Чудесное мгновение - Алим Пшемахович Кешоков

голоса другие женщины: что, дескать, слушать все одну Дису, выслушай и нас…

Многие из жалобщиц не первый день приходили сюда все с одним и тем же вопросом.

— Да ведь я уже объяснил вам, — отвечал им Астемир, — к вашей десятине прирежем еще одну десятину.

— А ты объясни хорошенько еще раз, председатель, так ли я поняла тебя: к моей земле прибавят другой земли, что ли?

— Да, ты правильно поняла.

— Вот уж верно говорит пословица: не поведет нужда — не найдешь и платка.

Отвечая на разнообразные вопросы, Астемир думал о том, как помочь Эльдару и Сарыме, что можно сделать, чтобы суд решил дело в их пользу. Он понимал, что это задача нелегкая.

Шариатский суд в глазах правоверных сохранял свое значение. Признанный главою шариатистов, верховный кадий мусульман Казгирей Матханов не собирался уступать большевикам, чувствуя поддержку верующих. Обращение советской власти к мусульманам за подписью Ленина служило ему политическим обоснованием и шариатского суда и других религиозных установлений. Идея декларации Ленина — привлечь на сторону революции, не оттолкнуть религиозно настроенные мусульманские массы — свидетельствовала о веротерпимости. Этого не забывали. И все же явное противопоставление интересов «религиозной революции», как называл шариатское движение Матханов, интересам народной революции день ото дня создавало новые трудности, день ото дня отношения между Иналом и Казгиреем осложнялись.

Астемир понимал, что в частном случае с Эльдаром и Сарымой нельзя поступить грубо, нужно изыскать какой-то тонкий ход. На стороне Рагима все — обычай, не допускающий обмана жениха, если семьей невесты принят калым, власть денег, симпатия Дисы, авторитет шариатского суда и верховного кадия. Что могут противопоставить Сарыма и Эльдар? Сердце выбирает, а золото решает… Или все-таки пойти на риск и выкрасть Сарыму? Нет, Эльдару этого делать нельзя, не позволят ему этого, не простят ни Степан Ильич, ни Инал, объявивший борьбу с устарелыми и дикими обычаями кровной родовой мести, умыкания невест, попрания женского достоинства. Нет, нет, это невозможно! Но что же делать?

С другой стороны, рассуждал Астемир, тут как раз случай подобного унижения, попрания девичьего достоинства. Но как доказать это в шариатском суде? Верховный кадий Казгирей Матханов тоже шуток не любит, он всеми силами отстаивает авторитет шариатского суда, не допускает вмешательства со стороны… Да и как вмешаться? Рагим, очевидно, не без подсказки Дисы выбрал очень удачный момент: Эльдар далеко в горах со своим отрядом преследует банду, Инал уехал в Москву… Все так… Но что же делать? Что делать?

И вдруг молнией блеснула мысль.

— Ты не уходи, Диса! — остановил Астемир женщину, когда она, вскинув глаза на председателя, подобрала шаль и, зябко кутаясь, повернулась, чтобы уйти. — Подожди минуточку.

— Пусть отсохнут мои ноги, если я еще когда-нибудь ступлю на этот двор, — отвечала Диса, но все же ждала, что скажет ей председатель.

— Когда суд?

— На другой день после пятницы.

— Хотя ты и не хочешь этого, мы все-таки поможем тебе, и, может быть, тебе не придется покидать свой очаг, идти нищенствовать, чего ты так опасаешься.

— Ты шутишь со мной!

— Шутить не время, на пороге суда нужно делать дело.

«Каким другим способом может Астемир сделать так, чтобы спасти меня от обнищания и позора, если не уступить закону?» — думала Диса, полная смятения. Добрососедские чувства вдруг нахлынули на нее.

— Не утопи мое счастье в реке, Астемир. Мы ведь всегда были добрыми соседями, и твоя семья всегда любила Сарыму. Теперь ты большой человек, и кому же, как не тебе, быть большим человеком среди большевиков? Ведь ты наследник мудрых и воздержанных… Снился мне сон: на возу с шелком Рагим везет меня на Эльбрус, а Сарыма вплетает в косы солнечные лучи… Ах, как радостно было от света!..

— Вот видишь, какой хороший сон снился тебе. Значит, все к лучшему… А пока возьми вот это, — и старшина-большевик, председатель советской власти, передал соседке корзину с утками, которая в результате пререканий между женщинами осталась без присмотра на крыльце.

— А это тебе, Казгирей, тезка верховного кадия! — пошутил, щуря глаза, Астемир, и бутылки с самогоном перешли в руки Казгирея, благодаря чему винтовка хоть на минутку оказалась-таки в руках Лю.

Все были довольны. Доволен собою остался и Астемир. Ему все больше нравилась мысль о том, как можно отвести удар от Эльдара и Сарымы. «Конечно, — думал Астемир, — это еще не верное дело, но надежда на успех есть… Во всяком случае, поборемся…» Астемир понимал, что Рагим действует сообща с Дисой. Это только хитрость, что Диса пришла за справедливостью, хитрость и притворство. «Что же, на хитрость ответим хитростью», — решил Астемир и план свой пока придержал при себе, а на всякий случай немедленно послал Казгирея в горы — сообщить Эльдару обо всем.

Все, довольные и не вполне довольные, понемногу расходились.

За плетнем послышалось кряканье молодых уток и повеселевший голос Дисы — она звала Сарыму и Рум.

Так как завтрак председателя съели жалобщики, которых Думасара приняла как гостей, то Астемир пошел со двора не евши, а ему вдогонку слышались начальственные крики Давлета.

Теперь мы уже знаем кое-что новое о жизни старых наших знакомых и, естественно, хотим узнать о других. Как, например, поживает Муса? Что случилось с Залим-Джери? Куда девался Жираслан? Понемногу узнаем обо всем. Сейчас на очереди рассказ о том, как дед Баляцо возил княгиню и что из этого вышло.

КОЛЕСО ИСТОРИИ, ИЛИ ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК БАЛЯЦО ВОЗИЛ КНЯГИНЮ

Недолгая деятельность Баляцо на посту временного председателя не оставила заметных следов. Да оно и понятно — повремени это заняло не больше полумесяца. После учредительного собрания в здании реального училища, когда председателем Кабардинского окружного ревкома избрали Инала Маремканова, состоялись выборы по аулам, и вот тогда-то Астемир Баташев стал первым настоящим председателем советской власти.

Церемония передачи полномочий была несложная.

— Я говорю «ага», — промолвил дед, приветствуя свояка после схода, — передаю тебе, Астемир, колесо истории — поворачивай его дальше и не забудь разыскать моих лошадей.

Здесь старик имел в виду неприятность, случившуюся с ним именно в тот месяц, когда он был председателем, но по своей простоте действовал совсем не по-председательски.

Вот что произошло тогда… Впрочем, нужно напомнить, что в те дни после бури наступало затишье.

Опять Думасара пекла коржики, доила корову. Опять Давлет, взявшись помогать Баляцо, ходил из дома в дом с разными сообщениями, а Чача не отставала от него, поддерживала его требование скорее переделывать всех неимущих в имущих, кулайсыз в кулай, что соответствовало революционной программе не только Давлета, но, как помните, и безвременно погибшего Бота.

Зазеленела