Долина кукол - Жаклин Сьюзанн

– Не надо, Джен. В постели у меня никого не было лучше тебя, но…

– «В постели»? И только для этого я тебе нужна?

– А кем же еще ты хочешь быть? Боже! Мириам права. Ты хочешь целиком завладеть мною, высосать меня! Я всего себя отдаю пению.

– А что ты отдаешь мне?

– Свой!.. И этого с тебя хватит.

Тони вернулся в Калифорнию. Генри составил соглашение о временном разрыве брачных уз. Дженифер будет получать пятьсот долларов в неделю до рождения ребенка, а после рождения – тысячу в неделю плюс на оплату расходов по содержанию ребенка. То, что она ждет ребенка, следовало скрывать до тех пор, пока беременность не станет очевидной. После родов она разведется с Тони.

О ее уходе от Тони газеты писали на первых полосах. Первую неделю она скрывалась ото всех в отеле и, благодаря красным пилюлям, большую часть времени просто спала. Анну это наконец встревожило, и она настояла на том, чтобы Дженифер переехала к ней. Она буквально вытаскивала ее в театры и почти ежедневно обедала с нею вместе, но Дженифер оставалась подавленной и безучастной ко всему.

Облегчение наступало для нее лишь ночью – его приносили красные «куколки».

октябрь 1947

Дженифер была уже на третьем месяце, когда прилетела Мириам. Она позвонила прямо из аэропорта. Ей необходимо было срочно видеть Дженифер.

Настроение у той сразу резко поднялось. Теперь Мириам ей не страшна. Может быть, Мириам теперь сама боится ее. Когда она звонила, в голосе ее слышалось отчаяние. Возможно, Тони находится в подавленном состоянии – может, даже стал хуже петь, – вот она и прилетела для мирных переговоров. Что ж, условия будет диктовать не Мириам, ей придется оставить их семью в покое. А Тони должен будет сам приехать к ней и попросить прощения.

Она все еще не простила его, но по-прежнему не оставляла надежды на то, что вдали от Мириам Тони станет самостоятельной личностью. И малышка – она должна внести перемену во все. Ей хотелось, чтобы у ее дочурки был отец, чтобы она не росла, как сама Дженифер, в доме, где одни женщины. Тони станет зрелым мужчиной… он ведь еще молод.

Открывая дверь и приглашая Мириам войти, она отдавала себе отчет в том, что выглядит сейчас как нельзя лучше и что в квартире у нее чисто и уютно. Хозяйкой положения была она. Ей даже удалось заставить себя улыбнуться.

Женщина тяжело опустилась в кресло и напряженно застыла с прямой спиной. Ее глаза скользнули по животу Дженифер.

– Никаких кофе. Давай кончать с этими дерьмовскими правилами приличия и перейдем сразу к делу. Улыбка не сходила с лица Дженифер.

– Что же это за «дело»? Глаза у Мириам сузились.

– Это действительно ребенок Тони?

– Подожди, пока сама не убедишься, – резко ответила Дженифер. – Уверена, что ребенок будет вылитый Тони.

Мириам встала и нервно зашагала по комнате. Затем повернулась к Дженифер.

– Сколько ты хочешь за то, чтобы избавиться от него? Дженифер смерила ее ледяным взглядом.

– Послушай, если ты хочешь денег, я дам их тебе, – сказала Мириам. – Выдам сразу крупную сумму, под расписку. И ты будешь получать свою тысячу долларов даже без ребенка. Только избавься от него.

Дженифер смутилась.

– А Тони знает об этом? Он хочет именно этого?

– Нет, Тони не знает, что я здесь. Я сказала ему, что лечу в Чикаго вести переговоры с его спонсором на радио о заключении более выгодного соглашения. Я прилетела сюда по собственной инициативе, чтобы умолять тебя прервать беременность, пока не пошел четвертый месяц и не стало слишком поздно.

Дженифер заговорила низким, звенящим от напряжения голосом.

– Знаешь, Мириам, до этой минуты я никогда не испытывала к тебе глубокой ненависти. Да, я всегда считала тебя эгоистичной, но то, по крайней мере, было ради Тони. Но теперь я все понимаю. Ты – отвратительный, злой человек.

– Ну, а ты у нас прямо образец добродетельной мамаши для всей страны! – рявкнула Мириам, вскочив. – Тебе что, просто не терпится поскорее начать гулять по парку, толкая перед собой детскую коляску, да?

– Я хочу этого ребенка, – серьезно проговорила Дженифер. – Мириам… всю мою жизнь у меня не было человека, которому я действительно была бы небезразлична. Для матери с бабушкой я постоянно была обузой. Только и слышала от них, как много ем, сколько денег уходит мне на туфли, как быстро я изо всего вырастаю. Доходило до того, что я пугалась, когда туфли начинали мне жать. Знала, что обязательно будет скандал. Потом, когда я выросла, речь стала идти только О том, сколько денег приношу в дом я – дай, дай, дай. Поэтому я и вышла замуж за принца. Да, браком по страстной любви это, пожалуй, нельзя было назвать, но я рассчитывала, что смогу тогда обеспечить мать и бабушку, и пыталась стать хорошей женой. Но я ему была безразлична, он тоже использовал меня в своих целях. Я полюбила Тони. Единственное, о чем я просила – это предоставить мне возможность быть ему женой, но ты и ее мне не давала никогда. Ты встала у меня на пути, подавила и растоптала меня. Но теперь у меня родится девочка. Она будет любить меня и принадлежать только мне, а я буду работать для нее. Упорно работать. Сейчас я экономлю деньги, даже одежду себе не покупаю. Когда она родится, я снова стану манекенщицей… буду экономить… у нее будет все.

С минуту Мириам стояла молча, изучая свои толстые пальцы. Затем проговорила:

– Дженифер, возможно, я ошибалась в тебе. Если это так, прости меня. – Она тяжело вздохнула. – Ладно, возвращайся к Тони. Я разрешу тебе вести дом самой, мы попробуем поладить. Я сделаю все, что смогу… но ты должна избавиться от этого ребенка!

– Мириам, пожалуйста, уйди. Я не хочу оскорблять тебя. Ребенок у меня будет. И Тони я себе тоже верну. Когда он узнает, что ребенок родился, он захочет увидеть его. Захочет вернуть нас обоих – и меня, и ребенка, вот увидишь.

– Дженифер, – в голосе Мириам зазвучали почти ласковые нотки. – Выслушай меня и выслушай внимательно. Ты оставила Тони и была его единственной любовью в жизни. Правильно? Вот он и сделал одну детскую попытку вернуть тебя. И все. С тех пор у него каждую ночь новая девица. Всего за какие-то три недели он начисто забыл о тебе.

– Пожалуйста, уйди, Мириам, – со слезами в голосе взмолилась Дженифер. – Ты и так уже сделала мне достаточно больно. Зачем же еще продолжать?

– Теперь я пытаюсь помочь тебе, – умоляющим голосом ответила Мириам. – Если бы я ровным счетом ничего к тебе не испытывала, я опустила бы руки, и поступай, как знаешь. Чего нам с Тони терять? В материальном отношении все уже решено, алименты ты получаешь. Поэтому сейчас я говорю ради тебя. Я всячески пыталась убедить тебя избавиться от ребенка и все-таки обойти Тони стороной. Но ты оказалась упрямой. – Она опять принялась мерить шагами комнату. – Послушай, почему, по-твоему, я рассказала тебе про Тони и про этих девиц? Чтобы причинить тебе боль? Нет, чтобы уберечь от другой боли, куда сильней этой. Потому что научиться по-настоящему глубоко чувствовать можно лишь тогда, когда сама подержишь ребенка на руках. Он становится частью тебя, это такое чувство, какое ты и представить себе не можешь, а до того ты и не подозреваешь, что способна на такую любовь. А если с ребенком случается что-то неладное, это причиняет тебе такую боль, какую ни один мужчина причинить просто не в состоянии. Дженифер, тебе никогда не приходило в голову, что Тони… э-э-э… ведет себя по-детски?