Её звали Лёля - Дарья Десса

моё существо воспротивилось подобному. Да с какого перепуга я сдаваться должен? Вы там сидите в подбитом танке, я ухлопал, кажется, вашего командира, и вы мне предлагаете лапки кверху? Совсем рехнулись, что ли? Короче, послал я их подальше.

Бой на позициях батальона между тем стал затихать. Видимо, немцы провели несколько атак и поняли, что им тут не пробиться. Решили перегруппироваться, или как там это у военных называется. Когда стало совсем тихо, на меня накатило уныние. Долго я тут буду лежать? Пока наши не отойдут на новые рубежи, или пока немцы не пришлют подкрепление? Мне в любом случае писец придёт.

«Была не была!» – подумал я и стал осторожно приближаться к танку.

Глава 69

Ранним утром 23 августа Лёля расчесала чуть отросшие волосы, поправила гимнастерку, плотнее уложила газету в сапогах. Интендант все никак не мог отыскать ей пару подходящего размера. Да, похоже, что во всей Красной Армии не было таких крошечных сапожек, которые бы подошли на маленькие ноги девушки. Но она не привыкла ворчать по таким пустякам. Да и вообще возмущаться по какому-либо поводу. Потому что с детства привыкла: вещи достаются человеку трудом, а не просто так.

Причем то, как это происходит, Лёля видела своими глазами: отец был категорически против покупки обуви. Для семьи он всегда делал её сам. Причем не тащил материалы с работы, как это делали некоторые соседи, а покупал его. Стачает сапоги заказчику, деньги отложит. Потом туфельки для какой-нибудь модницы соорудит, и опять копейку в копилку. Как наберёт достаточно, купит нитки, кожу, резину для подошвы и снова за дело – своих обеспечивать. Часто Лёля видела, как отец сидит по ночам, корпя при свете керосинки.

Эх, папа, папа… Такой мужественный и сильный. Сколько еще хорошего он мог бы сделать для своей семьи, для города, для страны. А теперь лежит где-то в братской могиле, и мама с Валей даже не смогут поехать туда, чтобы постоять и поплакать. Когда к ним пришла похоронка, там написали, что похоронен рядовой Дандуков на кладбище № 2 Сталинграда. Но где его найти и как добраться? Ведь нельзя бросить службу. Это дезертирство, за такое расстрел полагается.

Лёля глубоко вздохнула. «Надо бы позавтракать, пока время есть до побудки», – подумала она и направилась в палатку. Там, в вещмешке, у нее лежали несколько сухарей. Нет, девушка не прятала их от сослуживиц. Просто была у нее такая привычка с детства: взять сухарик и откусывать от него по маленькому кусочку. Вроде бы и не съела толком ничего, а чувство насыщения приходит.

Девушка взяла сухарь и вышла на свежий воздух. Несмотря на раннее утро, солнце уже начинало понемногу припекать. В окружавшей место расположения санроты высокой сухой траве, выжженной за лето, стрекотали кузнечики. Неподалеку в невысоких кустах лоха шумели воробьи. Лёля кинула им несколько крошек – птицы слетелись в кучу и начали отыскивать пищу на земле.

С запада начал медленно нарастать странный гул. Щурясь от солнца, приложив козырьком ладонь к глазам, Лёля обратилась в ту сторону. Низкий тяжелый звук нарастал, но было непонятно, что это такое. На небе ни облачка. Значит, не гроза. Если бы артиллерия, то шум был бы отрывистым. А тут ровный, монотонный… Внезапно она поняла: это немецкие самолеты.

***

Валя умылась, расчесала свои длинные волнистые волосы, заплела их в косу. Сколько раз говорили ей девчонки из института: «Состриги ты их! Нельзя, пока война идет, с длинными ходить. Вдруг воды рядом не окажется долго? Заведутся у тебя там насекомые, вот гляди. Придется тогда под ноль стричь». Но Валя не могла решиться.

Девушка из небогатой семьи, она была не избалована новыми нарядами и украшениями. Порой ей приходилось перешивать на себя платья какой-нибудь из подружек, которая решила расстаться с вышедшей из моды вещью, иногда что-нибудь отдавала мать из своего скудного гардероба. Но вот так, чтобы ярко наряжаться каждый день, – такого Валя позволить себе не могла. Потому волосы были ее главным и естественным украшением.

За ними она ухаживала очень тщательно. Расчесывала, мыла, сушила. Придумывала себе разные витиеватые прически. Только выходить с ними на улицу стеснялась. Потому, если девчонки звали прогуляться, обязательно возвращала прическу в прежнее состояние, то есть длинную, до пояса почти, косу.

Правда, порой эта коса становилась причиной огорчений. В школе то было, когда мальчишки стали в старших классах к девчонкам симпатии проявлять. Как умели, так и проявляли: принимались за косы дергать. Другим девчонкам больше повезло: они в основной массе с короткими стрижками ходили. Волосы у них были до плеч, а то и меньше. Так попробуй, дёрни. Мигом из пальцев выскользнут. То ли дело Валя с ее длинной косой, которая порой превращалась в две косы с маленькими бантиками на кончиках. Да и красотой девушку природа щедро наградила. Потому мальчишки иногда задирали ее, дергая за волосы.

Правда, старались не сильно: все знали бойкий характер Вали. Она однажды того, кто слишком постарался руки распускать в отношении ее прически, так грохнула учебником по голове – сочный «шмяк» от удара на весь класс раздался. С той поры стали ухажеры аккуратнее. А в 10 классе поумнели и прекратили свои глупости. Стали, напротив, пытаться за Валей ухаживать. То портфель поднести, то помочь на уроке. Но не было ни одного такого, с кем бы ей хотелось встречаться.

Сегодня утром, стоя во дворе под жестяным баком, из которого принимала душ, наполняя его шлангом, Валя с улыбкой и грустью вспоминала всё это. Совсем недавно, казалось бы, окончила школу и страдала от чрезмерного внимания мальчишек, а теперь о некоторых уже можно говорить «вечная им память». Из десятого класса некоторые за год войны успели навсегда остаться на полях сражений.

Купаясь теплой водой, нагретой солнцем со вчерашнего дня, Валя продолжила вспоминать. Теперь у нее перед глазами возник образ Константина. Ах, какой же он был в тот день на Первомае, когда они познакомились! Красивый, высокий, статный офицер НКВД. Был он старше Валентины на семь лет, потому влюбил ее в себя без памяти своим четким и вдумчивым отношением к жизни, к семье, к чувствам.

Не сказать, чтобы романтик был. Все-таки служба в таком ведомстве с романтизации личности не располагает. Но всегда во время свиданий дарил Валечке, как ласково называл ее, большие букеты цветов. Особенно было забавно наблюдать за тем, как реагировала Лёля на отношения старшей сестры с Константином. Они развивались у неё