Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Медведская Евгения

– Прошу, – он втолкнул в камеру темноволосую девушку в коротком платье изумрудного цвета.

Лицо монстра, как всегда, было скрыто магической вуалью за ней черты расплывались, но Нильда знала его имя. И мысленно назвала его несколько раз.

Девушка обвела помещение тяжелым взглядом, прошлась по лицу перепуганной Нильды. Глаза чуть вспыхнули, но страха в них не было, лишь тяжелая решимость.

– Смотри, что тебя ждет. Сломаю, выбью из тебя всякое сопротивление, научу встречать как собака, провожать, целуя ноги. Изуродую. Просто подумай, сколько раз я тебя трахну?

– Мне плевать, – ответила Беатрис. – Ключ ты не получишь. Моя жизнь значит мало. Просто последняя Луцерос.

– Ты такая смелая, потому что мы еще не начали, – заметил мужчина.

Беатрис молчала. Она боялась, хоть и не показывала этого. Эффект был произведен.

– Темная хочет моей смерти, – наконец, заговорила она. – Так или иначе, это произойдет скоро. Значит и терпеть недолго.

– Я уговорю ее передумать, – хохотнул мужчина.

Беатрис вспомнила слова Ртии о нитях вероятности, при которых Темная не могла захватить мир, пока жива последняя Луцерос. Долго мучиться не придется. Даримора ударит раньше.

Мужчина дернул ее за руку и придавил к стене. Нож прошел от горла до пупка, разрезая платье. Он не беспокоился, о девушке, зацепил лезвием кожу, оставил порез.

– Сладкая ли у тебя кровь? – спросил он, дурея от запаха.

Беатрис закрыла глаза, делая вид, что близка к обмороку. Она умоляла богов, чтобы кровь капнула на пол, а еще лучше – на стены. Каждая капля будет крошечным окошком к ее магии. Затем она вспомнила, что в камере есть зеркало. Только бы коснуться его глади. Это не бездушные кирпичи и камни, не дерево и не металл. Зеркало могло дать ей много больше, надо лишь, чтобы на него попала кровь.

– Боги, у меня останется шрам! – взвизгнула Беатрис. – Нет! Только не на моем теле! Умоляю, дай заживляющее зелье!

– Неет, – прошептал садист. – Нет, никакого зелья. Я оставлю на тебе кучу отметин, шрамов, ожогов, или же ты отдашь мне ключ…

Беатрис заставила себя зарыдать:

– Не порть моей красоты, не превращай меня в уродку, как ее, – она ткнула пальцем в сжавшуюся на полу девушку.

– Не сразу, Луцерос, не сразу. Некоторое время ты еще полюбуешься на себя. В это зеркало.

Он толкнул ее так, чтобы она встала напротив. Одного мгновения хватило, чтобы она упала на серебристую гладь, пачкая ее кровью.

В этот момент в дверь постучали.

Мужчина в ярости дернул ручку на себя. Ему подали устройство, и он некоторое время изучал данные.

– Придется отложить наше знакомство, – усмехнулся он. – Подумай пока, Беатрис, ведь ты можешь просто вернуть мне ключ и тогда не повторишь участь этой… шлюхи… не помню ее имени.

Он подошел к девушке и жестко связал ей руки и ноги.

– Через некоторое время кровоток замедлится. Ты будешь ждать меня с надеждой, потом с отчаянием. Будем надеяться, что я вернусь до того, как изменения станут необратимыми.

Мужчина укоротил цепь Нильды, чтобы она не могла помочь новой жертве.

Нильда

Как только дверь закрылась, Беатрис перевернулась на другой бок, пристально впиваясь взглядом в зеркальное отражение.

– Так руки быстрее затекут, – попыталась дать ей совет пленница.

– Ерунда, – сказала Беатрис.

– У тебя повредятся нервы и мышцы! – возмутилась та.

– Как тебя зовут? – ласково спросила ее Беатрис.

– Никак. У меня нет имени, – перепугано прошептала сломанная игрушка, ей казалось, что это может быть проверкой.

– У всех есть имя, – хмыкнула ведьма. – Раз боишься отвечать, то вот тебе совет – не отвлекай меня.

Беатрис смотрела в зеркальную гладь и соединяла точки пространства, открытые каплями ее крови. Первые крохи магии она направила на нестерпимо давившие веревки, затем аккуратно освободилась и подползла к зеркалу.

Рана на груди жгла и пульсировала, но девушка собрала кровь и стала чертить знаки на зеркале. Когда было нужно, она ковыряла разрез ногтями.

Боль заставляла шипеть и кривиться.

– Возьми у меня несколько капсул обезболивающей магии, – предложила Нильда. – Они под матрасом.

Беатрис не повернула к ней головы:

– Я переживу. Не отвлекай, мне придется долго возиться. Можешь пока рассказать о себе – кто ты и на чьей стороне. Мне надо решить твою участь.

Нильда хмыкнула:

– Не ясно, на чьей я стороне? – усмехнулась она. – Твой вопрос предполагает выбор, а если я мертва и не существую, если в мире нет ни одного человека, к которому я чувствую привязанность, если я ненавижу все, включая себя и всех людей, что пользовались мной? На какой я стороне, Беатрис Луцерос? Он же так тебя назвал?

– Да, – ведьма закончила со знаками на зеркале и приложила руку к центру, от которого они расходились. – Ты – рабыня?

– Нет, я мертвая, – Нильда так давно не говорила ни с кем, что слова, произнесенные вслух, заставили слезы потечь по щекам.

– Мертвая? – удивилась Беатрис.

– Он выплатил штраф за мое убийство, – задыхаясь сказала она. – Сказал, что я не заслуживаю рабского зелья. Не заслуживаю взаимной страсти, подавления воли и прочих вещей, которые могут мне помочь. Обещал сам сломать меня. Но я не чувствую себя сломанной – изуродованной, да, истерзанной – тоже, но я еще человек, понимаешь?

Беатрис с удовлетворением посмотрела, как по ее руке течет изумрудно-черная материя. Сейчас, когда магии было мало, сила подчинялась легко, как раньше. Можно было попытаться кое-что сделать.

– Он не учел, что за человек я, – мрачно сказала она. – И прямо сейчас мы начнем менять наши судьбы. Тебе пора сказать мне свое имя, я считаю.

– Нильда, – девушка почти прокричала его. – Нельзя заставить человека забыть, кто он! Никакие пытки этого не могут.

– Не соглашусь, – покачала головой Беатрис. – Я бы смогла. У меня есть идеи.

В этот момент дверь чуть дернулась в попытке открыться, но пальцы ведьмы пауком припали к стене.

– Ты же не против закрыться изнутри? – иронично спросила она Нильду. – Мы не одеты и не готовы принимать гостей. К тому же здесь не прибрано.

Сияние побежало по стенам так быстро, что это было похоже на то, как пламя охватывает горючую жидкость.

– Кто ты такая, Беатрис Луцерос? – прошептала девушка.

– Обычно меня называют чертовым демоном, – ответила та. – Но я не демон, совсем нет. Просто дальняя родня Темной.

Нильда проводила опасливым взглядом движения ее рук.

Беатрис продолжала питаться магией через окно, открытое в зеркале. Рана на ее груди затягивалась, переставая кровить. В их камеру стучали, требовали открыть, ударили магией, но девушка вела себя так, будто бы этого нет.

– Одежды тут нет, конечно, – утвердительно сказала она. – Ну это потом. Сейчас мне нужно время. Я пока очень слаба, едва хватает сил держать дверь.

Она подошла к Нильде и коснулась ее ошейника. Магии в нем не было. Железо покорно разомкнулось. Беатрис отшвырнула в сторону сломанную вещь.

– Нильда, ты позволишь мне немного помочь тебе?

Девушка кивнула. Беатрис подняла ее с пола и осмотрела. Зеленые языки магии оплели ноги несчастной.

– Знаешь, обычно люди истерически визжат, когда я так делаю. Через какой ад надо было пройти, чтобы спокойно стоять, чувствуя все это? Я буду исцелять тебя быстро, получится больно, Нильда, прости, но я не могу смотреть на то, что он сделал с тобой, особенно понимая, что ты лишь декорация для меня.

Беатрис усмехнулась, достала капсулу из тайника Нильды и протянула ей.

– Пригодится.

Несмотря на мгновенный эффект магии, боль накатила дикой волной. Зеленые языки будто бы выворачивали кости и мышцы, судорога свела каждую из них. Пальцы на ногах западали как клавиши пианино. Жгло ягодицы, спину. Пытки едва ли шли в сравнение с тем, что Беатрис называла помощью. Наконец, всполохи добрались до головы. Покрытую коркой кожу будто бы снимали заживо. Нильда закричала и упала на каменный пол, корчась от боли.