Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика - Гордон Диксон

— Может, от нас ждут, что мы сами повесимся? — проворчал его приятель. Тем не менее он обшарил взглядом каюту.

Не встретив возражений, я встал, дотащился до койки и рухнул ничком.

Моя правая рука как будто случайно скользнула под подушку. И нащупала пистолет.

Вытаскивая его, я опустил рычажок предохранителя. Затем я уселся на кровати, направив пистолет на «гостей».

— Вот так-то олухи. Теперь я буду спрашивать, а вы — отвечать.

Тот, что повыше, потянулся к поясу, и я выстрелил ему в плечо.

— Следующий? — Я сорвал глушитель, сделавший свое дело, и заменил его подушкой.

Тот, что пониже, поднял руки и посмотрел на напарника

— Назад, — велел я ему.

Он кивнул и отступил.

— Сядьте, — приказал я обоим.

Они сели.

Я обошел их и встал сзади. Забрал у них оружие.

— Дай руку, — приказал я тому, что повыше. Пуля прошла навылет. Я продезинфицировал и перевязал рану. Потом сорвал с «гостей» платки и внимательно рассмотрел лица, оказавшиеся совершенно незнакомыми.

— Ну, ладно, — вздохнул я. — Что вас сюда привело? Почему вы спрашивали о том, о чем вы спрашивали?

В ответ — молчание.

— У меня меньше времени, чем было у вас. Поэтому я вынужден привязать вас к стульям. Признаюсь, я не расположен валять дурака, а поэтому не буду накачивать вас наркотиками.

Достав из аптечки катушку лейкопластыря, я надежно привязал пленников к стульям. Потом закрыл дверь на цепочку.

— На этом корабле переборки кают — звуконепроницаемые, — заметил я, пряча пистолет. — А насчет «жучков» я соврал. В общем, захочется покричать — не стесняйтесь. Но лучше воздержитесь, потому что каждый вопль будет вам стоить сломанного пальца. Так кто вы такие?

— Я — техник, обслуживаю «челнок», — ответил тот, что пониже. — Мой друг — пилот.

За это признание он получил от напарника злобный взгляд.

— Ладно, — кивнул я. — Раньше я вас здесь не встречал, так что поверю. А теперь хорошенько подумайте, прежде чем ответить на следующий вопрос: кто ваш настоящий хозяин?

У меня было перед ними преимущество: я работал на себя, как независимый подрядчик. В то время я действительно носил имя Альберт Швейцер, так что лгать на допросе мне не пришлось. Я всегда полностью вживаюсь в образ. Если бы «гости» спросили, как меня звали раньше, ответ, наверное, был бы совершенно иным.

— Кто дергает за нитки? — спросил я.

Молчание.

— Ну, ладно, — сказал я. — Раз вы по-хорошему не понимаете…

Две головы повернулись ко мне.

— Чтобы получить несколько ответов, вы намеревались причинить ущерб моему здоровью, — пояснил я. — Не обессудьте, если я отыграюсь на вашей анатомии. Бьюсь об заклад, что получу от вас два—три признания. Я подойду к делу чуточку серьезнее, чем вы. Просто-напросто буду пытать вас, пока не заговорите.

— Не сможете, — сказал тот, что повыше. — У вас низкий индекс жестокости.

Я невесело усмехнулся.

— Посмотрим.

Легко ли, по-вашему, прекратить свое существование и вместе с тем продолжать его? Я решил эту задачу без особого труда Но мне проще: я с самого начала участвовал в разработке «системы» и мне доверяли.

Разорвав свои перфокарты, я вернулся на рабочее место. Делая вид, что тружусь над новой темой, я искал и наконец нашел безопасный терминал.

Он находился в холодных краях, на метеорологической станции «Туле».

Хозяйничал на ней один забавный старикан, великий любитель рома Как сейчас помню тот день, когда я высадился с «Протея» на берег бухты и пожаловался старику на жестокость морей.

— Можешь отдохнуть у меня, — предложил он.

— Спасибо.

Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях и о погоде. Потом я принес с «Протея» ящик «Бакарди», поставил на пол и предоставил старику вскрыть его.

— Я вижу, тут все автоматизировано? — заметил я.

— Точно.

— Так какого черта тебя здесь держат?

Он рассмеялся.

— Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот он и подыскал это местечко. — Он потянул меня за рукав. — Пошли, глянем на твой корабль, нет ли где течи.

Мы поднялись на «Протей» — приличных размеров яхту с каютой и мощными двигателями — осмотрели ее.

— Я побился с друзьями об заклад, — объяснил я старику, — что дойду до полюса и привезу доказательства.

— Сынок, да ты спятил!

— Знаю, но все равно дойду.

— А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же — легким на подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки напоследок, а? — Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и ухмыльнулся.

— Было дело, — буркнул я. — Ты пей. — Мне не хотелось, чтобы он наталкивал меня на мысли о Еве.

Он выпил, и на некоторое время разговор увял.

Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о ней старому похабнику.

А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не по политическим причинам. Все было гораздо глубже.

Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив.

Я повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она — отдыхал. Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное.

Она — рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил пообедать и был послан к черту.

Сцена:

— Я к этому не привыкла.

— Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем?

— За кого вы меня принимаете?

— За интересную собеседницу. Мне одиноко.

— По-моему вы не там ищете.

— Возможно.

— Я вас совсем не знаю!

— Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка кьянти помогут нам решить эту проблему.

— А вы не будете ко мне приставать?

— Нет. Я смирный.

— Ладно, уговорили. Ведите.

И мы отправились есть спагетти.

День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она живет в одном из этих крошечных сумасшедших «пузырьков». Я был достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства подводных городов занимается клуб «Сьера», значит, такие города действительно необходимы.

Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее отпуск. Она звала.

В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы посмотреть на Большую Землю.

Надо было сказать ей: «Выходи за меня замуж».

Но она не согласилась бы предать свой родной «пузырь», а я не согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над волнами — и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до рождественских открыток я в то время еще не додумался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});