Паучий дар - Хардинг Фрэнсис

* * *

Торопливо спустившись под палубу, Неттл обнаружила, что стоит согнувшись в тесной, но хорошо обставленной каюте. Трепещущий свет масляной лампы бросал отблески на стены, обшитые дубовыми панелями, на отполированную латунь и яркие тканые коврики. А также на человека, сидевшего в каюте.

– Здравствуй, Неттл, – сказала Тэнси.

Одетая в элегантный дорожный костюм, она сидела на стуле, обитом вышитой тканью, с плоской фляжкой в руке. При виде Неттл она не улыбнулась, не поднялась навстречу, чтобы ее обнять. Неттл искала в лице подруги знакомые черты – и не находила. Солнечный ореол тепла, всегда окружавший Тэнси, исчез, словно рассыпался пеплом.

– Здравствуй, Тэнси, – ответила Неттл и опустилась на ближайший стул.

– Ты не удивлена? – спросила Тэнси все тем же безразличным тоном. – Не собираешься биться в истерике?

– Это не в моем духе.

Корабль едва заметно качнулся и тронулся с места. Неттл слышала, как он с треском и скрипом продирается сквозь камышовый лес и постепенно набирает ход.

– Если хочешь что-то сказать, скажи, – бросила Тэнси. Впервые в ее голосе прозвучал намек на напряжение.

– Хорошо. – Неттл держалась со всем возможным спокойствием. – Как давно ты примкнула к Освободителям?

Тэнси ответила не сразу – сперва хлебнула из фляжки.

– Вообще-то это ты виновата, – сказала она. – Шэй помог устроить твоего брата Коула в санаторий, чтобы присматривать за ним. Он думал, что из Коула может выйти проклинатель, – достаточно вспомнить, как он орал и ругался. Но нет, Коул пошел на поправку. Примерно полгода назад ты перестала его навещать, и я начала ходить к нему вместо тебя. Так мы с Шэем и познакомились. Он сразу понял, что я за человек. Разглядел во мне проклинателя – и завербовал.

Получается, Шэй Эммет не по доброте душевной помог Неттл и ее брату: у него имелся скрытый мотив. Он увидел в Коуле еще одного возможного проклинателя для своей коллекции. Неттл также заметила, что Тэнси называет Эммета по имени, и задалась вопросом, насколько она близка с лидером Освободителей.

– То есть ты уже была проклинательницей, когда встретила мистера Эммета? – Неттл старалась не обращать внимания на доносившиеся сверху зловещие звуки. Кроме тоскливого завывания колесной лиры там грохотали тяжелые шаги, отчего с деревянного потолка сыпались струйки песка. Судя по всему, Эммет был на палубе не один.

– Да, – ответила Тэнси с резкостью, которой Неттл никак от нее не ожидала. – Я ведь сказала, это ты во всем виновата.

Она покрутила фляжку в руке, и на металле заиграл отсвет лампы.

– Ты не представляешь, через что я прошла, пока собирала себя по кусочкам после проклятия, – продолжила Тэнси. – Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы натянуть на лицо храбрую маску, но даже тогда я не переставала прятаться в своей раковине. А потом Келлен снова объявился – вместе с тобой. Ты жила во власти проклятия три года, потеряла родителей, собственными глазами видела, как твой брат убил твою сестру. И держалась так, будто с тобой все… в порядке. Ты была спокойной. Сдержанной. Всегда заботилась о других, словно с тобой ничего страшного не случилось. Как будто пережить проклятие легко и просто!

– Просто? – не поверив своим ушам, переспросила Неттл.

Она-то чувствовала себя развалиной, кучей сломанных частей, кое-как связанных бечевкой, и всегда ощущала болезненную ущербность рядом с безупречной сияющей Тэнси.

– Это было невыносимо, – дрожащим голосом проговорила Тэнси. – И я тебя возненавидела. А еще возненавидела себя за то, что ненавижу тебя, ведь я знала, что это несправедливо. Но однажды я поняла, что мне вовсе не нужно быть справедливой. Со мной-то мир обошелся куда как несправедливо, да и вообще справедливостью в нем и не пахнет. Я испытала такое облегчение, когда сдалась и позволила проклятию вырасти в моей душе! Проклятое яйцо перестало мучить меня, я начала воспринимать его как тайный источник силы.

Неттл давно забыла, каково это, когда тебя ненавидят. Внезапно она снова ощутила себя под пристальным взглядом мачехи, с лица которой медленно сползала вуаль притворства.

– Так почему же ты этого не сделала? – спросила Неттл, стараясь унять дрожь в руках. – Почему не прокляла меня?

У Тэнси вырвался горький смешок.

– Я прокляла. Я наслала на тебя проклятие девять месяцев назад. Но оно не сработало. Тогда я поняла, что ты вовсе не спокойная, уравновешенная и совершенная. Ты была проклинательницей. Такой же обманщицей, как и я. И скольких же ты прокляла?

Неттл покраснела, не зная, что ответить, и Тэнси закатила глаза:

– Ой, только не строй из себя невинную овечку. Ты была проклинательницей девять месяцев назад, а теперь в тебе зреет еще одно проклятое яйцо. Так сколько?

– Я лучше промолчу, – сказала Неттл. Сейчас любой ответ мог обернуться против нее.

– Так я и думала. – Голос Тэнси сочился ядом. – Больше восьми?

– Не так много. – Неттл по-прежнему не поднимала глаз.

– Значит, я все еще впереди.

– И одним из твоих восьми был Келлен. – Неттл старалась сохранять спокойствие. Все, что она сейчас выведает, поможет Келлену расплести проклятие. – Мистер Эммет тебе приказал?

– Не сразу. – Тэнси нетерпеливо вздохнула. – Сперва он взял на себя труд спасти от Красной лечебницы эту ужасную Дженди Пин – думал, что она достаточно ненавидит Келлена, чтобы его проклясть.

Неттл вспомнила таинственную записку, которую Галл показал им при первой встрече.

«Отличный выбор. У нее есть все причины мстить юному расплетателю проклятий. В конце концов, именно из-за него она очутилась за решеткой».

– Но почему? – спросила она. – Зачем ему проклинать Келлена?

– Это должно было быть особенное проклятие, – ответила Тэнси. – Такое, чтобы Келлен почувствовал себя на месте проклинателя. Чтобы он стал опасен для окружающих. Чтобы все его боялись и сторонились. Тогда бы Канцелярия попыталась упрятать его в лечебницу, и у Келлена не осталось бы иного выбора, кроме как обратиться к нам за защитой. Таков был план Шэя. Но идиотка Пин не смогла его проклясть. Все твердят, что проклявший один раз будет проклинать снова, но в нашем лагере полно слабаков, которые истратили всю свою ненависть на первое проклятие. Поэтому о Келлене пришлось позаботиться мне. – Тэнси посмотрела на Неттл из-под полуопущенных век. – Надеюсь, это не проблема?

Неттл глубоко вздохнула.

– Нет, – соврала она. – Если бы ты его не прокляла, это рано или поздно сделала бы я.

Обстановка, сам воздух в каюте неуловимо изменились. Не то чтобы стало теплее, но Тэнси чуть расслабилась, и лицо ее стало более оживленным.

– Мы ведь всегда были для него лишь загадками, так? – Она бросила сердитый взгляд на свое отражение во фляжке. – Загадками, которым полагалось исчезнуть после того, как он их разгадает. Ему доставались слава и деньги, и он уходил, оставляя нас дрожать в аду!

С этим Неттл поспорить не могла. То, как быстро Келлен терял интерес к тем, кого спас от проклятия, порой вызывало у нее истовую ярость, которой она сама стыдилась.

– Все – буквально все! – говорили мне, как я должна быть благодарна Келлену, – распиналась Тэнси. – Как я должна быть счастлива, ведь он избавил меня от страшного проклятия! И всякий раз, когда я с этим соглашалась, мне казалось, будто я глотаю яд. Постепенно я поняла, что навсегда останусь «девушкой-арфой». К этому свелась вся моя суть. Я обречена всегда быть жертвой, частью чужой истории – истории Келлена. И эта часть завершилась, поскольку меня исцелили. Меня разгадали. И отныне моя задача – быть счастливой и благодарной до скончания веков. Но что, если я не чувствовала себя ни счастливой, ни благодарной? Что, если мне даже не хотелось такой быть? Я никого не могла спросить об этом, потому что заранее знала ответ. Неважно, что я чувствовала, чего я хотела. Это никогда, никогда не было важно. Моя история заключалась в том, что со мной произошло. Меня прокляли, потом освободили от проклятия. Конец. А сама я не имела значения.