Безумные идеи - Ирина Радунская

Действительно, что же такое «реджистика» и «дисперсионщина»? Нечто грандиозное и всемогущее, революционно новое, теории, способные разрубить гордиев узел, или... или это просто два первых шага на пути иной математической интерпретации микромира?

Пока трудно сказать, как глубоко позволят новые методы проникнуть в суть явлений. Во всяком случае, у многих они вызывают недоверие. Гейзенберг, например, выступил в печати с резкой критикой нового математического метода. Но американский физик Г. Чью и некоторые другие считают, что новая идея распахнет дверь в микромир. Пока что «реджистика» и «дисперсионщина» очень напоминают пару ключей из увесистой связки, которые, возможно, откроют, а возможно, и не откроют заветную дверь...

Продолжает свои попытки построить теорию элементарных частиц и творец квантовой механики Гейзенберг, пришедший к мысли о том, что, возможно, пространство и время не образуют непрерывного многообразия. Он рассматривает модель мира, в котором существует минимальное пространственное расстояние – квант длины, который много меньше всех встречавшихся ранее расстояний.

Гейзенберг считает, что на расстояниях, меньших этой длины, невозможны никакие, даже мысленные, эксперименты. Но и эта попытка пока не увенчалась успехом.

Делаются и попытки, связанные с квантованием времени, с отказом от применения теории относительности к событиям малых масштабов, и многие Другие.

Ученые XX века уже привыкли к тому, что самые плодотворные, самые гениальные идеи, которые несли в науку революцию, рождались чаще всего не из планомерного развития какого-то направления. Они возникали бурно, дискуссионно, они не вязались с привычной логикой вещей, перескакивали через нее; они казались поначалу сумасшедшими, безумными... Именно это и заставило Бора выбрать гениальный критерий для апробирования новых идей: а достаточно ли она безумна? Достаточно ли далеко искал ученый, не слишком ли близок район его «раскопок» от уже разрытых другими курганов?

Пока еще неясно, какая из новых идей удовлетворит критерий Бора. Какая же теория окажется достаточно безумной, чтобы быть правильной?

Вопрос, который волнует сейчас физиков: быть или не быть? Введет ли нас в микромир старое оружие квантовой теории и теории относительности или этому не бывать и вновь нужно ломать ставшие уже привычными физические концепции?

Так теоретическая физика второй раз за полстолетия очутилась на распутье перед необходимостью больших перемен... Так одно и то же поколение физиков – небывалый в истории науки случай! – снова готовится к революционной ломке своих представлений.

Сегодня ясно всем: для решения загадок микромира вряд ли следует возвращаться назад. Надо идти вперед.

Настала пора, когда ученые вплотную приблизились к новому «безумному» скачку, подобному тем, которые между 1905 и 1916 годом привели к созданию теории относительности и между 1923 и 1927 годом – к появлению квантовой механики. Настало время новых дерзаний. Занавес поднят, начинается очередной акт великой драмы идей.

Он несет человечеству покорение новых сил природы и новые разочарования.

Но и этот акт не последний, процесс познания не имеет конца.

Послесловие

Мы перевернули последнюю страницу книги, написанной столь живо, эмоционально и занимательно. В ней рассказывается о богато одаренных людях, отдавших всю свою жизнь науке. Их переживания связаны с успехами и неудачами, неизбежно сопровождающими настоящую поисковую научную работу. Читатель невольно втягивается в водоворот «безумных» идей, почти всегда прогрессивных, но обреченных на старение и вытеснение более свежими, более смелыми. Ведь ученые, берущиеся за разрешение бесчисленных загадок, которые поставила перед человечеством природа, заранее осведомлены о том, что абсолютной и навсегда верной разгадки они не дадут. И все-таки они тратят десятилетия напряженного и самоотверженного труда для нахождения приблизительно верного решения, которое выдержит суровое испытание временем хотя бы на протяжении нескольких лет или десятилетий. И это при условии, что им сопутствует удача. А какова вероятность такой удачи? Ведь гораздо больше трудных работ кончается неудачно – удовлетворительного ответа не получается.

Если говорить более точно, то можно считать, что вероятность нахождения удачного решения в серьезной поисковой научно-исследовательской работе не превышает 5 процентов. Но без этого прогресс невозможен. Если ответ известен заранее – это не поисковая работа. В опытно-конструкторских работах, направленных на создание образцов приборов и машин, эффективность научной работы гораздо выше – она лежит в пределах 70...80 процентов вероятности. Только при изготовлении в промышленности крупносерийных изделий ожидается 98...99 процентов вероятности создания отвечающей требованиям продукции, имеющей оптимальную долговечность и надежность в работе. Поэтому получение приблизительно верного результата, которому можно доверять несколько лет или даже иногда дольше, – большая и редкая удача.

Чтение книги «Безумные» идеи» полностью подтверждает все сказанное. Но молодой человек, заинтересовавшийся наукой и вынесший из школы несколько упрощенное представление о путях развития науки, может почувствовать неуверенность в своих вилах, да и в способностях человека вообще, если все научные ценности относительны и недолговечны. Не думаю, что это особенно опасно. Такая неуверенность быстро проходит с началом самостоятельной работы. Страшнее в науке чванство, зазнайство, высокомерие – эта защитная реакция людей, неполноценных в моральном или умственном отношениях. В науке надо уметь считаться с идеями и мыслями своих товарищей по работе, с достижениями других людей и коллективов, уважать их труд. Относительная ценность всех научных достижений отнюдь не является исключением в нашей жизни – в ней все относительно. Вопрос в том, чего больше – успехов или неудач и какие выводы из этого соотношения делает для своей дальнейшей работы ученый.

В книге Ирины Радунской имеются отличные примеры и мудрого и недальновидного поведения некоторых крупных ученых.

Конечно, мы, живущие на Земле люди, еще мало знаем о строении и закономерностях бесконечной во времени и пространстве вселенной. Но мы теперь довольно уверенно считаем, что доступная нашему наблюдению часть вселенной существует (как система, включающая миллиарды миллиардов структурных элементов – галактик и звезд) приблизительно 15...20 миллиардов лет. Мы также знаем, что наша звездная система, в которую входят Солнце, Земля и несколько планет, образуется примерно 150 миллиардами звезд, сгруппированных в нашу Галактику, диаметр которой достигает примерно 100 тысяч световых лет, или миллиард миллиардов километров. Мы тоже довольно точно знаем, что Солнце (вместе с нашей скромной планетной системой) удалено от центра Галактики примерно на 1/2 от ее радиуса и описывает полный оборот вокруг него примерно за 200 миллионов лет, а это значит, что за время существования Солнца и его планетной системы – на протяжении примерно пяти миллиардов лет – было совершено всего около 25 оборотов.

Если принять во внимание, что человек существует на Земле не более одного миллиона лет, то за этот «короткий» интервал времени солнечная система (вместе с Землей и планетами) прошла по своей круговой орбите вокруг центра Галактики всего лишь двухсотую часть оборота. А если учесть, что письменность существует на Земле всего лишь 7...8 тысяч лет, а следовательно, столько же времени существует наука, начиная от самых примитивных ее форм, то ведь за это время солнечная система с Землей и планетами прошла еще гораздо меньший путь, всего лишь 45 угловых секунд – около одной тридцатитысячной оборота!

За это время человек стал разумным, мыслящим общественным существом, познавшим многие закономерности природы и научившимся ими пользоваться для обеспечения своих непрерывно растущих духовных и материальных потребностей. За последние годы человек перешел от наблюдения и изучения к непосредственному освоению космоса. Он уже летает по точно заданной траектории вокруг Земли, запускает космические корабли и спутники, обеспечивает радиосвязь на дистанциях в сотни миллионов километров. Причем то, на что сейчас затрачиваются месяцы или даже часы, в былые времена было либо вовсе недоступно, либо требовало столетий или тысячелетий напряженного труда. И это достигнуто за несколько тысяч лет, причем большая часть за последние сто лет. Значит, стоит трудиться.

«В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам». Эти слова Карла Маркса можно поставить эпиграфом к книге «Безумные» идеи». Именно так жили и творили ее герои. Во многих ее главах говорится об удивительных успехах, достигнутых в изучении вселенной. Надо сказать, что в нашей стране эта интереснейшая наука давно привлекала к себе внимание. Незадолго до первой мировой войны Пулковская обсерватория считалась одной из лучших в мире, и имена русских астрономов Бредихина, Глазенапа, Цингера и других были известны всем астрономам нашей планеты. Но особенно большое внимание развитию астрономии, а в дальнейшем – радиоастрономии было уделено Советской властью. Именно при Советской власти выросло не менее двух поколений астрономов, достижения которых открыли человеку путь в космос.