Семь верст до небес - А. Живой

Горы, между тем, хранили тайну свою. В молчании величавом снежные хребты их подымались, на сколько глаз хватало, в поднебесье и пропадали там среди туч. Бродившие по воле ветра тучи здешние, несли в себе снег холодный и град величиною с голову теленка. Там, где просыпались они, от леса оставалось только чистое поле. Но, ветер зря здесь тучи не тревожил. Он дремал, до поры, на пиках отдыхая. По хребтам разлегшись, копил силы, для полетов в дальние земли, где обитало людское племя. Ждал ветер, покуда силы в нем станет настолько, чтобы ураганом казаться. Вот тогда, все круша и ломая, вырывая деревья с корнем, избы и дворцы сдувая вовсе, он вырвется на просторы полей и пойдет гулять и веселиться, землю выстудив, лишив людей надежды последней.

Последние дни разгорался амулет из альмадина на груди Арсена все ярче. И казалось сарацину будто кто-то хотел показать ему жизнь прошлую этих гор. Чуял Арсен злобу от земли и камней здешних исходившую. Но чуял он и то, что когда-то все здесь было по-другому. Росшие у тропы деревья, сколь корявы не казались, все ж виделись Арсену когда-то стройными, к солнцу тянувшимися. Чудилось ему, что раньше трава здесь зеленой была, нынче жухла она и гнила. Показалось вдруг Арсену будто, птицы певчие здесь водились во времена давние, наполняя горные чертоги пением своим сладкоголосым. Со скал стекали ручьи веселые, а земля тут радовалась солнцу, до тех пор, пока не пришли времена черные.

Думал так Арсен, взбираясь в горы, по тропе, лавинами избитой. Ксения ступала за ним след в след. И услышали вдруг они вой ветра страшный в небесах. Летел из-за гор на них змей черный с глазами, как уголья горящими, распластав крылья над хребтами снежными. Выхватил Арсен меч свой, к битве изготовился. Засверкали на груди его обереги, словно звезды на небе ночном. Засветился аметист и на Ксении. Полыхнуло тут в небе зарево, – то плюнул змей на них огнем жарким, закрыв свет белый крыльями своими перепончатыми. И сгорели бы они заживо, но вдруг, вспыхнул шар из альмадина и раскрылся над ними купол огненный. Ударила в змея молния ветвистая белая. Растеклось по куполу пламя змеево и на гору ушло, снег растопив. В миг земля дымящаяся под ногами оказалась у Арсена и Ксении, но сами они живы были. После того погас шар из альмадина и превратился в камень холодный. Снял его с себя Арсен, в пропасть бросил глубокую, вспомнив о наказе Духа Великих. Теперь только своя сила у него оставалась, потому как подарок Ставра лишь уводил от опасности. Огляделся сарацин по сторонам, но Змей страшный исчез куда-то.

Скоро дым и пар унесло ветром налетевшим. Услыхали путники тогда, как горы застонали, задрожали все до основанья. Словно бы из далека-далёка шел сюда огромный великан. И подняв глаза, увидали они за хребтом скалистым высоченным, льдом и снегом полностью покрытым, великана необъятной мощи, что плечами в небо упирался. Правая рука его топор сжимала, столь огромный, что мостом через реку он служить бы мог обычным людям. Левой за вершины гор держался, изверг, через пропасти ступая. Тело, все покрытое бронею, с чешуею схожею по виду, голова венчала огромная, и светились в ней лютой злобою два глаза. А на месте третьего сочилась рана кровавая.

Перейдя хребет последний, отделявший долину, где Арсен бесстрашный ждал его с мечом на изготовку, великан остановил движенье. Он стоял, теряясь в снежной выси, и взирал со смехом на Арсена, словно на букашку недостойную, что посмела поперек ступить.

– Что ж, Арсен, окончен путь твой вовсе. Сдохни человек, уйди под землю! – загремел Оршан, топор вздымая в небо высоко, сшибая звезды. И когда занес его до меры, вниз обрушил, смерть, неся Арсену.

Но не дали боги смерть Арсену. Мимо просвистел топор Оршана, разрубив хребет до основанья. Родилась еще одна долина. Сарацин же невредим остался.

– Мал ты человек, букашки меньше! – Заревел Оршан и снова прянул, топором наметясь на Арсена.

В этот раз срубил он две вершины, меж которых воин оставался. Ксения в расщелине укрылась и молилась тихо, еле слышно.

– Ты, я вижу, так меня боишься, – закричал Арсен сквозь грохот камней, что ко мне приблизиться не смеешь? Ты спустись ко мне сюда, пониже. Чтобы глаз твой выколоть вернее.

Великан окутался весь дымом и возник медведь-шатун оттуда. Был он втрое выше сарацина, но уже поменьше великана. Заревел шатун, клыки осклабил. И, нависши над Арсеном грозно, двинулся к нему навстречу по тропе, вздымая лапы. А на лапах тех сверкали когти, длинные, кривые, как кинжалы.

Отступил Арсен назад немного. Сдернул лук с плеча, стрелу приладил к тетиве. И послал ее медведю прямо в сердце. В цель стрела попала, но как будто сам Оршан ее и не заметил. Он бредет вперед, достать Арсена хочет. Выхватил тогда новую стрелу сарацин и отправил ее прямо в шею лютому медведю. Воткнулась она в шкуру твердую, пробила ее. Но силен Оршан, не зря великаном зовется. Скинул уже Арсен колчан перед собой на камни и стал посылать стрелу за стрелой в тушу огромную медвежью. Пронзил он лапу зверю дикому, две стрелы в бок вогнал и голову пробил. Но идет медведь, рычит и стонет, пасть оскалил, выставив клыки. И тогда Арсен, прицелясь метко, прямо в глотку новую стрелу вогнал, быстрее ветра. Захлебнулся кровью лютый зверь и, сорвавшись, в пропасть устремился. Но еще не долетело тело до камней острых на дне долины, а уже вздымался над Арсеном великан Оршан в родном обличье. Только бронь его была уже помята и на теле всем зияла раны. Лишился Оршан второго глаза, кровь лилась из него ручьем багровым. Но силен еще был в нем дух Бога Черного.

Поднял разъяренный Оршан для удара свой топор огромный и занес его над головою. Стоял Арсен под ним, не зная, что делать. Стрелы все он уж истратил, а мечом сарацинским не достать так высоко. Но вдруг, взглянул в колчан Арсен храбрый и увидел там последнюю стрелу. Мог поклясться сарацин, что мгновение назад ее там не было, но времени на раздумья долгие у него не осталось. Выхватил Арсен стрелу последнюю из колчана и приладил к луку. Показалось ему, что блеснул наконечник стрелы каленой, будто из камня драгоценного был сделан. А топор великана свистел, все приближаясь. Знал Арсен, что настали последние мгновения битвы. Если не поразит он Оршана, то примет смерть свою, а с ним и Ксения любимая погибнет. Прицелился сарацин в последний глаз Оршана, налитый злобой. Разросся тот глаз перед ним до невиданных размеров, полнеба заслонив. И спустил тетиву звенящую Арсен, отправив стрелу в полет смертоносный.

Раздался тут гром, небесный грохот. Содрогнулись горы вековые, раскололся небосвод темный. И сквозь щели все, из крыши мира подлунного, хлынул дождь сильнейший, заливая земли окрестные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});