Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов - Коллектив авторов

Государство само не занималось захватом колоний, но выдавало охранные грамоты германским подданным, занимающимся судоходством и заморской торговлей. В апреле 1884 г. бременский коммерсант Людериц попросил императора взять под покровительство побережье Юго-Западной Африки, осенью таким же образом авантюрист Петерс попросил охранную грамоту для захваченных им территорий в Восточной Африке. Вскоре было создано Общество германской колонизации, которое в 1887 г. объединилось с «Колониальным союзом» и возникло Германское колониальное общество.

Как и предполагал Бисмарк, вступление Германии на путь колониальных захватов привело к резкому ухудшению отношений с Англией. Бисмарк стал чинить препятствия британской политике в Египте. Но все-таки проблемы колониальной экспансии занимали подчиненное место во внешней политике Германии. «Ваша карта Африки очень хороша, но моя карта Африки в Европе, – сказал Бисмарк в беседе со сторонником активной колониальной политики. – Здесь расположена Россия, здесь расположена Франция, мы же находимся в середине – такова моя карта Африки».

Вильгельмовская Германия на рубеже XIX-ХХ вв.

9 марта 1888 г. умер Вильгельм I, новым императором стал уже смертельно больной Фридрих III. Он был известен как либерал и англофил. Фридрих III правил всего 99 дней. 15 июня 1888 г. у Германии появился новый император – 29-летний, энергичный, стремящийся быть самостоятельным Вильгельм II. Новый кайзер являлся, бесспорно, незаурядной личностью. Он отличался живостью ума, любознательностью, но часто его способности сводились к «нулю» неуравновешенным характером, эксцентричным поведением, огромным самомнением. Психическое здоровье императора неоднократно было предметом пристального внимания современников. Кайзер был проникнут такими представлениями о роли монарха, которые не укладывались в рамки ограниченного немецкого конституционализма и противоречили бисмарковскому стремлению к единовластию. Бисмарк еще полтора года оставался канцлером, но «бисмарковская эра германской политики» начала клониться к упадку. Окончательно выяснилась несостоятельность «исключительного» закона: выросло число забастовок, в рамках которых настойчиво звучали требования 8-часового рабочего дня, повышения зарплаты, запрещение сверхурочного труда. Кайзер стал склоняться к мысли отказаться от репрессивной политики. Бисмарк настаивал на продлении «исключительного» закона. Но его законопроект в январе 1890 г. был отклонен рейхстагом.

В феврале 1890 г. радикально изменилась парламентская ситуация, когда на выборах в рейхстаг сенсационный успех сопутствовал социалистам, усилили свои позиции партия Центра и левые либералы. Бисмарк решил заручиться поддержкой партии Центра, которая выразила готовность на определенных условиях поддержать канцлера в союзе с консерваторами. Переговоры Бисмарка с лидером этой партии Виндхорстом стали формальным предлогом для требования императором отставки канцлера. Во многом не совпадали взгляды Бисмарка и кайзера и на внешнеполитические дела, особенно по поводу отношений с Россией. Сыграла свою роль и неудачная попытка Бисмарка заключить в 1889 г. союз с Англией. Но все же ведущим основанием для ухода Бисмарка из публичной политики в марте 1890 г. стали внутренние дела.

В апреле 1990 г. в должность вступил новый канцлер Лео Каприви (1890–1894). Это был довольно закрытый человек, который не стремился к внешним эффектам. Он четко представлял все опасности, грозившие Империи изнутри и знал, как минимизировать угрозу. В отличие от своего предшественника Каприви заявил, что необходимо полное изменение политического курса. Германия должна стать страной императора, стоящего над всеми политическими партиями. Главной функцией такого государства было поддержание внутреннего порядка и обеспечение внешнеполитической безопасности. Сфера внешней политики являлась для нового канцлера приоритетной, все мероприятия внутри страны должны были, по его мнению, служить одной цели – подготовить народ и страну к будущей войне. Она будет отличаться от «кабинетных» войн XVIII и первой половины XIX в. и станет войной не армий, а народов. Залогом победы Каприви считал создание в Германии политически единой нации.

Идея «примирения» нашла воплощение в отношениях нового правительства с парламентом и партиями, национальными и конфессиональными меньшинствами, в социальных сфере и получила название политики «нового курса». В частности, католическая церковь получила 16 млн марок государственной дотации, задержанной в годы культуркамфа, смягчилась политика в отношении польского населения Пруссии. В 1891 г. был принят закон об охране труда, запрещавший работу в праздники и в выходные дни, а также детский труд. Продолжительность рабочего дня для подростков снижалась до 10, а для женщин – до 11 часов. В результате налоговой реформы 1891–1895 гг. вводился единый прогрессивный налог.

Одна из ключевых целей «нового курса» – ускорение индустриального развития Германии и форсирование процесса модернизации в целом. Понимая необходимость расширения рынка сбыта для немецкой промышленности, Каприви видел выход в облегчении импорта в Германию продукции тех стран, к которым проявляли заинтересованность немецкие предприниматели. В 1891–1893 гг. были заключены новые торговые соглашения с Австро-Венгрией, Бельгией, Италией, Румынией, Швейцарией, а в 1894 г., после непростой таможенной войны, с Россией, которые значительно снижали торговые пошлины. Результатом предпринимаемых шагов стало после 1895 г. постоянное увеличение немецкого экспорта. Рост германской торговли в 1894–1904 гг. составил 66 %, в то время как за тот же период Англии удалось достичь прироста на 38 %, а США – на 59 %.

Примирительный курс Каприви с одобрением восприняла социал-демократическая партия, но резко отрицательно к нему отнеслись консерваторы, поскольку он серьезно затрагивал аграриев, чьи интересы они выражали. В знак протеста против снижения тарифов на сельскохозяйственную продукцию юнкеры создали в 1893 г. Союз сельских хозяев. Ратификация торговых соглашений стала вершиной «нового курса», затем ситуация начала осложняться. В октябре 1892 г. был готов новый военный законопроект, который предполагал сокращение срока службы при одновременном увеличении численного состава армии в мирное время. К моменту его обсуждения в рейхстаге Каприви уже стал фактическим противником всех политических партий. Обсуждение проекта в рейхстаге происходило в течение полугода, он не получил достаточной поддержки ни в первом, ни во втором чтении. Законопроект стал яблоком раздора и разъединил или ослабил все оппозиционные партии. В этих условиях рейхстаг был распущен, назначены новые выборы, только вновь избранное представительство с небольшим преимуществом одобрило военный законопроект. Эти события показали, что судьба Каприви находится в руках рейхстага и императора.

Положение Каприви еще сильнее пошатнулось после провала в рейхстаге его законопроекта о школьной реформе, предполагавшего усиление влияния церкви в сфере образования. Бурные протесты выразили либералы, университеты, научные сообщества – все они опасались нового культуркамфа. Канцлера из-за этого законопроекта перестали поддерживать как либералы, так и партия Центра, заинтересованная в его проведении. Сначала Каприви сложил с себя обязанности прусского министра президента, им был назначен близкий к кайзеру консерватор Бото Ойленбург. Сотрудничество канцлера с ним было невозможным, и в октябре 1894 г. император их обоих отправил в отставку. Новым канцлером и прусским министр-президентом стал престарелый князь Хлодвиг Гогенлоэ (1894–1900), которого все воспринимали как временную фигуру в публичной политике.

Все более заметной тенденцией политического развития Германии становилось углубление противоречий между рейхстагом и имперским правительством. Каждому последующему канцлеру становилось все сложнее добиться у рейхстага поддержки своей политики. Во внутренней политике Империи царил настоящий хаос – канцлер, партии, отдельные экономические и «национальные» группы, прусские министерства, германские государства, император, армия, флот – все боролись друг с другом во имя своих узких интересов. Особенно напряженными были отношения между демократически избираемым рейхстагом и прусским ландтагом, который продолжал формироваться на основе трехклассного избирательного закона, что вело к доминированию консерваторов. Между тем, по Конституции именно имперское правительство во главе с канцлером было ответственным за все происходящее. Гогенлоэ не сумел выработать общую политическую стратегию, чтобы противостоять хаосу.

Итак, уже отставка Каприви стала следствием краха второй «большой политической реформы», которая должна была бы завершить процесс внутренней консолидации Империи. Индустриализация в 90-е годы еще отчетливее выявила внутреннюю экономическую и социальную разобщенность вильгельмовской Германии. Она была обусловлена еще Бисмарком, имела также региональные проявления (Запад страны был в промышленном отношении более развит, чем Восток, где более остро стояли социальные проблемы), что делало бесплодными попытки Каприви достичь консолидации. Канцлер Гогенлоэ не имел ни сил, ни умения для решения этой задачи. Во время его пятилетнего канцлерства еще больше разошлись интересы Пруссии и Германии.