"Фантастика 2023-185". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Буторин Андрей Русланович

…С Ленкой он познакомился случайно, в пригородной электричке, даже не познакомился, а столкнулся в пелене недовольства и раздражения. Начавшаяся разгораться ссора из-за места в переполненном вагоне грозила перерасти в настоящую бурю. Обязательным посчитала свое участие и добрая половина вагона, в основном дачники, и уставшему после ночной смены Сергею пришлось уступить, перебравшись на весь остаток пути в тамбур. Разгневанная зеленоглазая тигрица оставила о себе не самое лучшее впечатление.

Бывший военный, офицер-танкист, уволившийся из армии после грянувшего всеобщего сокращения, Сергей к двадцати семи годам еще не успел обзавестись семьей. Да и не слишком стремился, предоставив судьбе самой распоряжаться, как ей заблагорассудится. Знакомые, бывало, подтрунивали: мол, пора и совесть иметь, об обществе подумать, в стране рождаемость падает, а он слова «папа» и «где зарплата» еще не слышал…

Дождь немного притих, небо «поднялось» повыше, чуть раздвинув тяжелые облака и оставив после себя мелкую нудную морось.

Во дворе своего дома Сергей остановился и, немного подумав, завернул в стоявшую посреди детской площадки беседку. Пошарив рукой по скамейкам, выбрал место посуше и, чиркнув зажигалкой, закурил. Дома. Все перед глазами было знакомым, вместе не раз обхоженным, «обгулянным» и «потроганным». Потускневшие от времени блочные пятиэтажки, обступившие двор, тяжелые ветви каштанов, кучки битого кирпича и сложенные «горбыли», оставшиеся после недавнего капремонта, сиротливо стоявшие под кустами сирени у подъездов скамейки, одинокие без попрятавшихся от дождя вездесущих бабушек и мам с колясками, пожухлая вытоптанная трава у детских качелей и турничков. Качели-качельки…

— …Меня Маша зовут! Давай играть вместе! — Глазки пятилетней дочки дружелюбно смотрели на спрыгнувшего с качелей мальчугана на пару лет старше ее. Ошалевший от такой бесцеремонности малец не нашелся что ответить, кроме невнятного: «Угу». Маша, радостно засмеявшись, схватила мальчика за руку и потащила за собой.

— Слушай, она без комплексов. — Лена улыбнулась и положила голову ему на плечо.

— Не пропадет. — Сергей немного поерзал, устраиваясь на скамейке поудобнее для прижавшейся к нему жены.

Потухшая сигарета в руке начала чуть заметно подрагивать. Сергей выбросил ее, встал и, еще раз оглядев двор, направился домой. Полная баба Женя с первого этажа, перенесшая из-за дождя «наблюдательный пункт» под козырек подъезда, удобно устроилась у входной двери на складном стульчике. Почему-то всегда с недовольным лицом, баба Женя считала себя очень проницательной, из-за возраста и накопленного жизненного опыта. Сергей поздоровался — дородная бабуля нехотя кивнула в ответ. Нашарив в кармане ключи, остановился у почтового ящика — в щелку виднелась Ленкина «Комсомолка-толстушка»…

…Месяц спустя после случая в электричке он как-то по делу наклонился к окошку обменного пункта и неожиданно встретился с зелеными глазами своей давешней «тигрицы». От прошлого гнева «сверкающих молний» и «острых зубов» ничего не осталось, зеленоглазая улыбнулась и почему-то смутилась. Удивительно, но уже этим вечером он провожал ее после работы домой.

Сергей не сразу смог объяснить себе, чем Лена отличалась от большинства знакомых ему девушек. Он почувствовал, но не сразу разглядел и выявил ту внешнюю защитную скорлупу уверенной и деловой, умеющей добиваться своего Елены, за которой скрывалась совсем другая Ленка: далеко не уверенная, совсем не деловая и совсем не желающая добиваться чего-то своего. Он наткнулся на тот контраст противоположностей, когда «острозубая тигристость» оказалась лишь оболочкой, защищающей от «добрых» советов, злой критики и сплетен всегда оправдывающих себя во всем «добрых» знакомых.

Чаще всего они встречались на железнодорожном вокзале, где любили поговорить в кафе о пустяках за чашечкой кофе, погулять по вечерним улицам и бульварам или тихо посидеть на скамейке в сквере. Лена с состраданием относилась ко многому из того, что обычно вызывает у людей неприязнь или отвращение: не любила обличений, смущенно жалея и лежащего на скамейке в парке горького пьяницу, и вызывающих брезгливость остро пахнущих бомжей, и всегда стоящих на одних и тех же «занятых» местах попрошаек, чаще всего просто не желающих работать. Его тянуло к Ленке, совсем не по-современному не самолюбивой и не обидчивой, отзывчивой и сердечной, не желающей видеть в других недоброе и злое, оправдывая людей их проблемами и неурядицами.

Сергей только начинал сознавать, что чувствует в ней ту уже забытую и далекую женственность жены, хранительницы домашнего очага других годов, которая со времен, наверное, Французской революции потеряла свою привлекательность для большинства представительниц слабого пола. В феминистской погоне за эмансипированностью и равными правами, стараясь доказать, что они ничем не хуже, а во многом даже и лучше мужчин, современные амазонки потихоньку теряли ту свою маленькую, предназначенную только для них нишу в сердцах еще не отдающих себе в этом отчета мужчин, превращая теплоту в страсть, а ласку и нежность — в сексуальность и похотливую чувственность. Зеленые в крапинку глаза умели быть и требовательными, и гневными, и, что совсем покоряло Сергея, ласково-мягко-покорными.

Неожиданно начавшееся знакомство стало быстро набирать силу…

Сергей остановился на межэтажной площадке, не доходя пролета до двери своей квартиры. Недавно жильцы, облагораживая подъезд, скинулись и повесили на окна тюлевые занавески, создающие на лестнице приятный мягко-уютный полусвет. Комфортный вид портила стоявшая на низеньком подоконнике банка из-под кофе, приспособленная под пепельницу. Сергей немного подумал и опустился на корточки возле окна, снова чиркнув зажигалкой…

…Лена уже была замужем и развелась — его не особенно интересовало прошлое и причины распада семьи. Главной трудностью казалась ее маленькая четырехлетняя дочурка Саша.

Сергей любил детей, но, насмотревшись слезливых мексиканских и постсоветских сериалов, наслушавшись «добрых» историй о мачехах, злых отчимах и бедных падчерицах, боялся отвержения от ребенка, непризнания его и требования настоящего отца. Дело было не в нем, а в Саше. К тому же Саша, воспитываемая большей частью живущей неподалеку и сверх всякой меры безотказной бабушкой, не чаявшей души во внучке, была довольно капризным и избалованным ребенком.

Мир огромен, многосложен и часто труднообъясним. Зачастую кто-то напрасно пытается вогнать будущую действительность в свои, самому себе известные рамки. Иногда человек сам выдумывает себе трудности, излишне доверяя своему личному мнению, разуму и опыту. Время шло, и когда наконец Сергей решился переступить порог Ленкиной квартиры, то действительность превзошла все ожидания. Саша, глядя внимательными темными глазками на раздевающегося в прихожей Сергея, вытянула вперед свой маленький пальчик и объявила раз и навсегда: «Ты мой папа!»

Все как-то образовывалось тихо, незаметно и удивительно быстро. Поначалу лишь иногда, но со временем все чаще и чаще Сергей оставался у Лены с Сашей. Спустя полгода оказалось, что он живет в общем уже здесь, и его поездки домой воспринимались уже не как домой, а как отъезды куда-то, с неизбежным и довольно естественным ворчанием и Лены, и маленькой Саши. Вскоре Лене это надоело, и они официально оформили свои отношения в загсе. Потом, глядя на катающуюся на его ноге и радостно повизгивающую Сашу, «это» надоело и Сергею, и он, пройдя все перипетии судебных требований, оформил усыновление Саши.

Прославленный в анекдотах и комедийных фильмах брак оказался теплом домашнего очага, к которому стремилось сердце, замерзающее от злых пересудов и сарказма «многознающих» коллег в курилках и компанейских встречах вне работы. Это был Дом. Но семейные узы, мягкими кольцами все больше и больше стягивающие сердца друг к другу, только начинали набирать силу.