Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

Нет, расхождение параметров Среды и населяющей ее популяции, набрав критические обороты и превратившись в несокращаемый отрыв одного фактора от другого, "снимается" уже только через катастрофу, которая в этом случае сознательно накапливает и структурирует свои черные танатические ресурсы. Одним из таких танатических ресурсов, безусловно, является террор в той его политико-метафизической ипостаси, которую мы обозначили в начале нашего доклада с помощью символов и метафор, и которую мы теперь уже заявили на уровне более рационально-аналитическом. Ниже мы еще более рационализируем свои описания. Однако перед этим обозначим последний этап в развертывании террора нового типа.

Седьмое. Описанная нами выше конструкция адресует к террору как части определенного миропонимания, как непосредственному продолжению эстетики насилия и философии смерти, отраженной в трудах маркиза де Сада и его последователей. Конструируемая через террор реальность является в силу этого сознательно самополагающей себя в качестве Черной Реальности, в качестве антибытия. Это находит свое выражение во всем – начиная с особой связанности террора с эротикой и порнографией в тех качествах, в каких эти феномены не просто утрируют, превращают и извращают определенные стороны Бытия человека и человечества, а именно тотально и сознательно противопоставляют себя этому Бытию, бросают вызов любви и жизни, всему человеческому и являют собой именно атаку на сокровенные основы человеческого существования.

Столь же нетривиальна и современная связь терроризма с индустрией наркотиков. Эстетика сна и смерти, сна и насилия сопровождает каждый шаг наркосиндикатов и является составной частью "нарковоспитания" человечества. В последнее время к такому нарковоспитанию начинает подключаться вся система производства так называемой "виртуальной реальности".

В этом смысле возможными представляются две версии становления так называемой Черной Реальности. Первая из этих двух версий предполагает простое, внерефлексивное накопление танатического ресурса под воздействием разрыва качеств Среды и популяции. Вторая предполагает использование имеющегося разрыва и даже его управляемое наращивание для того, чтобы накопить танатический ресурс и развернуть на его основе определенный тип социального проектирования. Каждая из этих версий для полного своего развертывания обязана оперировать той или иной явной или скрытой метафизикой.

Так, классические варианты монистических или пантеистических верований не в состоянии вместить в себя представления о структурировании Черного, ибо Черное для них – это хаос, царство внеструктурности и онтологического "обезьянничанья". В то же время дуалистические варианты мировидения легко предполагают то, что на их языке называется "Черной архитектурой" или "строительством Черного замка". Не желая в данной работе выходить слишком далеко за пределы заданной темы, мы тем не менее не можем не обратить внимания на ряд обстоятельств, не позволяющих скидывать со счетов вариант структурирования нового "антисоциального социума", который мы назовем Танатиум. Мы не считаем вполне исключенным вариант, при котором терроризм нового типа превратится в один из инструментов строительства этого Танатиума.

И совершенно очевидно, что в этом случае вызов ситуации столь масштабен, что любые ответы должны вмещать в себя какие-то альтернативные варианты структурных трансформаций человеческого сообщества. В этом смысле новый человек, новый гуманизм и история как сверхценность – есть те составляющие альтернативного структурирования, вне которых борьба с новым террором является только способом обеспечения его ускоренного развертывания. Являясь составными частями так называемой Красной доктрины, входя на не вполне понятных основаниях в коммунистическую идеологию и даже вяло обсуждаясь в 70-80-е годы XX века в пределах уставшего и запутавшегося сообщества застойных идеологов, идеи нового человека и нового гуманизма полностью ушли из современной версии коммунистической идеологии как в ее псевдофундаменталистском варианте, так и в варианте вялого социального реформирования.

Между тем, именно эти идеи вместе со сверхценностью Истории и поиском новых путей познания, способных снять разрыв между Средой и человеческим сообществом, способных вернуть человечеству утерянную Вертикальность, составляли действительный потенциал коммунистического учения. Удаление этих идей из нынешнего пространства псевдокоммунистических ориентаций, замена собственного Большого Проекта участием в чужих, плохо понимаемых начинаниях типа пресловутой концепции устойчивого развития, вхождения в Совет Европы и пр. – означает, что главные посылы той метафизики и философии, которые превратили СССР в сверхдержаву, в мировой Красный империум, как бы отделились от реставрационной политики и идеологии и превратились почти что в свет угасшей звезды.

Этот свет должен быть подхвачен и реструктурирован, но в очень слабом соотнесении с реставрацией, уже не способной понять свою собственную историю, свою правду и свою суть. Подобное реструктурирование, производимое как бы "поперек" всего нынешнего политического процесса, представляется, конечно же, маловероятным. Но есть ли альтернативы такой рискованной попытке? Проведенный анализ показывает, что все подобные (вроде бы гораздо более солидные и высоковероятные) альтернативы сомнительны или по своему качеству, или по своей эффективности.

Между тем, новый террор движется к своей цели. Активные фазы этого движения, конечно же, тесно обусловлены крахом биполярного мира и полным снятием тех указанных выше идеологем, которые только и способны были в конце XX века как-то сдерживать превращение человеческого Бытия в тотальную терроро-среду. А раз так, то противодействие триумфальному шествию террора связано с восстановлением в своих правах определенных мировоззренческих ориентиров, смысловых и ценностных комплексов.

Особо важно в этой связи верно оценить место России в негативных и позитивных процессах постсоветской эпохи. Глобальная перестройка предполагает повышение уровня неустойчивости, накачивание общечеловеческой системы ресурсом хаотизации. Не пройдя через период неустойчивости, человечество просто не может провести глобальную самореконструкцию. Сегодня уже совершенно очевидно, что проводящие свой проект силы хотели бы разрядить весь потенциал хаотизации на одной шестой территории планеты, подвергнув эту одну шестую очередному эксперименту и закрыв данную территорию извне, дабы субстанция хаоса не могла инфильтроваться на другие части планеты.

Накачка террором определенных частей СНГ, связывание воедино этих частей с помощью терроро-коммуникации – это один из компонентов в реализации нового мирового порядка. Попытка структурировать субстанцию террора и начать альтернативное Черное строительство с территории бывшего СССР – что это? Предложенный философско-метафизический экскурс позволяет утверждать, что это – попытка использовать проект противника для собственных целей, попытка задействовать в своих интересах его "дурные возможности", попытка перехватить управление и развернуть проект в другую сторону.

Мы уже говорили о подобных стратегиях перехвата в ряде своих докладов, в том числе, в докладе "Хитрая сущность". Здесь мы не можем не вернуться к той же теме под другим углом зрения. Задав систему общих представлений, мы попытаемся далее развернуть эту систему на уровне интересующей нас конкретики. При этом сама конкретика не является для нас производной по отношению к общеконцептуальным построениям, как методология анализа терроро-среды не является производной от предмета исследования. Равноправие Факта и Концепта – один из принципов нашей школы целостного анализа. И мы надеемся развернуть этот принцип наряду с другими, вышеуказанными – в следующих частях нашего доклада.

Часть 2.

От событий к Сущностям

Последние события в Чечне определенным образом увязываются с нарастанием плотности сообщений об актах террора в различных регионах мира, что настоятельно требует осмысления.

Тема терроризма, интенсивно обсуждаемая в публицистическом, научном и политическом ключе, почти никогда не поднимается на методологическом уровне. В лучшем случае идут рассуждения о жертвах и виновниках, об их психологии и тактике, и уж вершиной анализа оказывается более или менее достоверное объяснение типа "кому выгодно".

В то же время поступает лавина сообщений о серьезности положения с терроризмом, о чрезвычайной активности международных органов и спецслужб, собираются высокие межгосударственные конференции с призывами объединить усилия, объявляется "беспощадная война" и так далее.

Но одновременно с бодрой и, увы, маловразумительной информацией о решениях последних международных антитеррористических саммитов в Риме, Палермо, Шарм-Эш-Шейхе, Люксембурге – приходят сводки о новых жертвах терактов в Алжире и Египте, Пакистане и Индии, Великобритании и Израиле, Ливане и России. В сообщениях СМИ нарастает тревожная интонация: ТЕРРОР ПОБЕЖДАЕТ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ МАШИНЫ ГОСУДАРСТВ!