Колумбарий - Александр Александрович Подольский

сворачивании необычного проекта.

Спустившись на нижние уровни, Глозман вошел в стеклянную трубку пешеходного туннеля, и воды Мурманского моря обступили шагающего сквозь бездну человека. Исполины возвышались за границей черного леса из водорослей и отсюда выглядели поистине огромными. Головы их терялись на высоте вне купола света, где в каменных кудрях пытались угнездиться маленькие жители глубины. Плавающие тени сновали в толще воды куда ни глянь, а в иле у стен туннеля копошились морские звезды. За спинами чудовищных Палача и Безголового, которых сторонились даже рыбы, Глозман разглядел одного из своих любимцев – Тонкого. Он походил на изогнутое дерево, корнями уходящее в донный рельеф. К верхушке ствол обретал человеческие контуры и заканчивался вытянутой головой неправильной формы, так что широкая шляпа едва на ней держалась. Тонкий всегда напоминал Глозману какой-то жуткий гриб, а искривленный в крике рот делал это создание еще мрачнее.

– Батискаф прибыл на станцию, – сообщила Фортуна.

Глозман поморщился. Ему совсем не хотелось покидать это место, их связывало слишком многое. Он взглянул на часы и улыбнулся.

– Фортуна, пускай ждет. По решению суда я могу здесь находиться еще часа два как минимум. Лично я никого сюда раньше времени не звал, так что это не мои проблемы.

Станция затихла. Снаружи отдыхало Мурманское море, среди жителей которого поселились двадцать девять титанов, рожденных удивительной человеческой фантазией.

– Добро пожаловать на станцию «Фортуна».

Глозман с изумлением обернулся к настенному монитору:

– Ты чего несешь?! Фортуна, свяжи-ка меня с батискафом.

На экране возник знакомый «снег». Глозман переключался на камеры поблизости, но изображение дала только одна. На ней просматривалась открытая дверь транспортного отсека, код от которой никто знать не мог. Ну или почти никто.

– Фортуна, быстрое сканирование. Численность персонала.

Глозман закрыл глаза, но все равно чувствовал вспышки. Обычный транспортник ни за что не смог бы проникнуть на станцию. Никогда. А с «Верфи» должны были отправить именно его.

– В настоящее время на станции находятся шесть человек.

– Фортуна, – Глозман вытер испарину и приник к монитору, – быстрый доступ ко всем камерам станции.

Корпус связи, лабораторный сектор, галерея, панорамные залы, лестницы, лифты, механический блок… Никого. Яркое освещение вылавливало лишь пустые комнаты и коридоры. Тишина начинала напрягать.

– Фортуна, попробуй соединить с поверхностью.

– Соединяю.

Вместо изображения на экране возникла снежная рябь. Белый шум стучался в голову, а тонны воды за стенами словно пытались забраться внутрь станции.

– Офис, мать вашу, куда делись все?!

– Игорь Леонидович? – вопрошал знакомый голос. – Вас очень пло… слышно.

– Марина! – крикнул Глозман, косясь в сторону лифтов. – Кого вы мне прислали?! Что это за дебилы и какого хрена они по станции шатаются?! Пускай сидят в своей посудине!

– …никого …присылали, – сказали помехи, – …пробую …вязаться …«Верфью» и…

Экран потух. Грохнув по нему кулаком, Глозман отошел к противоположной стеклянной стене. Транспортного отсека видно не было.

– Связь с поверхностью временно утрачена, – сообщила Фортуна.

– Да неужели? – усмехнулся Глозман. – Кто бы мог подумать.

Он двинулся назад к проходам на верхние уровни. Лифты и лестницы отлично просматривались, и место казалось пустым. Сквозь толстое стекло морская фауна таращилась на человека, который разгонял тишину своими шагами.

– Фортуна, где находятся эти люди?

– Информация недоступна.

Лифты пришли в движение, и Глозман отступил к туннельной перегородке.

– Фортуна, заблокируй все двери!

Ответа не было.

– Фортуна!

И тогда Глозман услышал смех.

– Кончилась твоя Фортуна, – зазвучал из динамиков прокуренный мужской голос. – И ты скоро кончишься.

Глозман вручную заблокировал дверь и отправился вглубь туннеля, удаляясь от здания станции.

– Можешь побегать, – веселился незнакомец, – так даже интереснее! Потому что сразу мы тебя не убьем. Не заслужил.

Глозман ждал, но никак не думал, что это случится на дне Мурманского моря. Наверху, среди продажных людишек, но не здесь. Здесь он чувствовал себя в безопасности, потому что батискафы приходили с подконтрольной ему «Верфи», где сумасшедшая система охраны, за которую он каждый месяц отваливал баснословные деньги. Без его ведома просто не могли отправить другой батискаф. Так или иначе у аппарата должны быть коды доступа для стыковки со станцией, а кроме Глозмана знал их лишь начальник охраны.

– Ты ведь знаешь, почему мы здесь, да? Конечно, знаешь. Тогда ты не сильно удивишься, если мы убьем тебя так же, как и ты их.

– Это был несчастный случай, – тихо сказал Глозман. – От такого никто не застрахован. Не убивал я никого!

– Ошибаешься, паскуда. Я собственными руками опускал их гробы в землю. Все три штуки…

Разом открылись все двери. Теперь туннель просматривался насквозь, перегородки больше не мешали. У лестниц исчез человек в черном комбинезоне. Глозман подошел к сенсорному экрану на стене и попытался оживить могучий затвор, но электроника больше ему не подчинялась.

– Не трать силы. Станция уже наша, и скоро начнется самое интересное.

Туннель закончился. Раньше он упирался в трехъярусные пути, по которым катались туристические кабинки, но теперь все было затоплено. Техника вывезена, пустоту сожрала вода. Вода… До Глозмана вдруг дошло, какая участь ему уготована. Выход оставался только один. Дом акванавтов.

Он побежал назад сквозь внутренности пешеходного туннеля. Наверху что-то громыхнуло. Электронные щиты с описаниями глубоководных организмов потухли, кровавыми пятнами зажглись аварийные лампы. Громыхнуло вновь. Вода пришла, когда Глозман уже добрался до лифтовой площадки нижнего уровня и по ступенькам стал скатываться к механическому затвору барокомплекса. Дом акванавтов буквально врастал в дно. Он был самой глубокой точкой станции. И самой защищенной от посторонних глаз. Ученые испытывали здесь новое глубоководное оборудование и проводили какие-то исследования прямо в открытом море. Доступ в барокомплекс был ограничен, никакой видеосвязи, никаких автоматических дверей и дистанционного управления. Больше всего он напоминал подводную лодку. Как раз это и могло стать спасением.

Ледяной поток схватил ступни. За спиной шумело так, будто там бурлила река. Холод поднимался вместе с уровнем воды. Глозман выкручивал вентиль размером с руль грузовой фуры, пока люк не поддался. Внутрь поползла вода. Пробравшись в барокомплекс, Глозман с трудом задраил люк и рухнул на пол. Руки тряслись, мокрая одежда прилипла к телу. Через крошечный иллюминатор было видно, как тонет нижний уровень.

– Молодец, заслужил щепотку уважения напоследок, – казалось, этот проклятый голос звучит в голове. – Замуровался в консервной банке, хвалю. И долго ты там протянешь?

Глозман поднялся. Это место напоминало титановый цилиндр метра в три диаметром. За все пять лет существования парка Глозман был внутри барокомплекса не больше двух десятков раз. Сейчас он находился в отсеке для исследований, основное помещение с душем, туалетом и кубриком скрывалось за еще одним люком. Там-то и обитали смельчаки, которые неделями