40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

В академических грамматиках в таких глагольных формах усматривается суффикс — ну и речи о тематической гласной не идет. Рассмотрим, однако, следующие «пропорции»: колоть: колет = прыгнуть: прыгнет читать: читка = грунтовать: грунтовка катать: катнуть = мяукать: мяукнуть.

Подчеркнутые вокалические элементы в левых членах представленных пропорций имеют такой же морфологический статус, что и в правых членах. Различие состоит лишь в том, что в левых членах вокалические элементы следуют за корнем, а в правых — за суффиксом. Поэтому вполне логично такое членение словоформ на структурные элементы: грунт-ов-а-ть, прыг-н-у-ть, мяу-к-а-ть Если признать за элементами — а и — у в такого рода членениях морфный статус (статус морфов с пустым означаемым), то тем самым будет сокращен инвентарь алломорфов: вместо двух алломорфных морфем (-ну, — н) и (-ка, — к) можно будет оперировать одноалломорфными: (-н) и (-к).

(15) Префиксальное отрицание внутри словоформы:

(a) словообразование vs. словоизменение;

(b) при словоизменительной трактовке: квазиграммема vs. граммема отрицательности.

В работе [Крылов 2000] поднята сложная проблема о статусе словоформ, содержащих отрицательный префикс не-, привычных или окказиональных: неэффективный, неприторный, незаряженный, непосещаемый, непрограммирующий, несмешивающийся, неустаревший, неслившийся, непопулярность, несжимаемость, несохранение, непедагог, немимоходом, ненаш (примеры взяты из богатого материала в [Крылов 2000]).

Тестирование префиксального отрицания по ЭКПСС дает количественное преимущество словоизменения. Однако префиксальное отрицание похоже на словообразовательные показатели: русские префиксы обслуживают (почти) исключительно словообразование (если не учитывать теоретическую допустимость трактовки аттенуативного префикса по- как показателя квазиграммемы и словоизменительной трактовки префиксальной перфективации глагола).

С. А. Крылов, отстаивая словоизменительный статус префиксального отрицания, рассматривает две возможные трактовки: либо квазиграммема отрицания, либо наличие двух категорий: «положительность»/«отрицательность» и «слитность»/«контрастивность». Во втором случае все приведенные выше словоформы получают характеристику «отрицательность, слитность», а случаи раздельного написания не и последующей словоформы трактуются как аналитические образования с характеристикой «отрицательность, контрастивность».

Остроумный разбор С. А. Крылова выглядит особенно выигрышно по отношению к словоформам, представляющим собой соединение префикса не- с причастием. Их словообразовательная трактовка сопряжена со следующей сложностью: приходится считать мотивирующей единицей для соответствующего деривата (например, для словоформы нечитанный) не лексему (в нашем случае — ЧИТАТЬ), как в обычных случаях словообразования, а нечто другое: определенную часть лексемы (т. е. подмножество ее словоформ) или соединение имени лексемы с набором словоизменительных значений (ЧИТАТЬ + прич., несов., пасс., прош.). Словоизменительная же трактовка слитно-отрицательных причастий к такого рода сложностям не приводит.

Признавая достоинства словоизменительной трактовки таких словоформ, я все же не готов ввести соответствующую квазиграммему (или две упомянутые категории) в систему русского словоизменения (отмечу, что квазиграммемный вариант мне представляется более приятным). Слишком непривычно выглядит подобное новшество.

Словообразовательная трактовка двух типов явлений — ат-тенуатива, рассмотренного в пункте (6), и префиксального отрицания причастий — сопряжена с феноменом, который, как кажется, обойден вниманием в русистике: это феномен образования слова от части парадигмы другого слова. Автору известен лишь один источник— [Лопатин 1977: 90–91], явным образом выделяющий словообразование от части парадигмы — правда, без соответствующего термина. В. В. Лопатин, рассматривая отпричастные дериваты, говорит о сохранении в производном слове грамматической семантики исходной формы. Здесь существенно именно сохранение грамматической семантики, образование именно от части парадигмы, а не только от определенной основы, как в примерах, приводимых в [Лопатин 1977: 91], — звеньевой, телячий (от основ мн. числа звень-, телят- соответственно) или солоноватый, солонина, солончак, солоно (от основы краткой формы прилагательного соленый). В этих случаях имеет место чисто формальный процесс, производные лексемы мотивированы исходными лексемами в целом, от грамматической семантики производящей основы в производной ничего не остается. При образовании же аттенуатива или слитно-отрицательного причастия дериват «вбирает в себя» словоизменительные значения мотивирующей единицы.

Словообразование от часта парадигмы можно проиллюстрировать на других примерах отпричастных образований, заимствуемых ниже из [Лопатин 1977: 90–91]: (i) наречий (подбадривающе, организованно, мобилизующе ~ мобилизованно); (ii) существительных (а) на — ость (склоняемость, изолированность, приподнятость), (b) на — ик (воспитанник, отпущенник), (с) на — ец (посланец, разведенец); (iii) сложных прилагательных и прилагательных-сращений (угледобывающий, новонайденный, долгоиграющий, слаборазвитый). Из трех указанных типов дериватов (i) и (iii) возможны от всех типов причастий, а субстантивный тип (ii) — только от причастий пассивного залога; подтип (и-а) позволяет свободно создавать окказионализмы: читаемость, хранимость, сохраненность, созданность, покрытость и т. п. Наконец, следует упомянуть продуктивное образование по конверсии адъективных и субстантивных отпричастных дериватов (отвлеченный, изумленный, убежденный, любимый, возвышенный, сдержанный, предстоящий', управляющий, пострадавший, обвиняемый, командированный).

Словообразование от части парадигмы представляется естественным концептуальным расширением обычного словообразования от лексемы.

Литература

Ахманова О. С., Мельчук И. А., Падучева Е. В., Фрумкина Р. М. О точных методах исследования языка. М., 1961.

Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. М., 1967.

Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М., 1977.

Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Морфология. Ч. 1. Братислава, 1954.

Крылов С. А. Автоматический морфологический анализ русских словоформ с префиксальным отрицанием: несколько теоретических проблем // ТМСД'2000: В 2 т. Т. 2. Протвино, 2000.

Лопатин В. В. Русская словообразовательная морфемика: Проблемы и принципы описания. М., 1977.

Мельчук И. А. К проблеме выбора описания при неединственности морфологических решений //Фонетика. Фонология. Грамматика: К семидесятилетию А. А. Реформатского). М., 1971.

Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. I. М.; Вена, 1997.

Пеньковский А. Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // ПСЛ1985—1987. М., 1989.

Перцов Н. В. Инварианты в русском словоизменении. М., 2001.

Плунгян В. А. К проблеме морфологического нуля // Знак: Сб. ст. по лингвистике, семиотике и поэтике: Памяти А. Н. Журинского. М., 1994.

Поливанова А. К. Опыт построения грамматической классификации русских лексем // Вопр. кибернетики. Язык логики и логика языка: Сб. ст. к 60-летию профессора В. А. Успенского. М., 1990.

РГ= Русская грамматика. М., 1980. Т. I.

Храковский В. С. Альтернативные решения в языкознании (проблема Выбора) // Acta Universitatis Scientiamm et Artis Educandi Tallin-nensis. 1994. A2.

Bar-Hittel У. Language and Information. Reading (Mass.) etc., 1964.

Yuen-Ren Chao. The non-uniqueness of phonemic solutions of phonetic systems // Bulletin of the Institute of History and Philology (Academia Sinica). 1934. Vol. IV; (перепечатано в кн.: Joos M. (ed.). Readings in Linguistics. N. Y., 1958).

Г. Г. Сильницкий

Соотношение «моноструктурной» и «полиструктурной» классификаций языков[112]

Классификация языков, как и любых сложных объектов, может быть осуществлена по различным критериям. В методологическом плане возникает вопрос о соотношении этих критериев между собой, о степени их соответствия друг другу, т. е. о том, подлежит ли данная совокупность объектов классификации на едином или на нескольких, в той или иной мере взаимонезависимых, основаниях. В первом случае можно говорить о «моноструктурных», во втором — о «полиструктурных» объектах и соответствующих классификационных схемах.