Лазутчик и крот - Игорь Нерюриков

наш часовой. Командир поднял на уши всех. Через несколько дней мы обнаружили тело Йоны в лесу. На нем были следы пыток. А на груди был вырезан ножом демонический знак.

— Что за знак?

— Не помню. Какие-то солнца.

— Два солнца проткнутые ножом?

— Да, что-то похожее, — сказал Огним и выпил еще. Ему совсем похорошело. Дарей тоже наполнил свою чашу крепким вином и осушил ее до дна. Они закончили с двумя кувшинами довольно быстро и заказали еще столько же.

— А вы бились с демонопоклонниками в открытом бою? — спросил Дарей.

— Не то слово. Бились много раз и еще как.

— А как они выглядели?

— По разному. Но среди них иногда бывали какие-то колдуны, пускающие в нас вместо стрел молнии. Вот против них было сражаться очень сложно. А обычных демонопоклонников я положил бессчетное множество. Как орехи их щелкал, одного за другим, одного за другим, — Огним во время рассказа показывал жестами как он орудовал мечом. Дарей конечно не верил, что тот вдруг стал таким великим мечником. Он был одним из худших в выпуске Йоны. Вместе со своим лучшим другом Дарей часто посмеивался над тренировками Огнима. Они больше походили на какую-то гарцовку трусливой лани. Но рассказ Огнима про стрелы, летящие словно молнии был убедителен. Дарей и сам видел такие. И знак с двумя солнцами проткнутыми кинжалом был ему знаком. Один раз он встретил его в лагере демонологов и второй в одном из писем, что лежали на столе в палатке Лисы. Весь оставшийся вечер и половину ночи Дарей безмолвно напивался. Огним выпросил у него пару золотых монет и звал с собой в какой-то бордель. Но Дарей не сдвинулся с места, пока его не попросили уйти из заведения перед самым закрытием. Он направился в дешевый постоялый двор и снял там комнату на целый месяц. Еле держась на ногах, он кое-как дошел до кровати и вырубился спать не снимая сапог.

Дарей проснулся к обеду. Он чувствовал себя очень нехорошо. Отчасти от вчерашнего перепоя, а с другой стороны скорбь по Йоне не давала собраться с мыслями. Он попытался вспомнить, что рассказал ему Огним и решил: «Выходит какая-то нелепица. Может он что-то напутал. Надо проверить самому. Но как? Если Йона действительно погиб в Благолесье, он должен быть в списках на каменной доске военной академии».

Дарей быстро собрался, спустился вниз и немного отобедал. Он выпил пару больших кружек хмельного напитка, который привозили из Квинки. Ему стало чуть лучше. Он вышел на улицу и побрел в сторону академии. Когда он пришел, все занятия были уже окончены. На площадке перед главным зданием стояла каменная доска. На ней записывали имена погибших в боях выпускников. Он стал искать Йону. Все верно. Погиб в Благолесье этим летом. Йона — мечник — выпускник этого года. Дарей стал вспоминать, не было ли среди мечников другого Йоны. «Точно не было. Он всегда гордился, что будет единственным Йоной в выпуске мечников,» — подумал Дарей. На его душе стало совсем тяжко. Про гибель Йоны все было однозначно. В список добавляют только тех, чье тело удалось обнаружить. Никаких записей про мечников и лучников уничтоженных осенью в Пепельном лесу не было совсем. Значит из Первой Альты никакую подмогу не посылали.

— Дарей! — воскликнул командир военной академии выйдя из-за угла. — А я тебя обыскался. Мне рассказали что ты пришел.

Дарей расправил плечи и выстроился по струнке перед своим бывшим командующим. Привычка выработанная потом и слезами.

— Да ты что Дарей. Теперь ты не мой ученик. Я всегда рад видеть бывшего выпускника, тем более такого, — командир военной академии был не в меру радушен. Таким дружелюбным его можно было увидеть разве что со своей семьей и высшим командованием.

— Рад служить Полуострову, — сказал Дарей без особых эмоций.

Командир откашлялся и сказал:

— Да нет, теперь ты служишь в банке Кихшо, да еще и помощником самого Златника. Мне сегодня с утра пришло письмо о твоем уходе со службы. Уж не знаю какие ты там подвиги совершил, но такое повышение не с проста. Разбогатеешь... — вздохнул от волнения командир академии и сильно раскашлялся.

— Значит я теперь не отношусь к войскам Полуострова?

— Да, в письме есть печать Златника и одного из Высших магистратов. Ты не против если я зайду к тебе в банк как-нибудь на днях? У меня есть одно деликатное дельце...

— Посмотрим, — сказал Дарей и ушел не попрощавшись. У него не было никакого желания общаться с кем-нибудь. Его лучший друг погиб летом. Он узнал об этом только сейчас.

«Выходит эти Лесничие демонопоклонники ничем не лучше Полуострова, а Лиса просто решила использовать меня. Нет. Теперь у меня есть кое-какое положение в Кихшо и я будут работать на Нори. А тем временем выясню где на самом деле Анна сражается с демонами. На остальное мне просто плевать. Кроме отца. Надо найти Толстяка, узнать у него не писал ли он ему писем. Жив ли он сейчас? Сумел ли вылечить смертельную болезнь?»

Дарей забрал коня оставленного неподалеку от квартала богачей. Он привел его к постоялому двору, а сам вернулся в свою комнату и задремал до самого вечера. Когда он проснулся, было огромное желание снова напиться, но завтра нужно идти на центральный рынок для встречи со Златником. Он не знал, что будет представлять из себя новая работа. Но скорее всего она отвлечет его от всяких дурных мыслей и горя. Дарей надеялся, что его не будут ставить каким-нибудь вышибалой долгов. Но такое вряд ли бы произошло. Во-первых Дарей все же лазутчик, а вовсе не мечник или копьеносец. Во-вторых обычному вышибале никто не дал бы задаток в двадцать золотых монет. Но утро вечера мудренее. Мысли Дарея переключились на Анну и отца. Йону он старался не вспоминать, по крайней мере сейчас. Иначе до утра будет не уснуть. В полночь из комнаты Дарея послышался громкий храп.

Глава 17. Воспоминания далекой молодости

Демих сидел в глухой комнате у круглого обеденного стола и при свете масляной лампы читал книгу на обложке которой было выгравировано название: «История Четырехречья от основания и до наших дней».

— Не может быть! — воскликнул он. — Четыреста лет прошло с катастрофы.

— Что случилось? — спросил забежавший в комнату Лев Драматург.