Слишком дружелюбный незнакомец - Валентен Мюссо

чем не была уверена. Всему не хватало четкости.

Немного поколебавшись, она предпочла остановить машину перед входной дверью. За оконными стеклами никакого движения, не заметно, чтобы кто-то откинул занавеску, чтобы посмотреть, что происходит снаружи.

Не будь глупой, его сыновей здесь нет! Кто мог бы за тобой шпионить?

Его сыновья… Она снова открыла бардачок, чтобы взять оттуда мобильник. Если этот Лоис не получит ответа от отца, он, скорее всего, забеспокоится. Может быть, даже заявит в жандармерию. А ей нужно как можно больше времени. Пока она не отыщет решение относительно трупа, она будет в опасности.

Она просмотрела, какими эсэмэсками обменивался Ле Бри с сыном. Даже если они более чем трехмесячной давности, она узнает, какие слова он употреблял чаще всего. Самым излюбленным было «сынок» в конце каждого послания.

Матильда собралась с духом. Чем короче будет послание, тем меньше риска допустить оплошность. Ее латексные перчатки скользили по экрану, наконец ей с большим трудом удалось напечатать ответ:

«Очень хорошо. Отдыхай в свое удовольствие, сынок».

Успокоившись, она положила на место телефон и вернула зеркало заднего вида в прежнее положение. Удостоверившись, что ничего не забыла, она покинула грузовичок.

Когда дверь хлопнула, две вороны стрелой взлетели с крыши и исчезли в ветвях буков. В воздухе витал приятный запах сухой соломы, смешанный с кисловатым ароматом яблок.

Матильде очень хотелось стоять и стоять посреди этого большого двора. Наслаждаться этим странным одиночеством, в котором тем не менее не было ничего беспокоящего или гнетущего, вдыхать этот нежный и одновременно резкий запах, который ласкал ее ноздри, принесенный ветром откуда-то издалека. Но ей оставалось еще столько всего сделать…

Она не стала запирать дверцу грузовичка и решила оставить у себя связку ключей, так как еще не нашла решения относительно тела Ле Бри.

Оставаясь настороже и не переставая украдкой оглядываться вокруг, она пешком добралась до ворот, не в состоянии поверить, что все может пройти так легко, без помех и неудач.

Странное и неприятное чувство… мнимый успех… как если бы в конце пути ее ждала какая-то западня.

Выйдя за ворота фермы, она через поля направилась к своему дому.

7

Матильда вернулась совершенно продрогшей, ее сапоги покрывала толстая земляная корка, брюки промокли от влажной травы, сквозь которую она шла через силу.

В лесочке, оказавшись в тишине, которая лишь изредка нарушалась треском ветки где-то в чаще, она ощутила, что весь остальной мир стал для нее далеким и туманным — казалось, само ее сознание уменьшилось до состояния едва заметного ореола, будто во сне, когда разум рассеивается или больше ничего не имеет значения.

Перешагнув через ржавую цепочку и оказавшись за оградой, Матильда посмотрела на часы и успокоилась. Она отсутствовала не более двадцати минут.

Ее никто не видел за рулем, в этом она была почти уверена. В худшем случае кто-то заметил красный грузовичок, который въезжал на ферму. В конечном итоге ее это устраивало, поскольку в этом случае определить точное время смерти Ле Бри становилось еще труднее.

С закрытыми ставнями лонжер выглядел будто дача, куда приезжают только летом на несколько недель, и нужно, несмотря на дорожную усталость, поспешить, пока не наступила ночь, очистить дом от пыли.

В окрестностях никого. Никаких посторонних.

Всего лишь спокойствие обычного дня в начале весны. Кто бы мог заподозрить, что происходит за фасадом этого дремлющего жилища?

Матильда бесшумно открыла дверь и сняла грязные сапоги, которые оставила на пороге. Надевая домашние туфли, она еще от входа заметила, что темноту гостиной нарушает тоненький лучик света. Падающий из погреба… дверь которого теперь была полуоткрыта.

Ее сердце забилось с бешеной скоростью. Она не оставляла включенными лампы дневного света и тем более не допустила бы такой небрежности — оставить дверь не запертой на замок. Да, но у Франсуа есть дубликаты ключей… Она не сочла нужным их конфисковывать, не предполагая, чтобы Франсуа в своем нынешнем состоянии смог бы спуститься в погреб. Да и чего ради? К тому же ключ от решетки все равно имелся только у нее.

Матильда перестала дышать. В темноте гостиной, не шевелясь, не видя ничего другого, кроме неясных силуэтов вещей и семейной мебели, она забеспокоилась, различив еле слышный шум, произнесенные шепотом слова. Они складывались в мелодию, из которой она не могла разобрать ни одного слова.

Таблетки… Теперь это предстало перед ней во всей своей ясности. Вот в чем дело. Она не дала их Франсуа этим утром. Значит, он ничего не принимал более одиннадцати часов… А следовательно, вполне мог достаточно собраться с мыслями, чтобы действовать у нее за спиной.

Матильда подумала, что, когда она поднялась в спальню, Франсуа спал, но с его стороны это могло оказаться и хитростью. Она представила себе, как он неподвижно лежит в своей кровати, прислушиваясь к шумам в доме. Должно быть, ему пришлось очень долго ждать, чтобы быть уверенным, что у него развязаны руки, прежде чем встать и направиться к Людовику.

Теперь они все сговорились против нее… Этот жандарм и Ле Бри были всего лишь прелюдией к тому, что ее ожидает. Она никому больше не может доверять.

Лихорадочным движением Матильда сунула руку в карман своего пальто и достала оттуда 1935. Металл слабо поблескивал в свете полуоткрытой двери. Руки у нее затряслись. Это оружие пугало ее, но она знала, что оно представляет собой наилучшее средство убеждения. Кто знает, на что может быть способен этот придурок? К тому же надо быть более убедительной и не довольствоваться тем, чтобы размахивать незаряженным пистолетом.

Она вынула обойму и медленно вставила ее в рукоятку пистолета, до тихого щелчка блокировки. У нее в памяти всплыли слова предостережения отца: «Девочки, никогда не забывайте, что к оружию всегда нужно относиться так, будто оно заряжено. Нельзя наставлять пистолет на кого-нибудь. Надо много раз выстрелить куда-нибудь в сторону, чтобы