Танец с драконами - George Martin

Довольная улыбка Ксаро исчезла с его губ.

– О чём ты говоришь? Ты не уплывёшь?

– Я не могу.

Слёзы наполнили его глаза и поползли по носу вдоль изумрудов, аметистов и чёрных алмазов.

– Я сказал Тринадцати, что ты прислушаешься ко мне. Грустно, что я так ошибся. Забирай корабли и уплывай, иначе погибнешь в муках. Ты даже не представляешь, сколько у тебя врагов.

«И один из них стоит сейчас передо мной, проливая фальшивые слёзы». Сознавать это было печально.

– Когда я отправился в Зал Тысячи Тронов и умолял Чистокровных сохранить тебе жизнь, то сказал, что ты всего лишь ребёнок, – продолжал Ксаро, – но Эгон Эмерос Франт встал и ответил: «Она – глупый ребёнок, безумный и безрассудный, её слишком опасно оставлять в живых». Пока твои драконы были малы, они были чудом. Выросшие – они смерть и разрушение, огненный меч, занесённый над миром, – он вытер слёзы. – Я должен был убить тебя в Кварте.

– Я была гостьей под твоей крышей и вкушала твои еду и питьё, – ответила Дени. – В память о том, что ты сделал для меня, я прощу тебе эти слова… на этот раз… но никогда больше не смей угрожать мне.

– Ксаро Ксоан Даксос не угрожает. Он обещает.

Её печаль обратилась в ярость.

– А я обещаю тебе, что если ты не уйдёшь до восхода солнца, мы узнаем, смогут ли слёзы лжеца погасить драконий огонь. Вон, Ксаро. Немедленно!

Он ушёл, но оставил карту. Дени вновь села на скамью и направила свой взгляд через синее шёлковое море на далёкий Вестерос. «Когда-нибудь», – пообещала она себе.

На следующее утро галеас Ксаро исчез, но «подарок» ей остался стоять в Заливе Работорговцев. Длинные красные вымпелы развевались на мачтах тринадцати квартийских галер, трепеща на ветру. Когда Дейенерис спустилась принимать просителей, её ожидал посыльный с кораблей. Он не сказал ни слова, но положил у её ног чёрную атласную подушку, на которой лежала окровавленная перчатка.

– Что это? – спосил Скахаз. – Кровавая перчатка…

– …означает войну, – закончила королева.

Глава 17. Джон

– Осторожнее, здесь крысы, милорд, – Скорбный Эдд, держа фонарь в руке, вёл Джона вниз по ступеням.

– Они издают ужасный визг, если на них наступить. Помнится, когда я был маленьким, моя матушка визжала точно также. Думаю, в ней самой было что-то от крысы – каштановые волосы, маленькие блестящие глазки, и очень любила сыр. Может, и хвост был, но я никогда не проверял.

Все строения Чёрного Замка соединялись лабиринтом подземных туннелей, которые братья называли червоточинами. Под землей было темно и мрачно, поэтому летом червоточинами пользовались редко. Но когда задували зимние ветра и начинались метели, туннели становились самым быстрым способом передвижения по замку. И сейчас стюарды уже вовсю пользовались ими – проходя по туннелю, Джон видел горящие свечи в некоторых стенных нишах и слышал эхо шагов идущих впереди людей.

Боуэн Марш ожидал их на перекрестке, где встречались четыре червоточины. С ним был Вик Посошник, высокий и тощий как копьё.

– Это подсчёты, которые мы сделали три урожая назад, – сказал Марш Джону, протягивая тому толстую стопку бумаг, – Для сравнения с нашими нынешними запасами. Начнем с амбаров?

Они двигались сквозь серый подземный сумрак. У каждой кладовой была массивная дубовая дверь, закрытая на железный замок размером с тарелку.

– Бывают кражи? – спросил Джон.

– Пока нет, – произнес Боуэн Марш. – Но когда наступит зима, ваша светлость, будет разумно выставить здесь стражу.

Вик Посошник носил ключи на кольце вокруг шеи. Для Джона все они выглядели одинаковыми, но Вик каким-то образом находил подходящий ключ для каждой двери. Оказавшись внутри, он доставал из сумки кусок мела размером с кулак и помечал каждую посчитанную им бочку или мешок. В это время Марш сравнивал старые подсчёты с новыми.

В амбарах хранились овес, пшеница, ячмень и бочонки с мукой грубого помола. В овощехранилищах с балок свисали связки лука и чеснока; полки заполняли мешки с морковью, пастернаком, редиской, белой и жёлтой репой. В одной из кладовых хранились круги сыра, настолько огромные, что требовалось два человека, чтобы сдвинуть их с места. В следующем помещении, возвышаясь на добрые десять футов, громоздились бочонки с солёной говядиной, свининой, бараниной и треской. С потолочных балок под коптильней свисали три сотни окороков и три тысячи длинных чёрных колбасок. В ларе для специй они обнаружили перец, гвоздику, корицу, горчицу, кориандр, шалфей, мускатный орех, петрушку и куски соли. В другой кладовой хранились яблоки, груши, сушёный горох и инжир, мешки грецких орехов, каштанов, миндаля, кусочков копчёного лосося и запечатанные воском глиняные кувшины оливок в масле. В следующей нашлись горшки с зайчатиной, оленьи окорока в мёду, квашеная капуста, маринованная свёкла, лук и яйца, а также солёная сельдь.

По мере того, как они продвигались от одной кладовой к другой, в червоточинах становилось всё холоднее. Вскоре Джон уже мог различить в свете фонаря своё дыхание:

– Мы под Стеной.

– Почти что внутри неё, – сказал Марш. – В таком холоде мясо не портится. Для долгого хранения заморозка куда лучше, чем соление.

Освещая путь фонарём, Скорбный Эдд повёл их дальше, вверх по деревянной лестнице, находившейся за проржавевшей дверью. Наверху они обнаружили туннель длиной с Великий Чертог Винтерфелла, хотя и не шире любой червоточины. Ледяные стены обросли щетиной из железных крюков. К каждому из них были подвешены освежёванные туши: оленьи и лосиные, половинки туш говядины; с потолка свисали огромные свиные окорока, обезглавленные овцы и козы, имелись даже лошадиная и медвежья туши. Все припасы покрывал иней.

Когда они завершили все подсчёты, Джон стащил перчатку с левой руки и коснулся висевшей рядом туши. Он почувствовал, что пальцы примёрзли, а когда попытался оторвать их, то ободрал кожу. Кончики пальцев окоченели: «А чего ты ждал? Над твоей головой возвышается целая гора льда, которая весит больше, чем способен подсчитать даже Боуэн Марш». Но, всё равно, помещение казалось слишком уж холодным.

– Всё хуже, чем я опасался, милорд, – закончив, произнёс Марш. Его голос звучал мрачнее, чем у Скорбного Эдда.

Джон только что подумал, что собранного здесь хватит, чтобы накормить мясом весь белый свет. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу».

– Как так? Похоже, тут ещё полно еды.

– Лето было долгим. Урожаи были обильны, а лорды щедры. У нас было достаточно запасов на три года зимы. На четыре – при экономном расходе. Но сейчас, если мы продолжим кормить всех этих людей короля, людей королевы и одичалых… В одном только Кротовом Городке тысяча бесполезных ртов, и они всё прибывают. Вчера у ворот объявились ещё трое, и дюжина днём раньше. Так продолжаться не может. Поселить их на Даре – это, конечно, прекрасно, но сейчас уже слишком поздно для посевов. Мы перейдём на репу и гороховую похлёбку ещё до конца этого года. А после будем пить кровь наших собственных лошадей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});