OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким - Борис Стругацкий

2) Вопрос по самому тексту. Чем Вы можете объяснить низкое качество текста БМС издания АСТ-пресс Отцы-Основатели? Я имею в виду опечатки и частые ошибки в диалогах.

Георгий <[email protected]> Иваново, Россия - 01/09/11 15:30:28 MSK

Правда? Я этого не заметил. Наверное, подхалтурили Отцы-Основатели. Это бывает. Редакторов – нет, корректоров – нет, заинтересованности сделать работу безукоризненно – нет... пипл схавает.

Здравствуйте много лет, уважаемый Борис Натанович! Естественно, сразу выскажу огромную благодарность за Ваши (с Аркадием Натановичем) книги. «Понедельник начинается в субботу» был моей первой, купленной на первые самостоятельно заработанные деньги, книгой (в десять лет – отдал, помнится, 15 рублей – это был 89-й год), но вопрос не только по ней. 1. Можно ли считать, что много раз подчеркнутая в «ПНвС» неспособность или нежелание главных героев бороться, или хотя бы поставить на свое место Выбегалло, это знаковый элемент в мировоззрении интеллигенции 60-х годов? («С Выбегаллой только связываться неохота...» как-то трусливо звучит...)

Константин <[email protected]> Томск, Россия - 01/09/11 15:30:43 MSK

«Связываться с Выбегаллой» было не только противно, но и опасно. Почитайте о тех, кто связывался с прототипом Выбегаллы – академиком Лысенко. Это было время, когда научная дискуссия так легко и плавно перерастала в дискуссию идеологическую и политическую. Ахнуть не успеешь, и ты уже агент американского империализма, уволен с занесением в черный список и хорошо еще, если не «пострижен и посажен». Законы социалистических джунглей.

2. Этот же момент проскальзывает в «Миллиард лет до конца света», когда Вайнгартен говорит Малянову, что для него проблемы везде: «Мест в ресторане нет... женщину твою кто-то клеит...». Судя по всему, у Вайнгартена таких проблем нет, – он умеет такие вопросы решать.

Константин <[email protected]> Томск, Россия - 01/09/11 15:30:45 MSK

Не вижу ничего общего с предыдущей ситуацией. Малянов просто, что называется, «непрактичен». А Вайнгартен, наоборот, – вполне практичен, и в нашем сложном мире – как рыба в воде.

3. Является ли это, по Вашему, однозначно присущей чертой «русского интеллигента»? Одобряете ли Вы ее?

Константин <[email protected]> Томск, Россия - 01/09/11 15:31:02 MSK

Вообще говоря, «непрактичность» и неуверенность в себе, когда речь идет о делах житейских, – пожалуй, и в самом деле характерны для интеллигента (не обязательно – русского). По этому поводу существуют очень остроумные анекдоты, – но к сожалению сплошь непристойные.

(И может именно поэтому мне из Ваших героев ближе всех Виктор Банев – с его готовностью и умением действовать. Как головой, так и руками...)

Константин <[email protected]> Томск, Россия - 01/09/11 15:31:31 MSK

Понимаю Вас. Но подозреваю, что в обычных, не экстремальных, условиях Вы бы предпочли общество Малянова. Во всяком случае, я предпочел бы именно его, – как человек мирный, спокойный, склонный «буйствовать только за письменным столом».

Здравствуйте, Борис Натанович. Вот уже полвека Ваши книги для меня – Евангелие и Моральный кодекс в одном флаконе. Вопрос такой: Какова была лет 30-50 назад степень Вашего эмоционального соучастия в судьбах героев книг в процессе написания этих книг? Приходилось ли Вам плакать от счастья или от тоски, сопереживая героям? Или же Вы гениальной рукой, взяв ножницы, совершенно хладнокровно кроили их судьбы? А что чувствуете сейчас?

Сергей Николаевич <[email protected]> Москва, Россия - 01/09/11 15:31:54 MSK

Боюсь Вас разочаровать, но автор, рыдающий над судьбой своих героев, есть большая редкость. Гораздо чаще он скрипит зубами от злости и вообще бесится, когда сюжет, подлец этакий, отказывается выстраиваться нужным образом. Все, без исключения, авторы, с которыми я имел честь быть знаком лично, сентиментальностью не отличались. Скорее уж они были циничны. Творческое пространство, в котором разворачиваются события, это что-то вроде поля боя. Или операционного поля хирурга. Никаких сантиментов. Ты отвечаешь за все, сам, и один. И каждый раз, когда позволяешь себе слабину, неверный разрез какой-нибудь, – режешь по живому себя самого. Какие уж тут «сладкие слезы»... Впрочем, возможны – наверняка! – и варианты. Слишком велико разнообразие обстоятельств и характеров.

Уважаемый Борис Натанович! Доброго здоровья Вам. Во-первых, хочу сказать, что я Ваш с АН преданный поклонник с юных лет, стоит только упомянуть, что где-то в классе восьмом переписал мелким почерком от руки в общую тетрадь (96 листов в клеточку) повесть ДР (это было в 70-е годы прошлого века), только для того, чтобы иметь ее у себя и перечитывать в любое время, когда захочется. От всего сердца говорю Вам спасибо за Ваши книги! Я считаю, что Вы с АН и есть настоящие Прогрессоры и Учителя для многих и многих. А вопрос у меня такой. Вы, Борис Натанович, как известно, по специальности астроном, АН военный переводчик, то есть специального образования для «писательской» деятельности Вы не получали. А ведь для написания художественных произведений необходимо иметь обширные знания как в области стилистики языка (аллитерация, тропы, лексическая сочетаемость, благозвучие и т.д.), композиции (фабула и сюжет, завязка-кульминация-развязка и т.п.), других специальных приемов (скрытое цитирование, поток сознания, открытая концовка...), которыми АБС владели в совершенстве. Скажите, пожалуйста, как Вы приобретали эти особые знания и навыки для литературного труда – штудировали труды специалистов, учились на каких-то специальных курсах или еще как-то?

Владимир <[email protected]> Элиста, Россия - 01/09/11 15:31:55 MSK

Я никогда не понимал, зачем нужны активно работающему писателю-беллетристу все эти сугубо специфические знания из области стилистики, теории спецприемов и пр. Литературоведу, – да, это все знать полезно и попросту необходимо. Любому культурному человеку вообще такое знание не помешает: расширит кругозор, повысит уровень интеллигентности, но причем здесь практическая повседневная работа? Научиться писать, прослушав курс лекций, – невозможно. Как невозможно научиться водить машину по учебнику. Чтобы писать (художественные тексты), необходимо иметь литературный вкус, терпение и специфический талант («искру божию») расставлять нужные слова в нужном порядке. Все это – дьвольски субъективно, и не может быть такого учебника, в котором бы на все случаи жизни был сформулирован «алгоритм создания текста». Поэтому, наверное, не знаю я ни одного хорошего писателя, который научился бы чему-то существенно важному, окончив литинститут. Все они были мастерами ДО и остались мастерами ПОСЛЕ, – разве что научились более или менее бойко рассуждать на литературоведческие темы во время дружеских застолий. «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой...» – написал по образованию врач, никогда не кончавший никаких литинститутов. «И когда женщина с прекрасным лицом, единственно дорогим во вселенной, скажет: я не люблю вас...» – да, человек хорошо образованный, но главным образом, все-таки, путешественник и поэт от бога. И никакой литвуз не научит такому: «Папаша, пожалуйста, выпивайте и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...» Хотя, конечно, вы сможете узнать там, что «поэтическая пунктуация – сознательные отступления от нормативной П., авторское ее использование, необходимое для углубления семантики...» и пр. Тоже полезно. Знание – сила!

Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович! Извините за не совсем обычный вопрос, но он из жизни. Какое значение в будущем человечества будет занимать секс? Это продолжение рода или получение удовольствия? Были ли у АБС попытки или желание осветить эту тему в своих произведениях (если можно, то в каких)? Ведь при Советах были запрещены не только инакомыслие, но и всякое упоминание о сексе.

Вадим <[email protected]> Харьков, Украина - 01/09/11 15:32:04 MSK

Секс в прошлом человечества занимал всегда такое важное, я бы сказал, фундаментальное место, что нет никаких оснований предполагать в будущем какое-то изменение его статуса. При Советах «всякое упоминание о сексе» никогда не было запрещено. Просто любой редактор внимательно следил за нарушениями меры в соответствующих эпизодах. И поскольку никаких ясных и однозначных указаний по этому поводу не существовало, рядовой редактор, не мудрствуя лукаво, норовил «всю эту порнографию» вычеркнуть к чертовой матери: кому охота нарваться на уничтожающе язвительное замечание в прессе, особенно, не дай бог – в центральной. Тем не менее, что не позволено быку, позволяется Юпитеру. Литературным начальникам использовать эротические сцены разрешалось, этим грешили и Федин, и Шолохов, и даже сам Алексей Максимович. И ничего, знаете ли, страшного не происходило: нравственные устои социализма оставались незыблемы, а народ, как и прежде, квантум сатис пробавлялся похабными анекдотами, – иногда очень смешными. АБС эту тематику избегали. Главным образом, потому, что описывать эротические сцены на пару с соавтором было как-то неловко; было в этом что-то от пресловутой «групповухи», поклонниками и любителями которой АБС никогда не были.