Полночный воин (Хранительница сокровищ) - Айрис Джоансен

— Ты шел за нами от Селкирки?

— Конечно. Мы подошли к берегу в тот же день, что и вы.

О, Господи, он бледнеет, кровь течет…

Где ты, Малик?

— Я не знала, что ты пустился вслед, — мрачно сказала она.

— Я держался от вас на большом расстоянии. И решил выследить вас, а не идти следом. Разве мог я один выстоять против таких воинов, как Дюмонт и сарацин? Они бы меня как таракана раздавили.

— Почему ты не взял с собой своих вассалов?

Он покачал головой.

— Они испугались. Дурачье. Они не поняли, что будущее под владычеством Вильгельма ничего не стоит.

Гейдж едва дышал. Неужели кинжал пронзил его легкие?

— Забирай сокровища и оставь нас в покое. Они нам не нужны.

— Тебе, может, они ни к чему, но вряд ли сарацин думает так же. Он явно не намерен расставаться с таким богатством. — Ричард бросил взгляд на Гейджа. — И ему дорог норманн. Когда он узнает, что я убил его, он заставит меня всю оставшуюся жизнь дрожать от страха и прятаться. Нет, у меня план получше. Надо затаиться, выждать и избавляться от них поодиночке, вот тогда у меня не будет проблем.

— Почему ты думаешь, что Малик тут же не бросится за тобой вдогонку?

— Пускай только попробует, я достану его, — улыбнулся он. — Мы оба знаем, какой я прекрасный охотник.

— Ты убьешь и Эдвину?

— Эдвина не способна больше любить меня. А свидетель мне ни к чему. Заняв место в свите Вильгельма, я должен быть образцом чести и доблести. — Он цинично усмехнулся. — К сожалению, ей тоже среди живых не место. — Капризная морщина пролегла по его красивому лицу. — Ты идешь слишком медленно. Хочешь одурачить меня?

— Нет!

— А я думаю, да. — Его рука сжала рукоятку кинжала. — Мне еще раз воткнуть его в норманна?

Жуткий страх пронизал ее.

— Зачем? Ты же сказал, что нанес ему смертельный удар.

— Но он до сих пор жив. А может, уже готов? Подойди и посмотри.

Он теряет терпение. Она уже не может ждать Малика. Ей придется иметь с ним дело самой.

— Иду.

— Слишком медленно. — Он нагнулся над Гейджем и занес кинжал.

— Подожди!

Она промчалась последние несколько метров и рухнула возле Гейджа.

— Уже лучше. — Ричард выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз. — Вот такой я всегда мечтал видеть тебя. На коленях передо мной. Как жаль, что я не смогу воспользоваться этим!

Занося над ней кинжал, он на мгновение потеряет равновесие. Ее единственный шанс — броситься вперед рывком и ударить его головой под подбородок. Если он на секунду задохнется, то ей удастся выхватить кинжал. Пресвятая Дева, на схватку уйдет время, а у Гейджа его совсем не осталось! Она подняла на него глаза.

— Чего же ты ждешь? Действуй!

— Какое самопожертвование! Как жаль, что норманн никогда не узнает о твоей безграничной преданности ему!

Он перехватил кинжал, выбирая место для удара.

Придется в грудь…

Она прошептала молитву и приготовилась к прыжку.

Он занес кинжал.

— Я рад, что ты смотришь на меня. Никакого удовлетворения от того, что ударил норманна в спину, я не испытал. Совсем не так, как…

Он застонал и повалился вперед!

Неужели Малик?

Серая шкура, желтые глаза, белые зубы, вцепившиеся в шею Ричарда со спины.

Селбар!

— Господи!

Ричард изрыгал проклятия, размахивая кинжалом вокруг себя, словно охотясь на невидимую жертву.

Но Селбар висел у него на спине, рыча, сцепив челюсти на его шее, мотая Ричарда, словно кролика.

Когда волк на мгновение разжал челюсти, Ричард покатился по земле, кинжал выпал из его руки.

Бринн бросилась вперед и схватила кинжал.

— Сука! — Ричард тянулся к ней.

Волк впился зубами в его руку.

Стоны Ричарда перешли в хрип, когда клыки Селбара разорвали его горло.

Бринн в паническом страхе смотрела, как волк отшвырнул тело Ричарда.

Кровь. Агония. Смерть. Все кончено. Отступив от его тела, Селбар повернулся к ней.

Дикие глаза, окровавленный рот, оскал.

Мгновение, и он исчез в лесу.

Все произошло так быстро, что она не могла опомниться. Ясно одно — Ричард мертв. Неужели для Гейджа все кончено и она опоздала?

Нет, в нем еще теплилась жизнь. Обняв, она приподняла его.

— Я здесь. Я пришла, Гейдж.

Она раскачивала его вперед-назад, ища руками раны на его спине.

Они вдвоем, очень близко, очень глубоко.

— Ты не можешь покинуть меня. Слышишь? Тебе надо остаться.

— Бринн. — Она подняла глаза и увидела стоявшего рядом Малика. Он тяжело дышал, глядя на нее сверху вниз. — Ему очень плохо?

— Очень! — Слезы побежали у нее по лицу. — Он умирает, Малик.

Малик побледнел, но через мгновение его лицо приняло прежнее, твердое выражение.

— Тогда останови смерть. Как спасла меня.

— Я не могу… тут по-другому.

— Что это значит?

— Я чувствую его боль, словно кинжал вошел в меня, — прошептала она. — Так у меня еще не было. Я не знаю, смогу ли я справиться.

— Господи, ты ничего не можешь сделать?

…Она словно брела в темноте. Гейдж ускользал от нее так быстро. Она не была уверена, что успеет настичь его.

Но она должна догнать его.

Малик встал на колени рядом с ней. Его лицо окаменело.

— Чем помочь тебе? Принести сумку с травами?

Травы? Она непонимающе посмотрела на него.

— Он не может умереть! — прохрипел Малик. — Должно же быть что-нибудь…

— Я не успеваю за ним. — Бринн прижала его еще крепче в полном отчаянии. С каждым мгновением он отдалялся от нее все дальше. — Неужели ты не понимаешь? Он уходит от меня.

— Не могу поверить, что ты дашь ему умереть! — Малик был непримирим. — Подумай. Тебе и смерть подвластна.

Она была не в состоянии о чем-либо думать. Все закрыла собой острая боль. Боль Гейджа… Ее боль… Общая боль.

Боль одна на двоих. Она уже раньше была с Гейджем единым целым. В ту ночь, когда умер его отец. Тогда она прикоснулась к нему, соединилась с ним, и от этого слияния его боль стала меньше.

Но тогда все объяснялось чувствами, а сейчас страшное ранение. Надо слиться с ним, стать им, отдать всю себя умирающему любимому…

— В чем дело? — спросил Малик.

— Я не вынесу на расстоянии… Но если я соединюсь с ним… то, возможно, догоню его и он разрешит мне вылечить его.

— Не понимаю, о чем ты.

У нее не было времени на объяснение. Оставалась только эта, последняя надежда. Она легла на землю и обхватила Гейджа, плотно закрыв ладонями его раны. Тепло не чувствуется. Боли нет. Именно это испугало ее, потому что так можно в мире ином остаться навеки.

— Бринн?

— Я сейчас засну. — Она проваливалась в темноту. Но на самом деле она просто не знала, как иначе объяснить ту дорогу, по которой отправлялась в царство теней. — Ты не должен прикасаться к нам, пока я не проснусь.