Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. - Георгий Зуев

Но трудность здесь только кажущаяся. Прислушаемся к народному голосу. Попытаемся своим поведением достичь признания, что данная офицеру власть опирается не на приказание, а на признание его авторитета командами и, таким образом, создается основа взаимного понимания, настоящей внутренней дисциплины, составляющей действительную силу флота.

Перед флотом стоит еще другая задача. Чтобы слышать действительный народный голос, необходимо быть близким к народу. Нужно, чтобы флот не был чем-то отдаленным от него, а его частью, вооруженной для защиты Отечества со стороны моря. Нужно чтобы не было офицера, солдата, рабочего и крестьянина, а была бы единая народная семья равных граждан. Но до сего времени этого не было. От флота своего народ был далек, мало его знал или не знал вовсе. Употребим же все усилия, чтобы уничтожить это разделение, чтобы и мы, офицеры и матросы народного русского флота, могли постоянно черпать силы из неиссякаемой сокровищницы народного духа!»

С момента образования Временного правительства во главе Морского министерства встал получивший портфель морского министра член Государственного совета по выборам, член III Государственной Думы, сын купца 1-й гильдии, выпускник историко-филологического факультета Московского университета и прапорщик запаса армейской пехоты Александр Иванович Гучков. Это была натура, требующая острых и ярких ощущений, с «флибустьерскими» чертами характера (о них много судачили друзья и недруги). Жажда острых впечатлений, стремление проверить и утвердить себя в рискованных предприятиях были присущи Гучкову с ранних лет.

Заняв кресло морского министра, «пехотный прапорщик запаса» пытался мобилизовать усилия флота для победоносного завершения войны с Германией. Однако сделать это ему помешал не только полный непрофессионализм в морских делах, но и удивившее его новое явление, порожденное Февральской буржуазной революцией – «безбрежная демократизация» жизни страны и ее вооруженных сил. Расположившись в кабинете бывшего главы Морского министерства, Гучков руководствовался не только директивами Временного правительства, но и приказами по флоту Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, вводившими во флотских экипажах военных кораблей и в морских организациях выборные матросские комитеты, без их одобрения никакие правительственные решения приниматься не могли. Воинский принцип единоначалия сводился на нет.

«Эти комитеты – вспоминал А.И. Гучков, – возникли немедленно, и перед Морским министерством встал вопрос не о том, вводить или не вводить на флоте это революционное новшество, а о том, в состоянии ли мы их распустить». Реального влияния на ход дел у морского министра было мало, что для властолюбивой натуры Гучкова являлось непереносимым.

Политические настроения одетых в матросские бушлаты крестьян и рабочих путали все карты, парализовали стремления продолжать «войну до победного конца». Ситуация на флоте складывалась довольно неприглядно: «Матросы усердно митинговали, дисциплина была расшатана вконец, командный состав не обладал ни властью, ни авторитетом. Морской министр прекрасно понимал, что если не будет дисциплины, то начнутся матросские бунты, которые сметут последние остатки командного состава флота…»

Усиление хаоса и анархии Гучков пытался ликвидировать жесткими мерами и подавлением силой параллельных Временному правительству органов власти в лице Советов. Но в этом его поддержал лишь министр иностранных дел П.Н. Милюков, а все остальные, боясь социальных осложнений и кровопролития, такие меры не поддержали.

Уничтожение русской армии и флота начиналось с уничтожения дисциплины. В Петрограде возникает двоевластие. Наряду с Комитетом Государственной Думы, считавшим себя законным правительством, создается Совет рабочих и солдатских депутатов из нелегальных партий революционной демократии, издающий 1 марта 1917 года свой знаменитый приказ № 1, обращенный ко всем солдатам, матросам революционной армии и флота и рабочим Петрограда. Своим первым распоряжением Совет постановил: «Во всех ротах, батальонах, полках… и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из числа представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей…

Во всех своих политических выступлениях воинская часть и флотский экипаж подчиняются Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам.

Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов.

Всякое оружие должно находиться в распоряжении и под контролем ротных, батальонных и флотских комитетов и ни в коем случае не выдается офицерам, даже по их требованиям.

В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты и матросы должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной жизни, солдаты и матросы ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательная отдача чести вне службы отменяется. Равным образом отменяется титулование офицеров… Грубое обращение с солдатами и матросами всяких воинских чинов и в частности обращение с ними на „ты“, воспрещается. О нарушении сего, как и о всех недоразумениях между офицерами, матросами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов…»

Началась деморализация армии и флота. Офицеры, призванные к восстановлению дисциплины, теперь попадали под пристальное внимание солдатских и матросских комитетов. Временное правительство, заигрывая с большевиками, издает свой документ, имевший эффект разорвавшейся внезапно бомбы. Это была «Декларация прав солдата и матроса», в соответствии с которой военнослужащие получали все политические права, в том числе на участие в выборах, на пребывание в любой политической партии, исповедующей любые политические убеждения, даже антивоенного характера. Отменялось отдание чести вообще, ликвидировались все дисциплинарные наказания. Воинской дисциплины больше не существовало.

Первым шагом А.И. Гучкова в Морском министерстве стала замена лиц, стоявших во главе его, более свежими и непричастными к делам прежнего порядка людьми. Своим помощником он назначил молодого контр-адмирала М.А. Кедрова, участника обеих войн и обороны Порт-Артура, теперь ему подчинялись все центральные учреждения Морского ведомства, за исключением Морского Генерального штаба, находившегося в непосредственном подчинении Гучкова.

Начальником Главного Морского штаба Гучков назначил сына погибшего в Цусимском сражении командира крейсера «Аврора», 33-летнего капитана I ранга В.Е. Егорьева, поручив ему задачи комплектования и подготовки личного состава действующего флота. Все учебные военно-морские заведения, в том числе и старейшее из них – Морское училище, напрямую подчинялись теперь начальнику Главного Морского штаба.

Довольно оригинален по своему содержанию первый приказ В.Е. Егорьева (от 13 марта 1917 г., № 18): «Вступив в исполнение обязанностей Начальника Главного Морского штаба, призываю всех служащих в нем к дружной и энергичной работе. Обращаю внимание всех, что работа штаба нужна для победы, победа же – для защиты свободы дорогой нашей Родины, той свободы, которая так счастливо завоевана народом… Тяжелая работа предстоит Главному Морскому штабу… В урегулировании нарушенных Великой Революцией взаимоотношений между офицерами и матросскими чинами. Главный Морской штаб должен урегулировать те нормы, которые вырабатывались за последние дни в отдельных частях флотов на основах свободы и равенства.

Вторая главная задача штаба заключается в комплектовании флота и его вспомогательных учреждений личным составом, в достаточной и соответствующей требованиям форме…»

По мнению В.Е. Егорьева, Морское училище должно быть отнесено к разряду высших учебных заведений с трехгодичным курсом специальных классов, переведенных на время войны на двухгодичный срок обучения. Общеобразовательные классы бывшего Морского кадетского корпуса, временно оставленные при учебном заведении, подлежали по распоряжению начштаба постепенному упразднению.

После ареста 28 февраля 1917 года директора Морского училища вице-адмирала В.А. Карцова фактически закончилась более чем 200-летняя деятельность старейшего российского военно-морского учебного заведения, основанного великим преобразователем нашего Отечества императором Петром I. Созданное по его повелению Морское училище подготовило и выпустило для флота тысячи строевых корабельных офицеров, чьи имена вписаны в историю отечественных военно-морских сил.

Директора Морского училища вице-адмирала В.А. Карцова в апреле 1917 года освободили из тюрьмы и распоряжением Временного правительства уволили в отставку. Исполняющий обязанности начальника учебного заведения генерал-лейтенант флота A. М. Бригер был поставлен властями в довольно сложное положение. Пытаясь предотвратить расформирование и закрытие училища, он вынужденно согласился выполнить все требования морского министра А.И. Гучкова и начальника Главного Морского штаба B. Е. Егорьева – обновить в духе нового революционного времени весь штат преподавателей и офицеров-воспитателей, учебные программы и идеологию системы подготовки командных кадров для нового флота. Эти уступки в угоду новой власти, по существу, лишь продлили на несколько месяцев агонию старейшего военно-морского учебного заведения. По распоряжению начштаба Егорьева В.А. Бригер обратился к родителям всех воспитанников с циркулярным письмом, в нем родственники официально извещались о коренном изменении в идеологии воспитания кадетов и гардемаринов в новых условиях изменившегося государственного строя. Родителям, не согласным с нововведениями в учебном процессе, предлагалось взять своих сыновей из училища. Однако большинство родителей и воспитанников наивно полагали, что эти изменения и меры следует принять как временные тактические уступки Временному правительству, а оно, по их глубокому убеждению, просуществует недолго.