Иероглиф «Любовь» - Надежда Первухина

— Не ты, — вздохнула принцесса.

— Низверг бы всех богинь с их дурацкими пророчествами! — зарычал Баосюй. — Одна дура сказала, другая ей поверила... Если при встрече со мной ты не избавилась от немоты, неужели это означает, что я тебя не люблю?!

— Любишь... — вздохнула принцесса.

— Ах, я и забыл, надо любить тебя сильнее собственной жизни! Да-да, как же! Милая, а что это означает, Гаиньинь не удосужилась тебе растолковать?

— Считается, — принцессе с трудом давался такой разговор, она уж и не рада была, что его затеяла, — что любить сильнее собственной жизни — это не бояться пожертвовать своей жизнью ради того, кого любишь.

— Спасибо за разъяснение, — хмуро бросил дракон и нелюбезно вытянул из-под Фэйянь свое крыло. — Только я тебе вот что скажу: не бояться пожертвовать и просто пожертвовать — это разные вещи.

— Баосюй, ты сердишься на меня, — помолчав, сказала принцесса. — Я не хотела причинять тебе ни боли, ни обиды... Я пойду в лагерь.

Фэйянь встала, закуталась в покрывало...

— Минутку! — Дракон поднял переднюю лапу. Я тебе муж?

— Муж.

— Господин и повелитель?

— Да!

— Так куда ты собралась? Я тебя еще не отпускал! И не надо так гневно хлопать ресницами — от этого сквозняк начинается.

Дракон зацепил когтем покрывало Фэйянь и сбросил его наземь.

— Ты мне приказываешь? — подбоченясь, спросила Фэйянь.

— Само собой, как муж, господин и повелитель. Имею право. Полезай ко мне на спину. Полетаем немного в рассветном небе.

— Баосюй!

— Две тыщи лет, как я Баосюй, — буркнул дракон, поднимаясь вверх с приникшей к его загривку Фэйянь. — А в небе, между прочим, играть в ветер и луну даже интереснее, чем на земле. Облака, знаешь ли... Ощущение полной свободы...

Дракон и принцесса ощущали полную свободу примерно до часа Фазана, а потом полетели купаться к водопаду Белой Цапли. Разумеется, их хватились в лагере. Все проснулись с похмельными головами, подружки невесты отправились к брачному шатру — а шатер пуст. Мысль о том, что принцессу или дракона за ночь мог похитить какой-нибудь злодей, отвергли за полной несостоятельностью. Если принцессу еще можно похитить, то уж дракона — никак!

— Наверняка они отправились на прогулку, — усмехнулся владыка Хошиди. — Неплохого муженька нашла себе принцесса. Он ее буквально носит на крыльях.

— Вон они! — крикнул кто-то из воинов, указывая на небо. — Возвращаются!

В небе и впрямь светилось золотом странное существо, летевшее прямо на Шелковую долину.

— Подавайте на столы свежих яств и вина. Продолжим свадебное торжество — это ведь свадьба принцессы. Встретим новобрачных во всем блеске!

Незамедлительно были накрыты столы, все снова облачились в праздничные одежды. Музыкантши настроили цини и флейты. Барсуки-оборотни запустили первый фейерверк...

— Государь Хошиди! — воскликнула военачальница Тэнкай, всматриваясь в заоблачного золотого зверя. — Это не дракон!

Тут и сам полководец прищурил глаза:

— И впрямь не похож на нашего Баосюя! Кто же это?

Тэнкай крикнула:

— Лучница Цай!

— Да, военачальница.

— У тебя глаза зорче всех. Что это за существо в небе?

Девушка по имени Цай пригляделась и, сказала:

— Это огромная черепаха, военачальница. У нее панцирь из черненого золота. И кажется, на спине черепахи сидит человек.

— Это какое-то нашествие, — проворчал владыка Хошиди. — Драконы, черепахи... Не хватало нам еще снежных тигров и огнеперых фениксов. Гм. Военачальница Тэнкай!

— Да, государь!

— На всякий случай приготовьте отряд ваших лучниц. Мало ли с какими намерениями летит к нам эта черепаха с человеком на спине.

Вскоре золотое чудище снизилось настолько, что теперь человек с самым слабым зрением мог удостовериться в том, что над Шелковой Долиной парит золотая черепаха огромных размеров. Военачальница Тэнкай предупредительно подняла руку. Лучницы натянули тетиву...

— Не стреляйте! — раздался голос из поднебесья. — Я с известием для ее высочества принцессы Фэйянь!

— Отставить! — приказала лучницам Тэнкай. Черепаха с непостижимой грацией опустилась на большой котел для варки риса (кашевар убивался по погибшему котлу вплоть до конца этой повести, но ни к чему нам такие подробности). С золотого панциря спрыгнул, а точнее, почти свалился юноша в желто-фиолетовом помятом халате. Он растерянно оглядывался, словно не верил, что оказался на твердой земле.

— Приведите его ко мне, — распорядился владыка Хошиди.

Двое охранников взяли юношу за локти и подвели к государю.

— Кто ты, пришелец? — спросил владыка Хошиди. Юноша попытался поклониться, но его зашатало.

Теперь охранникам пришлось поддерживать юношу, чтоб он не рухнул на землю.

— Тяжелым, как видно, было путешествие на золотой черепахе, — пробормотал полководец.

— Господин! — проговорил юноша. — Прошу мне простить мой жалкий вид. Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун...

— Что понадобилось в военном стане уездному каллиграфу? — удивился владыка Хошиди.

— Я послан к принцессе Фэйянь с дурными вестями, — сказал Лу Синь. — Шэси низвергнута, но во дворце новое зло...

— Принцесса Фэйянь скоро прибудет, каллиграф Лу, — сказал владыка Хошиди. — Знай же и мое имя: я государь земель Жумань, побратим покойного императора Жоа-дина, владыка Хошиди.

— Государь. — Юноша, казалось, едва дышал. Глаза его закрывались...

— Лу Синь! — позвал его владыка Хошиди. — У тебя есть доказательство твоих слов? Друзьями ты послан или врагами?

— Это... передайте принцессе. — Лу вытащил из-за пазухи платок и потерял сознание.

— В палатку к лекарю его! — распорядился Хошиди. Развернул протянутый юношей платок. Там лежала золотая женская шпилька в виде феникса. Хошиди повертел ее в руках, прищурился, всматриваясь в гравировку...

— Нэнхун, — прочитал он, и лицо его стало печально. — Это украшение несчастной императрицы... Да где же наши новобрачные?!

... Новобрачные вернулись из своего облачного паломничества лишь к часу Барсука. Хитрый Баосюй сразу влетел в брачный шатер, поскольку его жена из одежды имела на себе только его поцелуи. Драконы спокойно относятся к наготе, но люди — другое дело. Мало кто здраво отнесется к тому, что принцесса Фэйянь явится перед вельможными военачальниками и войском голышом.

Оставив Фэйянь в шатре приводить себя в порядок и одеваться, дракон с утомленным, но очень самодовольным видом выполз наружу. Протопал с сотню шагов и потрясенно остановился:

— Как ты здесь оказалась, Лоин?!

Разумеется, этот вопрос дракон задавал той самой золотой черепахе, которая привезла в стан своего хозяина Лу Синя. Черепаха высунула из панциря голову, ее глаза засветились пурпуром:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});