Миф о красоте: Стереотипы против женщин - Наоми Вульф

Реакции, отработанные на уровне рефлекса и призванные заставить нас замолчать, хорошо известны: «Вам легко говорить», «Вы слишком красивы, чтобы быть феминисткой», «Неудивительно, что она феминистка, вы только посмотрите на нее», «А чего она хочет, если она так одевается?», «Вот к чему приводит тщеславие», «А почему вы думаете, что свистели именно вам?», «Во что она была одета?», «И не мечтайте», «Не обольщайтесь», «У женщин больше нет оправдания, чтобы не выглядеть моложе своих лет», «Красотка», «Безмозглая», «Она использует это по максимуму» и т.д. Но понимая истинную природу подобных замечаний, проще переносить и навязчивую лесть, и оскорбления или и то и другое вместе.

Конечно, нам придется нелегко. Разговоры о мифе о красоте затрагивают в большинстве из нас «больные» струны души. Нам нужно будет с состраданием отнестись к самим себе и к другим женщинам, у которых «красота» вызывает столь сильные чувства. Если миф о красоте — это религия, то лишь потому, что у женщин до сих пор нет своих собственных ритуалов. Если за ним стоит экономика, то потому, что наш труд до сих пор оплачивается несправедливо. Если он подчинил себе сексуальность, то это потому, что женская сексуальность все еще плохо изучена и представляет собой белое пятно на карте. Если это борьба, то потому, что женщинам не дают возможности быть в их собственных глазах героинями, смельчаками, стоиками и бунтовщиками. Если же это женская культура, то только потому, что мужская культура все еще не принимает нас. Когда мы признаем, что могущество мифа основано на том, что он завладел сознанием лучших из нас, мы сможем отвернуться от него и внимательно, незамутненным взглядом посмотреть на все то, что он пытается собой заменить.

Третья волна феминизма

Вот так обстоят дела. И что же нам делать?

В первую очередь — избавиться от ПКК (профессиональной квалификации красоты), добиться объединения в профсоюзы женских профессий и того, чтобы требования к внешности, дискриминацию по возрастному признаку, небезопасные условия труда, например навязывание пластической операции, можно было обсуждать с работодателями при заключении трудового соглашения. Для этого женщины, работающие на телевидении и в других профессиях, где мы подвергаемся дискриминации, должны поднимать одну волну судебных процессов за другой. Нам нужно настоять на официальном закреплении равных прав относительно дресс-кода, а затем сделать глубокий вдох и рассказать свои истории.

Многие говорят, что мы должны добиться того, чтобы реклама и модная индустрия представляли образы реальных женщин. Но эти предложения строятся на опасном в своем неоправданном оптимизме непонимании того, как функционирует рынок. Реклама, рассчитанная на женщин, работает за счет занижения нашей самооценки. Если же она будет льстить нам, то перестанет быть эффективной. Давайте оставим надежду на то, что официально признанный канон красоты будет соответствовать тому, что мы действительно собой представляем. Этого не произойдет, иначе он перестанет выполнять свою функцию. Пока определение «красоты» навязывается женщинам извне, оно будет манипулировать нами и дальше.

Мы добились для себя свободы стареть, оставаясь сексуальными, но это вылилось в жесткое условие: стареть, оставаясь молодой. Мы начали носить удобную одежду, но это обернулось против наших тел. «Естественная» красота 1970-х так и осталась в том десятилетии. «Здоровая» красота 1980-х привела к эпидемии новых болезней, а лозунг «Красота — это сила» сделал женщин рабынями фитнеса. И нечто подобное будет происходить и дальше при каждой попытке женщин изменить канон красоты до тех пор, пока мы не изменим свое отношение к нему.

Существующий рынок не готов заниматься изменением сознания, поэтому нападать на создаваемые им образы—значит тратить силы впустую.

Но пусть мы не можем повлиять на сами образы, зато мы. можем лишить их силы. Мы можем отвернуться от них, начать смотреть друг на друга и находить альтернативные образы красоты в женской субкультуре. Находить спектакли, музыку и фильмы, которые показывают женщину во всех трех измерениях. Находить биографии женщин, свидетельства женской истории, героинь каждого поколения, которых от нас намеренно скрывали, и заполнять пустоты и пробелы. Мы можем освободить себя и других женщин от гнета мифа, но только в том случае, если мы действительно готовы искать, поддерживать и рассматривать альтернативные решения. Раз наше образное мышление и воображение подводят нас, когда мы пытаемся мыслить вне рамок мифа, значит, нам нужно обратиться за поддержкой к культуре. На протяжении большей части нашей истории представление женщин, нашей сексуальности и нашей истинной красоты находилось не в наших руках. После 20 лет прорыва, когда женщины стремились сами определить для себя эти понятия, рынок, являющийся более могущественной силой, чем любой отдельно взятый художник, украл у нас и взял на себя формулирование наших желаний. Стоит ли нам позволять, чтобы женоненавистнические образы заменили нашу сексуальность ради извлечения прибыли? Мы должны настаивать на создании своей собственной культуры, основанной на наших желаниях: писать картины, сочинять романы, пьесы, снимать фильмы, которые помогут сразить «железную деву».

Конечно, нам нужно будет помнить о том, что реклама красоты подвергает нашу массовую культуру жесткой цензуре. До тех пор, пока телевидение и ведущие женские издания спонсируются индустрией красоты, миф будет диктовать свои правила. Истории, в которых с восхищением описывается «необработанная» женщина, будут появляться на экране и на страницах журналов крайне редко. Если бы мы могли видеть в качестве диктора 60-летнюю женщину, которая выглядит на свой возраст, миф о красоте дал бы трещину. Но пока мы можем четко уяснить для себя, что миф управляет эфиром только потому, что реклама его продуктов оплачивает эфирное время.

И, наконец, мы можем всегда быть начеку и четко анализировать ситуацию, не забывая о том, что формы «железной девы» могут влиять на то, как мы видим, впитываем в себя и реагируем на ее образы. При таком подходе они моментально будут выглядеть в наших глазах такими, какими они на самом деле и являются, — двухмерными. Они станут в буквальном смысле слова плоскими и начнут казаться нам скучными, и тогда им придется трансформироваться, чтобы адаптироваться к резкой смене нашего настроения и вернуть аудиторию. В ответ на явное отсутствие интереса со стороны женщин деятели культуры будут вынуждены начать представлять трехмерные женские образы, чтобы вновь заинтересовать нас. Так, демонстрируя отсутствие интереса к «железной деве», женщины будут способствовать созданию новой массовой культуры, относящейся к нам по-человечески.

Особую роль в преобразовании культурного пространства предстоит сыграть женщинам, работающим в ведущих средствах массовой информации. Я знаю, что многие из них недовольны невозможностью поднимать вопросы, связанные с мифом о красоте, и жалуются на отсутствие понимания, когда речь заходит о снятии подобных ограничений. Возможно, возобновление дебатов об обсуждении мифа о красоте в прессе могло бы стать важной поддержкой для журналисток, готовых вступить в борьбу с ним.

Когда мы создаем свою альтернативную культуру значимых образов красоты, «железная дева» быстро теряет свою привлекательность, и становится видна вся ее жестокость. И сразу же появляются альтернативные способы видения.

«Розмари Фелл не была по-настоящему красивой. Нет, ее нельзя было назвать красивой. Симпатичной? Ну, если разложить ее по частям... Но зачем поступать так жестоко и разбирать кого бы то ни было на части?» (Кэтрин Мэнсфилд). «Ее собственная красота казалась Лили бессмысленной, потому что не давала ей ничего, если говорить о страсти, освобождении, ощущении родства душ или интимной близости...»(Джейн Смайли). «Она была удивительно красивой... Но красота несла в себе наказание, которое следовало незамедлительно. Она [красота] останавливала жизнь — замораживала ее. Человек забывал о мелких тревогах и волнениях; румянец, бледность, странная неправильность черт лица, игра света и тени, которые на одно мгновение делали лицо неузнаваемым и в то же время добавляли ему какое-то свойство, которое уже нельзя было забыть никогда. Было проще скрыть все это под маской красоты...» (Вирджиния Вульф). «Если за внешностью стоит что-то большее, такое лицо с возрастом становится только лучше. Морщинки являются отражением отличительных черт характера, они говорят о том, что человек пережил, что он кое-что знает о жизни» (Карен де Кроу). «Хотя на тот момент ей было уже за 50, легко было поверить в рассказы о страстных чувствах, которые она в свое время вызывала. Люди, которых сильно и много любили, даже в старости сохраняют вокруг себя сияние, которое трудно описать, но которое не вызывает сомнений. Даже камень, который целый день грело солнце, сохраняет тепло после наступления ночи... такое теплое свечение» (Дейм Смит).