История малой россии - 2 - Николай Маркевич

«О Скоропадском, говорит Бантыш-Каменский, мало жалели в Украйне, хотя он по доброте сердца многим благодетельствовал.»

Грустно сказать о столь добром человеке неприятную истину; но истина, какая б она ни была, священна для каждой науки, и тем более для Истории — о Скоропадском нечего было в Украйне жалеть. Уничтожение статей Хмельницкого присудствие Измайлова, Виниуса и Протасьева; Шафиров и Меньшиков помещики в Украйне; переселение насильственное козаков из Заднеприя; набеги Запорожцев; три года моровой язвы; саранча; постои; походы козаков на Ладогу, на Сулак, на Дон и на Волгу; описные слободы; Войсковая и Судебная Канцелярии; наконец Вельяминов и Малороссийская Коллегия, — все это случилось при Скоропадском. Мазепа ли прогневил Бога и Государя и н авлек все это на Украйну, мстительность ли корыстолюбивого Меньшикова была тому причиною, — для народа все равно он всегда обвиняет своего предводителя….

Скоропадский много делал добра в частном быту. Самый дар Почепа Меньшикову доказывает его самоотверженность и любовь к родине. Отказ Царю судить Царевича был порыв благородной души и хотя однажды он показал тогда честную безбоязненность. Но вся жизнь его — смесь недоразумений и недальновидности. Народ везде народ; его заключения верны и отчетисты; он лучше всех описаны характеристических представляет людей, нрав и ум их; и часто быстрым очерком, двумя словами, одною пословицею. О Мазепе он сказал: от Богдана до Ивана не було Гетмана. И действительно, Мазепа беззаконным самовластительством, уважением от Царя и Вельмож, дружбою с Королями и с Ханом был Гетман, — злой Гетман, но Гетман. — О Скоропадском, который давал универсалы подписывать Канцеляристам, позволял все возможные неустройства в Малороссии и был подвластен жене, — народ сказал: Иван плахту, Настя булаву носыть.

Из характеристических о нраве и уме его анекдотов мы представим два весьма достоверные: один Полковник велел зарыть в землю живую женщину за мужеубийство, и о тои докладывая, в приписке, дарил Гетмана затравленною лисицею. Гетман отвечал; «собаци собача смерть, а за лыса благодарствуем.» Подлинник в Черниговском Архиве. В другой раз монахи Киевопечерской Лавры, раздосадованные на владельцев Днепровских пловучих мельниц и на подрыв, жаловались Гетману, что мельники колдуют, а святая обитель плачет. Гетман написал к мельникам: «вы, мельникы, колдуете, а святая обытель плачеть; як ухоплю вас за шияку, да потягну вас як собаку, да дам вам кияку,»— и так далее, продолжая рифмы сколько мог их найти. Подлинник долго хранился в руках одного из моих однофамильцев и взят был из Архива Лавры Киевопечерской.

По Скоропадском прямого потомства не осталось.

Велик был Петр в своих помыслах, велик был и в средствах достигать цели своей! Но еще один тяжкий подвиг предстоял благодушному Царю: Ему должно было, для блага отечества и для общего двух народов успокоения, замкнуть правдивые уста знаменитого Украинца; пред Ним стоял Полуботок,

Глава LI. МЕЖДОГЕТМАНСТВО. Малороссийская коллегия. Наказный Гетман Полуботок

Челобитная Царю от народа. Вельяминов. Его товарищи. Характер его. Наказный Гетман Полуботок. Ссора его с Вельяминовым. Сужденья Историков. Бедствия Малороссиян. Ходатайство Императрицы только на малое время им помогает. Маркевич укрепляет границы Персии и Крыма. Налоги отяготительные. Ссора Меньшикова с Шафировым. Ландмилицкий корпус. Полуботок и Вельяминов друг на друга жалуются. Государь требует в Петербург Полуботка в Старшин. Разговор Государя с Полуботком. Жизнь его в столице. Речь его Петру. Слова Петра. Полуботок в крепости. Болен. Государь присылает медика. Полуботок не принимает пособий. Государь приезжает к нему. Последние слова Полуботка.

Знатные войсковые товарищи, Семен Рубец и Василий Быковский, повезли от народа в Москву челобитную о дозволении избрать нового Гетмана. Государь был тогда в Персии. Сенат дал указ Посланцам ехать в Астрахань, а тамошнему Губернатору задержать их до Государева прибытия.

Через семнадцать дней по смерти Скоропадского приехал Степан Лукич Вельяминов в Глухов, и стал собирать хлебные и денежные сборы. Сенат назначил Павла Леонтьевича Полуботка Наказным Гетманом, повелевая ему и Генеральным Старшинам сноситься во всех делах, в разсылке универсалов и в советах об Малороссии с Бригадиром Вельяминовым. Трубецкому и Вейсбаху велено усилить караулы от Крыма и Запорожья.

С Вельяминовым в Коллегии заседали Полковники: Кошелев и Ушаков; Подполковники: Щепотьев и Жданов; Майоры: Молчанов и Лихарев; и Генеральные Старшины: Судья Иван Чарныш, Писарь Семен Савич, Асаул Василий Жураховский, и Бунчужный Яков Лизогуб.

Полуботок не ужился с Веляминовым; этот был деятелен, но груб; не любил делиться властью; не шел к цели постепенно; не приветливо, не ласково встречал Украинцев; не смягчал нововведений; хотел все побороть силою; думал сам управляться в Малороссии. — Наказный Гетман был предан престолу; уважал начальство; верен был присяге; но правду говорил каждому; любил ее более жизни, а родину как мать. Во всякое другое время он был бы полезен, был бы благодетелем народа, ему вверяющегося.

Правдолюбивый Бантыш-Каменский так произнес: «Все деяния Петра Великого имели целию, благоденствие народов. Как человек, Он был подвержен слабостям; но сколько раз побеждал самые страсти свои! Нельзя приписывать Ему в вину несоблюдение договора, постановленного Царем Алексием с Хмельницким и Им самим неоднократно подтвержденного: безпрестанная измена Гетманов, оказываемые полковыми и даже сотенными Начальниками злоупотребления, безпорядки и в судебных местах, бунты Запорожцев, — заставили сего Государя даровать Малороссии новое образование. Петр совершил то, что исполнили бы Его Преемники: одно только жестокое обхождение Его с представителями Малороссиян и с Козаками, коих Он изнурил тяжкими работами, заслуживает некоторую укоризну.»

Полуботок просил ходатайства Императрицы и ссылался на договор с Богданом Хмельницким. Сенат, в отлучке Государя, отменил пошлины с пчел и табаку, обуздал самоуправство Вельяминова. В первых числах Декабря Государь отвечал Старшинам, через Рубца и Быковского, что избрание Гетмана откладывает до возвращения из дальнего отсутствия. Старшины благодарили за милостивое обещание. Полковники: Апостол, Танский и Галаган привели домой двенадцать тысяч козаков из Астрахани и от границ Персии, «изсохшими и близкими к Египетским мумиям.»

С Новым годом Полковник Андрей Маркевич повел двенадцать тысяч козаков укреплять границы от Крыма и Персии, а Милорадович пять тысяч— на Ладогу. Вельяминов выхлопотал по одному отставному унтер-офицеру в каждый Малороссийский полк, для надзора за сборщиками; Государь велел возобновить отмененные Сенатом сборы с мельниц, пчельников, табаку, с Гетманских поместьев, с продажи вина, не исключая ни Старшин, ни знатных козаков, ни войсковых товарищей, ни владений церковных и монастырских. Полуботок повторил просьбу о скорейшем избрании Гетмана вольными голосами. Сенат не отвечал.

Случай необыкновенный привлек внимание Петра и всего Двора Петербургского: два человека поссорились между собою. Один — подкупленный судья Кочубея, другой — ненавистник Украйны — Шафиров и Меньшиков. Их ссора была исполнена не приличий; я бы не хотел и упоминать об этом в моей Истории, если б Украйна не была невольною участницею в этом уродливом деле. Меньшиков называл Шафирова иноземцем, Жидовской породы, боярским холопом, сыном шаюшки, дураком; говорил, что и нынче родственник его, Жид, живет в Орше. Шафиров жаловался, что Скорняков-Писарев бил его по наущению Меньшикова; что Скорняков-Писарев происходит от площадного писаря и от скорняка; что отец его, не имея крестьян, сам пахал и сына только тому и научил; что дядя его родной за воровство повешен. Писарев представил грамоты за триста лет существования Фамилии, доказывая, что никто из его родных никогда не был повешен; требовал, чтоб Шафирова судили. Шафиров начал доносы на Меньшикова за дело Почепское; Меньшиков сказал ему: пожалуй не убей меня; тот отвечал: ты можешь и всех побить; а я за тебя, как Князья Гагарин и Волконский, петли на шею не положу. Потом начал ругать его. Меньшиков жаловался и просил, чтоб как «он, Барон Шафиров, чрез непристойные слова учинил его чести великий афронт, то изволили б ему учинить законную сатисфакцию против его характера, яко Генерала Фельдмаршала и Российскаго Князя.» Соблазнительная ссора повела к обоюдным доносам; дело Почепское явилось из-под красного сукна.

По смерти Скоропадского, Меньшиков, не видя никого, кто бы смел с ним спорить, просил Государя, чтоб ему возвратили ратушные села и деревни, данные козакам сотни Почепской, вместе с поселившимися там козаками. Государь не удовлетворил его; наглость любимца дошла до того, что он написал Государю следующее письмо: «Всенижайше у Вашего Императорского Величества прошу милости для нынешней всенародной о состоянии с короною Шведского вечного мира радости и на воспоминание Полтавской баталии и Батуринского взятия, пожаловать мне во владение город Батурин, с предместьем его и с уездом, что к оному прежде сего принадлежало и с хуторами, и с мельницами, и с землями, и с жителями, кои на той земли поселяся, живут. Я Ваше Величество не хотел было сим прошением утруждать. Но сего ради, что Ваше Величество изволил повелеть по взятьи оный город разорить, дабы никто в нем не жил; а ныне в предместьи и в уезде оного живут поселясь всякого чина люди; а именно Чечеля, который во время Гетманства