Рацухизация - В. Бирюк

– Горит ярче — раз, вони нет — два, под солнцем не плывёт — три, рук да одежды не марает — четыре, не коптит — пять, диковинка — шесть. Цена против сальной — в шестеро. А я взял — втрое. И хто тут дурень?

После такого разъяснения сразу стало ясно: дурень здесь — я. Что, впрочем, уже привычно.

Большую часть моих новизней люди русские не принимали. Иных и видеть не хотели. Другие же терпели, используя даром, а то и под страхом наказания только. Однако же свечки стеариновые, как и пряслени глиняные пошли по Руси не худо. Но если пряслени шли в четверть, в половину цены волынских, то свечи — в три-пять цен от сальной.

Размышляя над свойствами товаров моих, Русью принятых и непринятых, понял я, что берут не тот товар, который лучше, от которого пользы больше, а тот, который на известный уже — похож. Который новых умений не требует, свойств новых — не имеет. А имеет прежние, но лучше. Или — прежние, но дешевле.

Не принимала «Святая Русь» моих светильников, красок, мыла… Но хорошо брала полотно-паутинку, хоть и сделано оно было уже по-новому — мануфактурно. Брали и воск пчелиный, хотя шёл он не с лесного дупла, а с улеев дощатых возле усадьбы.

Сколь много трудов, хитростей всяких, разговоров да «поклонов» сделано было для продажи «мази колёсной». Об колено ж людей ломали! Застенками пугали. Но вот — пошёл потихоньку уже и купеческий спрос. Не велик прибыток, да уже от их воли. Заставили-распробовали-покупают.

Напрочь не хотели моих «белых печек». Ибо — иные они, об них думать по-иному надо. Но, получив их, обжившись да распробовав, к «чёрным» уже не рвалися.

Размышления сии давали результат грустный: мой главный товар, главная цель здесь — «изба белая» — на «Святой Руси» сбыта не имеет, и иметь — не будет. Надобно сперва — научить, сделать, дать. Вселить, заставить… А уж потом…

Я так сделал. Здесь, в Рябиновской вотчине. Но здесь 300–400 дворов максимум. А на «Святой Руси» — 700–800. Тысяч. И власти моей заставлять… вон — в лесу «знамёна» стоят. За ними моей власти нету.

Пока мы стеарин варили, образовалась у нас куча… нет, скорее — лужа глицерина. Не могу пройти мимо! Отлил корчажку, отнёс Маране.

– Что за хрень притащил, лягушонок?

– Ну, так сразу и хрень. Какая-то ты сегодня… Злая. Давай я тебя научу. Как быть доброй.

– Ты, обезьяныш плешивый…! И как?

– Очень просто, Марана. Стань красивой.

– Что?!! С-сучонок…! Ты надо мною издеваться надумал?! Да я тебя…

– Не надо! Я тебе средство для красоты принёс! Но учти — применять только в мокрую погоду.

– ??!!

– Запоминай. Смешай меру глицерина с таким же количеством меда, добавь 3 меры чистой прохладной воды, хорошо размешай до получения однородной массы. Добавь меру овсяной муки, и снова все размешай. Если вдруг слишком густо — добавь еще чуть воды. Наложи полученное на лицо своё, на 10–15 минут. Смой водой комнатной. Рекомендуется для сухой, нормальной и комбинированной кожи.

Мара загрузилась серьёзно. Я ещё попроповедовал насчёт пользы яичного белка и сока клюквы в этом контексте. Потом тихонько убрался. Знаю я — чего она такая злая. Но Сухан нынче мне и самому нужен.

Я бы и из глицерина свечей понаделал. Нужен желатин. Которого у меня полно. Поскольку кучу скотов мы съели, а из их костей этот желатин и варят. Столярный клей — называется. Танин — тоже не проблема. Водный экстракт из коры ели даёт 16 % по весу. А ёлок у меня тут… лишь бы не поколоться.

Такие гелиевые свечи очень хорошо горят, спокойно, без дыма и запаха.

Беда — нет прозрачного стекла. Печка моя… стекла не варит. В хозяйстве нашлась пара покупных флаконов. Вот тех самых — «из толстого стекла» с валиками. Сделал, запалил… Красиво. И это всё: пока стекла нет — терпим. Убираем на полочку в мою коллекцию разнообразных свечек.

Кстати, мое занятие по коллекционированию свечей имеет очень интересное название — Шандалофилия. Не хухры-мухры. По всей «Святой Руси» — светец светит. А у меня — шандал… шандалит.

Не получается глицерином светить — попробуем его кушать.

Глицерин — сладкий. Сладкое и жирное в «Святой Руси» — синоним вкусного. Пошёл к Домне. Понюхала, лизнула, в воде разбодяжила…

– А мы с этого…? Не?

– Не. Но без фанатизма.

Взяла попробовать. Сухари сладкие делает — молодёжь тащится. Но у меня же 12 корчаг этим продуктом занято! Куда бы его… Нет, я понимаю — взять и вылить — без проблем. Но жалко же… Перевести бы его в нитроглицерин… И подвзорвать чего-нибудь… Войнушка там какая… А тут я… Весь из себя подвзорватый… Туда-сюда летаю… Как Мюнхаузен на пушечном ядре.

Если кто подзабыл — я рассказываю, как я бумагу сделал.

Как-как… Как всегда. Из отходов производства. «Делать из дерьма конфетку…» — я это уже говорил? А как будет множественное число от дерьма — уже определились? Нет? А жаль. Именно тот самый случай.

Сливаю отход производства типа «глицерин нафиг никому не нужный» в железный бак — пара корчаг срочно нужна была. Кидаю туда бачок железный с крышкой на защёлке. Набитый отходом производства типа «солома пшеничная, мелко сеченая, водой залитая, нафиг никому не нужная». Зовём человечка, типа «воздуходуй, на ходу засыпающий, нафиг никому не нужный». Командуем:

– Топи. Держи 200 градусов.

И идём спать.

Утречком выскакиваю во двор на зарядку. У дверей моей мастерской стоит «воздуходуй» и плачет. Хорошо так плачет: негромко, непрерывно, задушевно.

– Ты чего слезьми умывешься? Вон же рукомойник есть.

Он только ручкой так, удручённо, в сторону мастерской… Я, как дурак… хотя — почему — «как»? Сунулся внутрь. И сразу назад. И стоим мы с ним рядком и плачем оба. А по усадьбе тыняется народ и пристаёт с глупыми вопросами. Типа:

– Случилась чего?! Умер кто?! Беда какая?!

Мы с «воздуходуем» сморкается, утираемся и машем пальчиками в сторону мастерской. Очередной придурок туда входит. Вспоминает разных мам, выходит и становится рядом. Поплакать за компанию.

И что характерно: ни один — последующего не предупреждает! Вот она — настоящая любовь к ближнему! Вот оно — истинное братство и настоящее чувство локтя. В почках. Хватанул сам — помоги товарищу.

А хватануть там есть чего: «воздуходуй» упустил топку. Проспал. Оно разогрелось градусов до 250. При этом глицерин разлагается и выделяет такую едучую гадость. Типа «черёмухи», если кто пробовал. Глаза пробивает… аж до поджелудочной.

Тут мне плакать надоело — послал «воздуходуя» исправлять его собственные ошибки. Топку — залили, кумар — развеяли. Вытащили маленький бачок, скинули с него крышку, а там… Такая беленькая пушистая масса. Типа печенья «хворост». Высушили, на валках прокатали. Получилась беленькая лепёшка размером в тарелочку. Тоненькая. Как над ухом потрясёшь — звенит, как тонкая жесть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});