-за голов воинов собственной своей стражи.

В отдалении послышались звуки труб, и разом воцарилось молчание. Эти пронзительные звуки то усиливались, то замирали и вновь раздались, когда трубачи показались на широкой лестнице. За ними следовали другие музыканты, игравшие на более нежных инструментах, тихая мелодия которых сливалась с громогласными раскатами труб, а позади них певцы своим могучим, стройным пением усиливали поток музыки, предшествовавший царю.

Процессия подвигалась мерными шагами. Не было ни жрецов, ни священнослужителей, но за певцами шло двести детей знатных родов, в белых одеяниях, с длинными гирляндами роз в руках, спускавшимися до самой земли, так что цветы отрывались от них по дороге и усыпали песок.

Но Зороастр не смотрел ни на певцов, ни на детей. Его глаза были неотрывно устремлены на две фигуры, следовавшие за ними, — на Дария и его невесту Негушту. Дарий был в пурпурной тунике с белыми полосами и в мантии из тирского пурпура; золотой царский венец обхватывал его белую полотняную тиару; левая рука его покоилась на золотой рукоятке меча, а в правой он держал длинный золотой жезл, сверху до низу обвитый миртом.

По левую сторону его шла Негушта, одетая с головы до ног в золотую парчу, в мантии из царственного пурпура, развевавшейся у нее на плечах. Белая полотняная тиара ее была украшена миртом и розами, в руках она держала миртовую ветвь. Лицо ее при свете факелов казалось бледным, но спокойным.

При их приближении словно ледяной холод охватил Зороастра. Ему казалось невозможным, чтобы это происходило наяву. Он так напряженно смотрел на Негушту, что она почувствовала его взгляд и, ища его в толпе, позади воинов, на мгновение встретилась с ним глазами. Несмотря на странное одеяние, скрывавшее его черты, она узнала его и гневная кровь внезапно окрасила все лицо ее густым румянцем.

В ту самую минуту, как она подходила к тому месту, где стоял Зороастр, он выступил вперед и просунул голову между воинами. Его глаза сверкнули, как уголья, синим огнем, и тихо, но отчетливо, подобно лезвию острого меча, ударяющему по стали, прозвенел среди толпы его холодный металлический голос;

— Изменница!

Только одно это слово сказал он, но все кругом слышали его режущий тон, которого не могли заглушить им голоса певцов, ни пронзительные трубные звуки.

Негушта вздрогнула и, остановившись на мгновение, обратила на темную фигуру взгляд, горевший ненавистью и презрением.

Оба копьеносца поспешно обернулись к человеку, дерзнувшему оскорбить новую царицу, и грубо схватили его за плечи. Еще минута, и он погиб бы под ударами их мечей. Но гибкие белые пальцы его выскользнули с быстротою молнии из-под плаща, вцепились в руки обоих воинов и начали трясти их с такою бешеною силой, что они громко закричали от боли и упали к его ногам. Народ расступился в трепете и изумлении, а Зороастр, плотно закутавшись в свой темный плащ, быстро повернулся и скорыми шагами прошел мимо ошеломленной толпы.