Во имя Рима: Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

в легкой одежде, с непокрытой головой, постоянно был на глазах у воинов и в походе, и на работах, хваля усердных, утешая немощных и всем подавая пример.{298}

Помимо того что полководец старался воодушевить воинов, он также наказывал за любой проступок строже, чем обычно. Дезертирство всегда являлось проблемой в профессиональной армии, где людям приходилось служить двадцать пять лет и подвергаться суровым наказаниям. Не выдерживая таких жестких условий, многие бежали из армии. Корбулон приказал казнить всех дезертиров, игнорируя обычную практику применения менее строгих наказаний к тем, кто пытался дезертировать только в первый или во второй раз. Все равно встречались такие, кто решался на побег, но введение строгих мер привело к тому, что армия Корбулона потеряла из-за дезертирства меньше людей, чем большинство других римских войск.

К обоим легионам из сирийского гарнизона, III Галльскому (Legio III Gallica) и VI Железному (Legio VI Ferrata), присоединился третий — скорее всего, IV Скифский (Legio IV Scythica) из Мезии, хотя Тацит утверждает, что это подразделение ранее квартировалось к востоку от Германии. Нам не известно, когда прибыл последний легион, но весьма вероятно, что это подразделение также прошло тренировки, готовясь к войне. Но при этом IV Скифский, судя по всему, не играл значительной роли в операциях почти до конца войны.{299}

Поначалу казалось, что Риму удастся добиться своих целей с помощью дипломатии, ибо Вологез согласился на требование послов предоставить заложников. Помимо небольших споров между послами, отправленными Квадратом и дипломатическими представителями Корбулона из-за того, кто будет сопровождать этих парфянских аристократов, казалось, что кризис разрешен, и сенат постановил удостоить Нерона почестями. Однако Тиридат отказался ехать в Рим, и это решение было поддержано его братом. Поэтому снова возникла напряженность, которая длилась около года.

Значительная часть римской армии была расположена возле границы с Арменией, и Корбулон велел построить ряд фортов, к которым были в основном прикреплены солдаты вспомогательных войск под командованием некоего Пакция Орфита, бывшего примипила. Во время принципата примипил после пребывания на этом посту автоматически причислялся к сословию всадников, и Орфит, вероятно, уже являлся префектом вспомогательных войск или трибуном. Он был самоуверенным, агрессивным офицером, который сообщил Корбулону, что ближайшие армянские гарнизоны находятся в плохом состоянии, и попросил разрешения атаковать их.

Несмотря на ясный приказ воздерживаться от подобных действий, Орфит, воодушевленный азартом некоторых недавно прибывших турм (turmae) вспомогательной кавалерии, решил все же предпринять атаку. Армяне оказались более подготовленными, чем доносила разведка, и обратили авангард римского отряда в бегство. Положение еще больше ухудшилось, когда паника охватила остальные войска, которые вскоре стали отступать к фортам.

Поражение, пусть даже и в такой маленькой стычке, было самым худшим началом военной кампании, особенно для неопытной армии. Обычно полководец надеялся одержать несколько легких побед после проведенных тренировок, чтобы закрепить уверенность солдат в своих силах. Корбулон пришел в ярость и задал Орфиту и другим префектам хорошую головомойку. Когда офицеры и их подразделения снова присоединились к основной армии, им было приказано разбивать палатки за оградой лагеря. Это являлось символическим унижением, которое часто применялось к тем, кто остался в живых, в подразделениях, подвергшихся децимации.

Унижая и осмеивая потерпевших поражение, Корбулон надеялся, что остальные солдаты не будут слишком превозносить противника. Позднее, после просьб всей армии (скорее всего, офицеров) полководец позволил «убедить себя» и разрешил провинившимся подразделениям вернуться в лагерь. Вероятно, он счел, что преподал армии наглядный урок, как необходимо беспрекословно подчиняться его приказам.

Возможно, эта история произошла приблизительно в то же время, что и случай, рассказанный Фронтином. По его словам, Корбулон обнаружил, что префект, чье подразделение вспомогательной кавалерии было обращено в бегство врагом, не заботился, чтобы у его бойцов было надлежащее вооружение и снаряжение. В качестве наказания он велел этому человеку, некоему Эмилию Руфу, явиться к его палатке и приказал своим ликторам раздеть его догола. Затем Руф был оставлен стоять в положении «смирно» в этом неподобающем виде до тех пор, пока полководец не соизволил его отпустить.{300}

Учитывая, что враг сосредоточил войска на границе его царства, Тиридат начал преследовать те народы и города, которые были благожелательно настроены к Риму. Помимо своих собственных солдат, у Тиридата имелся дополнительный отряд всадников, присланный братом. Корбулон выступил против армянского царя и первым делом попытался защитить дружественные города. Сначала он надеялся втянуть неприятеля в решающую битву, но Тиридат не желал рисковать и предпочел максимально использовать подвижность своих войск.

Тогда Корбулон разделил свою армию на несколько небольших колонн, надеясь оказать давление на врага в нескольких местах одновременно. Он также велел царю Коммагены совершать набеги на те районы Армении, которые находились ближе всего к его земле. С помощью дипломатии удалось склонить на сторону римлян мосхов, племя, жившее на северо-западе Армении, и убедить их напасть на Тиридата. Приблизительно в это же время Велогез вынужден был подавлять восстание в своей стране и не мог больше направлять значительную военную помощь брату. Тиридат отправил послов, вопрошая, почему он подвергся нападению, несмотря на то, что еще во время первого раунда переговоров Велогез передал римлянам заложников. Корбулон просто повторил, что Тиридат должен отправится в Рим и получить царские полномочия из рук Нерона.

Была назначена встреча, но римский командующий решил не выполнять предложение Тиридата привести с собой сопровождение из невооруженных легионеров, в то время как армянский царь должен был явиться с 1000 конных лучников. Вместо этого Корбулон взял с собой все свои войска, включая VI Железный, усиленный 3000 солдат из III Галльского. Они шли строем, под одним знаменем с орлом, чтобы казалось, что идет только один легион. Корбулон также проследил, чтобы встреча проходила в месте, дающем ему очень хорошую позицию на тот случай, если вспыхнет сражение.

Кончилось это тем, что Тиридат (возможно, заподозрив неладное) отказался приблизиться. Спустя несколько часов обе стороны удалились, чтобы расположиться лагерем на ночь, но под покровом темноты царь отступил и тут же послал основную часть своих войск напасть на линию снабжения римлян, идущую от порта Трапезунд на берегу Понта Эвксинского (Черное море). Такой ход был типичен для действий парфян во время войны, и в прошлом он принес успех в борьбе с Антонием. Корбулон был подготовлен лучше — у него имелся ряд фортов для охраны дороги, ведущей к морю через горные перевалы, а каждая партия продовольствия сопровождалась воинским отрядом{301}.

Хронологию кампаний Корбулона невозможно восстановить точно, ибо труд Тацита, который является единственным подробным источником, описывающим эти операции, довольно туманен с точки зрения военной истории. Для Тацита описание войны, даже такой, где столь похвально действовал настоящий герой-аристократ, служило лишь для того, чтобы разнообразить описание римской политической жизни, пороков императора и его двора. Неясно, происходили ли операции, описанные выше, в 56 или 57 гг. — или, возможно, даже в 53 г. Однако известно, что после неудачной попытки втянуть Тиридата в решающую битву во время первых операций Корбулон решил нападать на самые важные города и крепости, сохранившие верность царю. Подобная угроза должна была заставить врага отвлечь внимание от линий снабжения римлян и могла даже заставить царя вступить в генеральное сражение. Укрепленные города контролировали прилегающую территорию и служили важными источниками доходов и военных ресурсов. Поэтому они имели большое значение. К тому же царь, который не мог защитить верные ему города и бессильно смотрел, как их захватывают, быстро терял популярность в глазах подданных.

Римская, армия двинулась в долину реки Аракс. Сам Корбулон повел один из отрядов против крепости Воланд (возможно, современный Игдыр), а двое его подчиненных выступили против более маленьких или менее защищенных городов.

После того как Корбулон лично произвел рекогносцировку позиции и убедился, что все его солдаты снаряжены должным образом, он приказал идти на штурм. Он подбадривал солдат, заявляя, что верит в их мужество, и обещал славу и богатую добычу. Под прикрытием «артиллерии», лучников и пращников часть легионеров построилась «черепахой» (testudo) — щиты они держали над головами так, чтобы они частично перекрывали друг друга и образовали надежную защиту от большинства тяжелых метательных снарядов. Затем солдаты «черепахи» начали подкапывать стену кирками и ломами. Солдаты другого отряда приставили к стене лестницы, чтобы захватить стену наверху.