Колдуны и капуста - Андрей Уланов

Вышедший мне навстречу китаец уже успел поклониться и замер. Поза, которую он при этом принял, — правая нога поднята и согнута в колене, руки замысловато вывернуты, — судя по оживленному перешептыванию в окружающей толпе, была весьма многозначительна. Видимо, это было какое-то особо хитрое достижение здешнего мордобойного искусства вроде «Стойки верхнего кольца изначального хаоса» или «Стойки пьяного журавля». Говорят, местные мастера тренируются неподвижно выстаивать в подобных позах часами... не знаю. Как по мне, это если чем и примечательно, так только лишь исключительным неудобством.

Я, неторопливо засучивая рукава, шел к нему... подошел... и ударил прямым в челюсть. Китаец, все с такой же застывшей рожей, отлетел на три фута и грохнулся на спину.

— Нокаут! — прокомментировал Малыш Уин.

Бедолага, похоже, никогда еще не дрался с белыми людьми, дозавертывая левый рукав подумал я. Иначе знал бы, что у заморских дьяволов есть не только большие амбиции, но и длинные руки.

Следующий вышедший мне навстречу выглядел почти так же, как и его невезучий предшественник... или малость постарше. Возможно, это был какой-нибудь родич первого бойца, или я просто еще не наловчился толком различать этих узкоглазых.

На стояние в позе «мучающийся брюхом тигр» он, впрочем, тратить время не пожелал, а сразу ринулся в атаку — широкие рукава его халата замельтешили у меня перед глазами, словно крылья райской птицы. Вших, вших, вших... я отпрыгнул назад, уклонился от одного удара, второго. Пригнулся, пропуская над головой эффектный удар ногой, которым, по моим прикидкам, запросто можно было пробить стену бамбуковой хижины или отправить в полет на пару-тройку ярдов кого-нибудь с реакцией обкурившегося орка. И, припомнив напутствие капитана Бакгхорн, ударил левой — жестоко, признаю, но что поделаешь: жизнь вообще суровая штука.

На какое-то время мой соперник выпал из сообщества узкоглазых — и, кажется, из окружающей действительности вообще. Особой радости мне его муки не доставляли, потому я не стал тянуть со следующим ударом. Получилось даже сильнее, чем в первый раз, — больше времени для замаха, да и процесс разгибания добавил чуток. В итоге второй китаец отлетел не на три, а на все пять футов. Там он и остался лежать, даже в бессознательном состоянии тщательно заслоняя ладонями свое пострадавшее достоинство.

Распорядитель гладиаторских боев явно приуныл — до тех пор, пока из глубины гудящей, словно десяток роев, толпы не вышло нечто, более всего напоминавшее плесневелый гриб — если, конечно, вы можете представить себе грибы, которые носят шелковые халаты и опираются на богато украшенный всякими ленточками и колокольчиками шест. Судя по тому, с какой поспешностью расступались перед ним любители поглазеть, грибок был не из простых. Когда же он небрежно сдвинул на спину шляпу и «городу и миру» ухоженную седенькую бородку и печальное личико подавившейся — причем в далеком детстве — грецким орехом обезьянки, я начал пятиться... пока не уткнулся спиной в свою «команду поддержки».

— Я с ним драться не буду!

— Почему? — поразилась Роника. — Из этого старого пня разве что песок не сыплется! Ты его одним плевком на три ярда вглубь вгонишь!

— Угу. Только... если все так просто, почему он вообще выполз? Не-ет, тут явно какой-то подвох..

— По крайней мере, заклинание личины он точно не применяет, — сказала эльфийка. — Я проверила — существо перед нами именно то, чем выглядит: особь человеческой расы, причем возраста, почитаемого вами, людьми, насколько мне известно, называемого преклонным.

— Это сколько?

— По моей оценке, ему лет шестьдесят-семьдесят. Он не может представлять реальной опасности.

— Угу еще раз. Хочешь пари — прожив семьдесят лет, он полтораста из них посвятил изучению всяких рукопашных дрыгоножеств?

— Эй, — явно повеселевший голос распорядителя еще больше укрепил мои подозрения. — Ты будешь драться?

— Ханко, ты должен хотя бы попытаться, — сказала Бакгхорн. — Вспомни, что мы поставили на этот бой!

— Помню. Всю мелочь, которую только сумели наскрести. А вот если бы один...

— Крис, кто мог знать, что эти четвероногие твари настолько дорогие!

— Ну, если бы вы спросили меня, — замети Рысьев, — то я бы мог сообщить, например, что, когда французы в шестидесятом готовились к войне с Пекинским правительством, они были вынуждены покупать лошадей в Найтморленде, платя от 600 до 700 франков за голову.

— Да при чем тут...

— Погодите-ка... — обернувшись, я, почти не веря глазам, увидел, как вексиль-шкипер Викки передал свою, хоть уже и несколько обтрепанную, но все еще роскошную шляпу Ронике и принялся неторопливо расстегивать пуговки мундира.

— В молодости, — чуть смущенно произнес он, — я был чемпионом забоя в полутяже.

— Тоже мне, старик нашелся, — фыркнул Уин.

Под мундиром у вексиль-шкипера обнаружилась весьма забавная нежно-салатового оттенка, с многочисленными кружевами и рюшами, сорочка. А под ней... я тихо присвистнул и на всякий случай отступил на шаг.

— Иноземец, ты будешь драться или сдашься?

— Мы, — отодвинув меня в сторону, выкрикнула Ута, — меняем нашего бойца! Вот он, — указала она на переминающегося с ноги на ногу гнома, — выйдет на этот бой!

— Э-ю-у-у... — озадаченно протянул распорядитель. — Договор был — один боец на все три боя.

— Но вы-то своего уже два раза сменили, — ехидно напомнила капитан Бакгхорн. — А об этом договора не было.

Распорядитель — видимо, в поисках поддержки — затравленно оглянулся. Однако его многочисленные соотечественники, столпившиеся вокруг, судя по жестам и выкрикам, жаждали лишь увидеть схватку с участием своего фаворита-грибка, не особо вдаваясь в подробности, кто именно из заморских дьяволов окажется настолько туп, что рискнет в нее вступить.

— Хорошо, — сдался он и, обращаясь уже к толпе, прокричал: — Последний, третий бой... начали!

За время нашей беседы грибок уже успел отдать кому-то шест, со шляпой же расставаться не пожелал. Видимо, подобный головной убор, под которым без особых проблем мог бы укрыться от дождя десяток-другой гоблов, был по здешним меркам слишком большой ценностью, чтобы доверять его посторонним. Стойка, которую он принял, мне сразу же не понравилась — никаких тебе поднятых ног и причудливо вывернутых рук... скорее наоборот, слишком похоже на обычную боксерскую...

Впрочем, боксировать гном отнюдь не собирался.

Туп-туп-туп-туп... гномы плохие, вернее сказать, отвратительные стайеры — по крайней мере, те из них, с кем знаком я лично. Возможно, среди незнакомых мне коротышек и поныне найдется пара-тройка достойных наследников знаменитого марафонца за урук-хаями... ну да неважно. Зато на коротких дистанциях бородатые коротышки, пожалуй, дадут фору иным легконогим и длинноухим — а дистанцию в пять ярдов нельзя отнести к разряду длинных даже при очень большом желании.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});