Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

в рамках нефтяных поставок, условия которой никогда не были обнародованы.

Единственным негативно высказавшимся об этих торгах кремлевским чиновником был советник Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов, назвав их «грабежом средь бела дня». По его словам, финансирование покупки из федеральной казны противоречило заявлению о том, что дело ЮКОСа затевалось ради возврата налогов. Илларионова уважали за принципиальность, но теперь и ему пришлось нелегко. Он не знал, как долго сможет оставаться на своем посту в условиях, когда страна отворачивается от либерального рынка, а крепнущий государственный капитализм насквозь коррумпирован. По его словам, официальные объяснения узаконенной атаки на ЮКОС «не имели под собой основания».

— Речь идет не о налоговой задолженности, потому что никто в этом деле не заинтересован в возврате налогов, — сказал Илларионов. — Компания начала погашать задолженности, даже не признав их. В ЮКОСе были готовы выплатить любые суммы, но это никого не интересовало. В Кремле отказались от дополнительных налогов ради захвата имущества. Это наиболее точное и верное описание истинного интереса к делу ЮКОСа.

В следующие месяцы и годы западные институты покорно соглашались с новыми правилами путинской экономики. Вскоре в деле была поставлена точка. В тысячах километров от Москвы, в зале судебных заседаний в Хьюстоне, в феврале 2005 года, через два месяца после торгов, судья наконец вынес отказ в требовании защиты ЮКОСа в рамках банкротства, выслушав неоспоримые контраргументы от представителей «Газпрома». В слушаниях принимали участие блестящие адвокаты из техасской фирмы Baker Botts. И хотя временный ордер был выдан в момент торгов, после рассмотрения аргументов второй стороны судья решил, что ЮКОС не имеет достаточного представительства в США и не может обращаться за защитой в американские суды. Так рухнуло последнее препятствие — теперь можно было расправиться с тем, что оставалось от ЮКОСа. Сразу же подключились падкие на лакомые куски западные компании. Имущество компании пошло с молотка.

Темерко сказал, что, ознакомившись с таким решением, он понял, что «битва окончена и США не будут стоять на пути». По его словам, в Кремле в ожидании ответа от США заметно нервничали. И хотя Госдеп продолжал осуждать эту сделку, перспективы дальнейших протестов со стороны Запада, на что так надеялись Ходорковский и его партнеры, постепенно таяли. Наоборот, западные нефтяные гиганты с удвоенным желанием выстраивались в очередь — они приняли новый порядок Путина и готовы были стать инвесторами и партнерами разросшейся «Роснефти». «Дойчебанк» и западные юристы «Газпрома» этому лишь поспособствовали. Основным игроком оставался Чарли Райан, глава московского представительства United Financial Group, в котором в конце 2003 года «Дойчебанк» приобрел 40 % акций. Райан помогал «Газпрому» с получением западных кредитов, а затем представил газовый гигант фирме Baker Botts, которая умело опротестовала петицию о защите на время банкротства в суде Хьюстона.

Райан работал над улучшением имиджа России и в США. Он действовал через одну из самых престижных адвокатских контор в самом сердце республиканского истеблишмента. Адвокаты из Baker Botts, сражаясь в суде за интересы Кремля и за его энергетических гигантов «Газпром» и «Роснефть», работали по обкатанной модели, к тому моменту они успели посотрудничать со многими автократическими режимами. Многие годы фирма защищала интересы крупных нефтяных компаний США по всему миру. Главного партнера фирмы, бывшего госсекретаря США Джеймса Бейкера представили соратнику Путина и исполнительному директора «Газпрома» Алексею Миллеру. За завтраком в ресторане гостиницы «Россия» напротив Кремля Бейкер согласился защищать «Газпром».

— Я сказал ему, что Ходорковский — убийца, — заявил участвовавший в разговоре западный посредник. — Догадливый Бейкер сразу все понял.

Привлечь техасскую фирму помог и некий нравственный релятивизм. Люди, с которыми американские адвокаты имели дело в России, казались не столь опасныи, как лидеры Ближнего Востока, с которыми им тоже приходилось сотрудничать.

— Из всех мест в мире, где Богу с его безграничной мудростью вздумалось разместить нефтяные месторождения, Россия казалась одним из самых цивилизованных регионов, если сравнивать с прочими мерзавцами типа Каддафи и Хусейна, — сказал западный посредник. — В этой шайке Миллер выглядел пай-мальчиком.

Алексей Миллер являлся всего лишь представителем Путина. Даже если он и был похож на пай-мальчика, это не имело значения, потому что на самом деле «Газпромом» командовал Путин. Однако фирме Baker Botts новые связи должны были принести выгоду. Она тесно работала с «Газпромом», затем более десяти лет сотрудничала с «Роснефтью», что в итоге открыло возможности и для Exxon: с «Роснефтью» была заключена стратегическая сделка на 3,2 миллиарда долларов, планировалось совместное исследование Арктики и Черного моря и поиск новых нефтяных месторождений. Фирма также помогла «Роснефти» отбиться от исков, предъявленных менеджерами ЮКОСа и «Менатепа». Как свидетельствует электронная переписка, фирма даже шла на нарушение закона, помогая юристам «Роснефти» в подготовке решений для суда в Армении. Так государственный нефтяной гигант защищался от исков «Менатепа».

В процессе продажи «Юганскнефтегаза» Путин нащупал главную слабость Запада: в конечном итоге его финансовые интересы перевесили опасения по поводу злоупотребления его режимом законами и демократией. На Западе же самонадеянно считали, что Россия больше не представляет опасности, что после развала СССР она прошла через ужасные потрясения и теперь Западу остается только прибрать к рукам ее энергетические ресурсы. Интеграция России с Западом означала, что со временем она станет частью глобальной системы, в которой ей придется следовать тем же правилам, что и другим странам. Темерко считал, что США и Россия заключили некий пакт о ненападении, и теперь Путин и его люди могли вести себя так, как им заблагорассудится.

Между тем Кремль забирал под контроль новые значительные денежные потоки, что однажды могло бы позволить ему помериться силами с Западом. Государственный захват нефтяного сектора продолжился летом 2006 года, когда «Роснефть» провела первичное размещение акций на западных рынках на сумму в 10,4 миллиарда долларов. К тому моменту компания стоила уже около 80 миллиардов — до приобретения «Юганскнефтегаза» ее стоимость не превышала 6 миллиардов. ВР урвала кусок за миллиард долларов, другие международные нефтяные компании также приобрели внушительные доли. Мировые инвесторы не сомневались, что Кремль и далее будет поддерживать «Роснефть» в ее желании забрать остатки ЮКОСа, а цены на нефть будут стремительно расти. Все это служило легитимации путинского режима, способствовало дальнейшей интеграции в рынки Запада и усиливало влияние Кремля. В перспективе открывались безграничные возможности.

— Раньше им хотелось просто кофе и, возможно, салат, — сказал Темерко. — Но когда принесли салат, выяснилось, что они готовы съесть все, что предлагается. Аппетит приходит во время еды, — усмехнулся он.

В 2007 году остатки ЮКОСа ушли с молотка, а западные нефтяные компании и финансовые институты этому лишь поспособствовали. Фактически Путину