Летописи Святых земель - Полина Копылова

– Позвольте к вам подсесть. Одинокому путнику дорога не в радость. Он подошел к их столу с кружкой. Они молча, улыбаясь, закивали и потеснились.

– Вы из Сарча, добрые люди?

– Оттуда.

Он глотнул «Омута». Напиток был мягкий на вкус, не горчил почти. В Хааре другой.

– Скажите, не проходил ли через Сарч в сторону Леса путник? Высокий, светловолосый, мог быть в зеленом, плаще и с мечом.

– Проходил такой.

– Когда?

Селяне, подумав, назвали точно, сколько месяцев назад.

– А обратно он не возвращался?

– Не видели.

– Давно вы из Сарча?

– С месяц.

– А Тайная Канцелярия в Сарче есть? – «Не надо бы так спрашивать!» спохватился он, но хуторяне, судя по всему, не страдали излишней подозрительностью. Они, кажется, даже рады были беседе с новым человеком.

– Это что – Тайная Канцелярия? Воины в черном?

– Ну да, воины и чиновники. Есть они у вас?

– Нет, у нас их нет. У нас нет злых людей, и королева не шлет к нам воинов. Мы сами судим. Или ходим к монахам, они судят.

После «Омута» разговор пошел легче. Да и корчма была хорошая, чистая, пахла едой и молоком, а не мочой и навозом с грязных сапог, как большие подворья на Равнинах. Вечерело, и хозяин закрывал окошки, чтобы не тянуло холодком.

Лангары уехали еще затемно, Эмарк – с рассветом. К середине дня он их догнал – мог бы и быстрее ехать, но коня надо было беречь – дальше подворий до Сарча вовсе не будет. Разве только хутора – но на всякий ли пустят незнакомца с мечом? Даже самые добрые хозяева побоятся.

Земля изменилась. Холмы вовсе пропали, замков не было видно, появились перелески, маленькие озерца, речки с ракитами вдоль берегов. Стад больших не было – коров по пять пасли дети, одетые, как взрослые, а подростки объезжали коренастых сивых коней, девочки смотрели за козами. И дышалось почему-то легче. Наверное, Этар был близок. Или попросту оглядываться не приходилось. Ни одного черного плаща не мелькнуло за поворотом. Навстречу изредка попадались только телеги да монахи с посохами, в коротких дорожных рясах из небеленой холстины.

Впереди засеребрилась Ланта в шумящих волнах камышей. На дальнем берегу ее рябили серые дранковые крыши, поперек полз паром. А за крышами, за тыном, совсем на горизонте, густо зеленело – и уже не просто лес это был. Это уже был Этар. Эмарк, пока ехал к реке, все глядел, не появится ли какой знак – птичья стая, или молния среди ясного неба, или радуга, или низкая звезда, – но ничего такого не появилось. Только небо над Извечным лесом удивляло нежной теплой голубизной.

Паром ходил от заливного луга. Эмарк спешился, завел на помост коня. Паромщик ждал еще путников, не дождался и потянул за веревку. Плот тронулся, подминая ленивую волну, пуская из-под кормы звучные зеленые пузыри. Серебром блеснула и угасла на глубине рыбина. Паромщик был круглоголовый паренек, не по-лантарски болтливый. Еще до середины реки не доплыли, а Эмарк знал уже, что паренька зовут Айво, что он с рождения сирота, воспитывался миром и сам выбрал работу на пароме, чтобы не сидеть у людей на шее и все знать. Глаза у него были честные, и Эмарк спросил про Окера: проходил ли и не возвращался ли?

– Проходил, проходил такой. – Айво увлекся разговором и почти совсем перестал тянуть веревку, плот начало крутить. – Точно такой, как вы говорите. Проходил, да в лес ушел. За трын-травой, должно быть. Похоже, так.

– Это что за трава?

– А, травка такая, – хитро заулыбался паромщик, – хуже «Омута» шибает. Съешь – и сам не свой, чего-то тебе все хочется, то ли полюбить кого, то ли победить кого, и страха-то в тебе никакого нет, помани Хозяйка Ланты – пойдешь и ляжешь с ней. Старики говорят, что самые тайные желания та травка в человеке выказывает. Потому когда человек дорогу в жизнь выбирает, ему ее пожевать дают. Сушеную, конечно, свежей мы не видали. Свежую только старики по весне ищут, от свежей молодому вовсе голову потерять можно от запаха одного. Эмарк покачал головой.

– Только ваш охотник зря за ней в этот год пошел. Он бы у людей спросил сначала. В этом году волки очень расплодились. Воют и воют. Одному в лес лучше и не ходить. Волчий год вышел. Год на год не приходится, знаете.

– А какие волки? Как выглядят?

– Да какие, серые. Какие они еще бывают? У них сейчас волчата растут, так они прямо бешеные. К логову лучше близко не подходить. Нападут и задерут. Что до вашего охотника-то… Он же с лошадью пошел… А тут на днях наши ходили в лес, по дрова. Слышали, будто волки рычали, будто драли кого-то. Вы не пугайтесь, они, может, лося или кабана там драли. Наши мужики со страху не больно слушали, влезли на елку, ночь там сидели, побоялись вечером домой идти… – Тут с того берега кликнули, Айво спохватился и стал тянуть. Причалили.

Деревня Сарч была окружена низким бревенчатым тыном, который скорей служил защитой от тех же волков, чем от врагов. По травяным проулкам бродила скотина, на плетнях сидели петухи, утки водили утят. Дома были разные, каменные и бревенчатые, но все со службами, с аистиными гнездами на крышах. Про Окера никто здесь ничего не знал, никто его не видел. Эмарк спросил, где, у кого можно остановиться, – ему указали на дом одной вдовы, которая принимала, если заезжали, монахов. Женщина из-за своего странноприимного ремесла была поразговорчивей прочих жителей деревни, не такая, как Айво, конечно, но она даже пообещала разыскать тех, кто слышал («Дня два, не больше, назад это было») волков и знал примерно место в лесу. По описанию это было совсем близко от Первого камня. У Эмарка начало сосать под ложечкой. Хотя… Окер? Посвященный? Чтобы на него напали волки, самые простые оголодавшие волки? Нет, вряд ли. Все-таки, наверное, волки драли лося. Окер, даже лишившись лошади, сумел бы вернуться. Может, даже отдохнул бы здесь несколько дней. Здесь спокойно.

И люди прежние. Тихие, как вода. И потом – если Окер не один, если… Нет, волки драли лося. Или кабана.

Хозяйка, Хайна, собрала ему ужин и ушла. В низкое широкое окошко с поднятой, затянутой рыбьим пузырем рамой видно было улицу. Вдоль плетней ходили круглолицые девушки с косами, степенные мужики водили вислозадых коней, девчонки в подоткнутых, крашенных луком юбках гоняли хворостинами уток. Но тревога не оставляла Эмарка. Надо бы съездить в лес на ТО место. Только не одному. С кем-нибудь из местных. Всякое могло случиться. Если волков много… От таких мыслей кусок встал у него поперек горла, и пришлось отодвинуть деревянную миску с рубленой печенкой в грибной подливе.

Хайна, словно угадав его желание, привела с собой тех лесорубов, что были в лесу позапрошлой ночью. Ходили по дрова за холм. Собрались после обеда, провозились, как водится, с шутками-прибаутками. Волков услышали, когда еще светло было. Залезли от греха подальше на дерево. Полночи волки выли и рычали совсем близко…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});