Периферия - Алексей Аксёнов

— Спасибо за доверие, учитель, но моё место — здесь, в Осколе, — ответил я.

Онфим помрачнел.

— Тебе разве не сказали? — после ощутимой паузы сказал он. — Ваш Дозор распущен. Организуется территориальное подразделение, подчинённое напрямую Белгороду. Никакого самостоятельного Дозора в вашем городе уже не будет. Все твои бывшие коллеги сейчас в отставке. Кто-то уже прибился к другим Дозорам — в Курке, Тамбове, Харькове… Остальные разъехались, и я ничего о них не слышал.

Что ж, пусть будет так… Полк, потерявший знамя, расформировывают. Мы до конца выполнили свой долг, остановив рвущуюся в мир Тьму — но слишком дорогой ценой.

И нас больше нет.

Даже если бы Ночной Дозор Старого Оскола сохранился — с кем мне там служить?

— Где сейчас Твердислав?

Мой учитель отвёл глаза.

— В Праге, — после ощутимой паузы произнёс он. — Всё руководство обоих Дозоров Старого Оскола пошло под трибунал. Решение ещё не принято, но… Я бы не стал надеяться на оправдательный приговор.

… В этот миг я увидел Твердислава. Он стоял в центре большого круглого зала, вымощенного мрамором двух цветов — справа белым, слева чёрным. Линию, разделявшую зал пополам, на одном из краёв расклинивал небольшой участок серого камня. На нём, в старинных креслах с высокой спинкой застыли несколько фигур в серых плащах с островерхими капюшонами.

Под ногами у Твердислава была решётка, закрывающая провал колодца.

— Обвиняемый, вы можете что-то сказать в своё оправдание? — скрипучим голосом произнёс один из Инквизиторов, не отрывая неподвижного взгляда круглых глаз от противоположной стены.

Твердислав медленно обвёл взглядом зал. Я отчётливо чувствовал эмоции, переполнявшие старого мага — презрение и туго скрученная боевая ярость. Он был готов к схватке, как был готов к ней всю свою жизнь. И что за беда, если она окажется последней?

Но что было сказано… и счёл ли Твердислав нужным вообще что-то говорить — этого я уже не узнал. Видение задрожало и развеялось, точно его никогда не было.

Онфим явно не заметил того секундного транса, в который я мимолётно погрузился. Он продолжал говорить:

— Конечно, если ты хочешь, можешь остаться при белгородцах, тебя с радостью возьмут. Но, если честно, я бы очень хотел снова видеть тебя в своём Дозоре.

Я прикрыл глаза. Сейчас мне не хотелось видеть никого из живущих — ни людей, ни Иных. И уж совсем невыносимо было смотреть на своего прежнего учителя.

— Спасибо, Светлый Онфим. Я подумаю.

Кажется, старый маг меня понял. Он ещё раз крепко сжал моё плечо и замолчал.

Заходящее солнце било косыми лучами в окна автобуса. Мерный рокот мотора, негромкий разговор соседей, едва слышная музыка из приёмника у водителя… Обычная дорожная симфония. Сколько вот так мной наезжено?

Если бы я сейчас обернулся, то мог бы увидеть, как уплывает назад Оскол — проклятый и любимый город. Но я не хотел сейчас оборачиваться.

Я ещё не знал, куда направлюсь. Выходное пособие, выплата за ранение плюс премия от Инквизиции — позволить себе можно многое. Податься, что ли, действительно "в тёплые края", как выразился Онфим? Или просто съездить в Москву, пообщаться с коллегами уже неофициально?

Вот только куда бы я ни направился, рано или поздно придётся возвращаться.

Операция закончена. Павших хранит Сумрак — пусть лёгким будет их путь в глубинах.

Живые… научил ли их этот кошмар хоть чему-то?

Вечный волчок — Свет-Тьма-Свет-Тьма… Иногда это — легкомысленная детская игрушка. Чаще — жернов, перемалывающий судьбы.

Мы очень редко можем сознательно выбрать сторону в бесконечной войне. Но иногда всё же находятся те, у кого хватает сил изменить случайный выбор инициации. Тёмный маг Николай, ставший Инквизитором, но оставшийся боевиком Ночного Дозора. Вампирша Эльвира, пошедшая против своей природы…

Я покосился на пустое сиденье сбоку от меня. Сложись всё чуть-чуть по-другому — здесь сидела бы она…

Тёмный маг, вампирша… Неужели будет и третий в этом списке — Светлый дозорный, добровольно ушедший во Тьму?

Я больше не в силах служить Свету.

Ледяная мудрость Инквизиции — не для меня.

Что остаётся?

Тьма?

Ну уж нет, этого не будет. Что бы не случилось, но я остаюсь Светлым — как лампочка… Во мне больше нет враждебности к Тёмным, я могу их понять — но стать одним из них для меня так же немыслимо, как дышать серной кислотой.

Любой компромисс — это неизбежно подлость по отношению к одной из сторон. Но что поделать, я снова оказался вне Света и Тьмы. Бесцветный Иной. Человек.

Как и Эльвира.

Я щёлкнул кнопкой плеера.

Чёткий и медленный, точно метроном, ритм гитарных ударов, редкие вкрапления клавишных и флейты. И высокий женский голос.

Я так и не успел узнать, что она любила слушать. Но думаю, что сейчас больше всего подошла бы эта.

Авось, и я своя

Выйду гулять по улице

И буду словно твоя,

Словно твоя

Авось, и ты, словно мой,

Выйдешь со мной, пойдёшь со мной.

Авось и мы вдвоём

Вместе пойдём

И будет в небе свет,

Выпадет снег из глаз на место слёз,

И мы пойдём по нему,

Ставя следы.

И я открою тетрадь

И запишу стихи на чистый воск

О самом светлом дне

На дне воды.

И звучал, всё звучал в наушниках голос Ольги Арефьевой:

И не узнаем мы,

Что этой улицы на свете нет,

И мы по ней не идём,

По ней не идём.

Авось, и мы вдвоём

Не догадаемся, что гаснет свет,

О том, что ни меня,

Ни тебя нет.

В повести использованы тексты песен групп "ДДТ", "Уматурман", "Пилот", "Зимовье Зверей", "Король и Шут".

Текст песни О.Арефьевой "Авось и Ёри" использован с любезного согласия автора.

"Кодекс чести Светлого" составлен GURD'ой, главой юридического отдела проекта "Виртуально-реальный Дозор" (http://www.dozorny.ru).

Авторы благодарят Maria Bier за помощь в русско-немецком переводе.

16.01.2005 г.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});