Гневное небо Испании - Александр Гусев

В феврале я узнал еще об одной потере. Шло пятое по счету наступление легионеров и франкистов на Теруэль. В тяжелом ожесточенном бою погиб Виктор Скляров. Он лично сбил «мессер», а в составе звена — бомбардировщик. Из 16 самолетов, сбитых Виктором, это был третий за период Теруэльской операции самолет, пораженый лично, и пятый — в группе.

Схватка уже близилась к концу, когда на машине Склярова было перебито рулевое управление. Самолет стал беспорядочно падать. Убедившись, что машину не спасти, Виктор выбросился на парашюте, затянув, сколько мог, раскрытие, чтобы не попасть под огонь врага. А когда дернул кольцо, механизм не сработал. Как потом выяснили, у парашюта оказался перебит вытяжной трос. [268]

Не стало еще одного отличного летчика, прекрасного воздушного стрелка. Выносливый, смелый, хладнокровный, он умел держать себя в руках при самых сложных обстоятельствах. Это не мешало ему в короткие минуты отдыха быть веселым, жизнерадостным, никогда не унывающим парнем. И был он хорошо тренированный спортсмен, сильный, ловкий, легко переносивший большую нагрузку боевой работы. Любил он гимнастику и парашютный спорт. Постоянный член сборной команды нашего гарнизона в Бобруйске, Скляров являлся также начальником парашютной службы части. После того как Платона Смолякова назначили командиром эскадрильи, Виктор Скляров стал командовать звеном высотных чистильщиков.

Подобно Ивану Соколову, Виктор обучал вновь прибывших пилотов приемам воздушного боя с большими перегрузками. Обычно в первом воздушном «бою» Виктор довольно, быстро давал «противнику» возможность зайти себе в хвост, а затем на большой скорости и предельной перегрузке ловким маневром уходил, атаковал «врага» со стороны задней полусферы и цепко держал его все время боя. Это — не желание досадить новичку, показать свое искусство, а педагогический прием. Так Виктору, как он говорил, было легче со стороны наблюдать, на что же способен его ученик, каковы его достоинства и недостатки. На разборах после «боя» он не только очень вдумчиво и подробно анализировал ошибки пилота, но и объяснял, как быстрее устранить их.

Помнится, я присутствовал на одном из таких разборов-бесед.

Один из новичков, оправдываясь, твердил:

— Товарищ инструктор, я тянул ручку на совесть! Что было сил. Право, на совесть.

Чуть опустив широкие брови, Виктор, доброжелательно улыбаясь, ответил:

— А ты не огорчайся. Со мной в первом бою то же было. Слетаем еще раз-другой — и все наладится. Только вот в чем загвоздка — впредь тяни ручку управления, надеясь не на одну совесть…

— Как это, товарищ инструктор?

— Помни, — уже серьезным тоном проговорил Скляров, — что у противника совесть отсутствует. Вместо совести у него скорострельные пулеметы, которые работают без задержек. Помни об этом всегда — и дело пойдет на лад. Что до перегрузок, так человек быстро ко всему привыкает… А перегрузки в воздушном бою — азбука истребителя. Пока ее не освоишь на отлично, вперед, дальше хода нет.

…Да, еще одного друга-соратника не стало. И сознание этого обжигало сердце. Вместе с тем накалилась ненависть к врагу. Не хотелось верить, что еще не скоро пошлют меня в строй товарищей, летающих в небе. Я все настойчивее, насколько мог, напоминал командованию ВВС о себе, просил отправить меня на фронт. Из штаба не отвечали. А время шло. Из группы летчиков, которыми я командовал, часть уехала на Родину, но большинство после поправки возвратилось в свои части. Про меня будто забыли.

Но вот в один из вечеров позвонили из штаба ВВС и передали приказание, чтобы я утром явился к генералу Сиснеросу. Приехал туда спозаранку. Дожидаясь приема, я по отрывочным фразам узнал, что случилась какая-то неприятность с Иваном Девотченко. После моего ранения он принял командование группой И-16. Насколько я знал, до сих пор у него все шло хорошо — и вот те на. Когда Сиснерос освободился, меня пригласили в кабинет. Кроме Сиснероса, худощавого, подтянутого, там находился наш советник товарищ Мартин и переводчик. Я по всем правилам доложил о работе вверенной мне группы, о ее состоянии и стал ожидать решения своей участи. Генерал Сиснерос немного помолчал, словно раздумывая, сказать мне о чем-то или нет, а затем без предисловий заявил, что принято решение освободить Ивана Девотченко от командования группой истребителей И-16 и вновь назначить командиром меня.

— Вопросы есть? — спросил генерал.

Были, конечно, но я почел за лучшее не расспрашивать начальство о причинах отстранения Девотченко. Раз командующий не счел нужным объяснить причину, то вернее будет узнать все самому из первых рук на месте. Приказ о назначении уже подписали, и я вылетел на аэродром, где базировалась наша эскадрилья.

Едва машина приземлилась, как меня окружили знакомые и незнакомые летчики, прибывшие за время моего отсутствия, техники-испанцы и среди них мой дорогой Хосе. Я точно домой попал. Кругом знакомые, дорогие лица летчиков, техников, работников обслуживающего персонала. Это — дом, по которому я тосковал больше месяца.

Слово за слово — о здоровье, о настроении, о состоянии матчасти, — и подошли к истории того, что случилось с Иваном Девотченко. Дело было так. Группа истребителей в составе трех эскадрилий под командованием Девотченко вылетела на прикрытие СБ. Эта задача имела чрезвычайно важное значение. Нашим СБ предстояло разбомбить скопление танков и наземных войск противника, которые развивали наступление на защитников Теруэля, и от успешного бомбометания в известной мере зависело, удержат республиканцы занимаемые позиции или нет. Передавая приказ, командование особо подчеркнуло, что прикрытие СБ есть главная и единственная задача группы. В операции приняла участие и наша эскадрилья под командованием Платона Смолякова.

Встреча истребителей с бомбардировщиками произошла вовремя и в назначенном месте. И-16 подстроились к боевому порядку СБ, и колонна двинулась к цели. При подходе к ней Иван Девотченко увидел впереди и ниже себя группу бомбардировщиков врага. Внезапно появившаяся новая цель была так удобна для атаки, что нервы Ивана не выдержали. Осмотревшись и убедившись в безопасности своих сопровождаемых, Девотченко пошел в атаку на противника. Неожиданным ударом командир хотел заставить противника неприцельно сбросить бомбы, а затем быстро вернуться к подопечным. По сигналу командира группы две эскадрильи «ястребков» ринулись на «хейнкелей». Только Смоляков не поддался на приманку и остался около СБ, усилил наблюдение за воздухом.

Тем временем командир группы, увлекшись атаками, все дальше уходил от СБ, оставив свои бомбардировщики почти без прикрытия. Девотченко атаковал успешно: при первом же заходе истребители сбили два бомбардировщика противника.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});